— А я говорил — это грёбаный базальт! — совсем не по теме разговора заявил гном-кузнец, который во владения Моргота не ходил и что случилось не видел. Причём тут базальт, если в подземелье, похоже, что-то взорвалось?!

Хадор покачал головой. Бездумно бросаться за горы не хотелось — нужно было разобраться, что всё-таки произошло, но от кого можно услышать хоть сколько-то внятные пояснения?

Ногродский обоз с флагом таргелионского Торгового Союза стоял на самом солнцепёке, гномы лишь прикрыли телеги светлой тканью, а для себя соорудили разборные беседки с огромными тряпичными крышами. Эти Наугрим, разумеется, тоже не сказали бы лишнего, даже если бы знали, но за вознаграждение ситуация могла измениться.

— Всем нам верить в сказки хочется, — пели два гнома и человек, сидя полуголыми около большой лохани с водой, откуда то и дело умывались. — Так у нас ведь с детства повелось.

До чего ж изысканное общество

В этом светлом зале собралось!

Тот — неяркий с виду дедушка,

Благородна седина!

Только с ним стоящая девушка —

Это не внучка, а жена.

Она б за него не пошла никогда,

Но — упс! — мирианы стирают года.

И певцам, и их друзьям было очень весело, а Хадор вспомнил Лориан в её ужасном жёлтом платье, и на сердце стало гаденько.

— Там — в нежном танце проносятся,

Глянешь — просто кругом голова! —

Это убеждённая доносчица,

Что уже десятый раз вдова.

Все друг другу здесь враги-приятели,

Все друг другу позарез нужны!

Подлецы, изменники, предатели —

Люди лучшие страны!

Но им всё равно, что о них говорят!

Прекрасны духи и изыскан наряд.

Но вижу, что я утомил уже вас.

Простите, закончу на этом рассказ.

Таргелионские песни легко узнавались среди других и словами, и мелодией, Хадор невольно скривился. Понимание бессмысленности попыток в чём-то разобраться заставило ощутить невыносимую тоску.

— Господин! — окликнули сзади, вождь обернулся. — О-о-о! Господин Лориндол! Приветствую-приветствую! — средних лет гном бодро неуклюже поклонился. — Крайне рад! Мы привезли инструменты для работы. С базальтом. И огнестойкое разное, ну, неважно. А заодно и вещицы интересные. Глянешь?

Ни на что смотреть не хотелось, но Хадор понимал — надо. Надо расположить этого долбаного торгаша к себе!

— Это очень дорогие изделия! — начал хвастаться гном, доставая из-под тента тяжёлый сундук. — Славный мастер делает!

— Не узнаю клеймо, — не удержался вождь, хотя изначально планировал со всем соглашаться. — Слава его до меня не дошла.

— Что ты! — торговец понизил голос, глаза засверкали. — Это тот же мастер, что твой шлем сделал! Только, чур, тайна это! Клеймо иное, да, но так надо. Тебе я могу рассказать, но ты — никому! Мастер Телхар дорого свои шедевры продаёт, но не все легко хозяев находят. Лежат они, место занимают, возить туда-сюда накладно. А цену, понимаешь, сбить нельзя! Это ж сразу породит слухи, мол, не так что-то с изделиями. А с ними всё так, класть просто некуда. И Телхар вторую мастерскую открыл, только имя своё ей не дал. Продаёт залежавшееся дешевле, и всем хорошо, и его статус не страдает!

Не желая во всём этом разбираться, Хадор про себя назвал происходящее морготовым дерьмом и кивнул в сторону крытых телег:

— А с базальтом что?

— Да мне почём знать? — гном заметно напрягся.

— Мне нужна правда о случившемся с твоими сородичами, — как мог спокойно пояснил вождь. — Если я не буду её знать, я не смогу предотвратить новую беду и своих ребят приведу к гибели.

— Да не, — замотал бородой торговец. — Не-не! Не! Не приведёшь. Там помочь нельзя уже, некому. Надо просто новое место, правильное место найти. Они ж чего? Пришли и давай рыть вглубь, мол, от орочья прятаться надо. Не глядя, понимаешь, рыли. А там и бахнуло. Одних неделю искали и откапывали, а другие обуглились. Вот и вся правда.

— Митрил? — задал давно интересовавший вопрос Хадор.

— Что митрил? Причём тут митрил, господин Лориндол?! — едва не подпрыгнул гном. — Да какой митрил, ты что?! Он же чистый, светлый металл! Он не может у Моргота в грязи быть! Митрил! Какой митрил?! Не-е! — глубоко посаженные глаза забегали, руки затряслись. — Ты это… Посмотри телхаровы изделия. С этим клеймом дешевле. Вот.

Военачальник кивнул. Всё в общем-то было понятно, только неясно, как поступить. Где виновные? Живы? Ещё роют? Похоже, придётся искать.

С этими мыслями Хадор зачем-то пошёл обратно в госпиталь.

***

На Лориан опять блестело шёлковыми переливами непонятного цвета платье. Жёлтый. Предательский жёлтый цвет коварного сорняка!

— Тебя хотят заставить делать грязную работу, — мудрые глаза на юном лице посмотрели проницательно, без жалости. — Эльфы дружат с гномами, — дверь небольшой комнаты с крошечным столом, узким шкафом и рассчитанной на одного кроватью закрылась на замок. — Эльфы не хотят с ними ссориться, верша жестокое правосудие. Зато тебе поручить это можно. В понимании эльфов, командование скоро сменится, обвинять и вовсе станет некого: кто отдал приказ, уже недосягаем для суда. Между гномами и эльфами снова мир и дружба. Мой тебе совет: не подставляй под удар молодых соратников.

Хадор, возможно, злился бы на нолдорское командование, но Лориан была слишком привлекательна и понятлива, чтобы думать о чём-то, кроме её красоты. Всё портило только кошмарное жёлтое платье, но оно упало под ноги, и всё стало пусть и не так, но хорошо.

Примечание к части Песни:

«Всё не так, ребята!» В. Высоцкий,

«Баллада шута» из мюзикла «Всё о Золушке».

Со мной он в ссоре, а с тенью моей дружит

Лекарств на двоих не хватало. На одного тоже, но, если не делиться, появится шанс продержаться дольше, дождаться спасения — смерти безумного старика.

Непозволительные мысли! Лекарь обязан делать всё для исцеления больного, но стоит ли платить свой долг жизнью, если на выздоровление пациента нет шансов?

Кабор не помнил, спал или нет, когда заснул Халдан. Скорее всего да, а потом лекаря разбудили голоса с улицы: кто-то пытался требовать его к больному кормильцу, но охрана вождя оставалась непреклонной. Вроде бы, прогоняли несчастных не те же люди, что до этого не выпустили знахаря за лекарствами, поэтому в сердце Кабора затеплилась надежда. К тому же, если попробовать выйти к просящим, людям вождя будет сложнее стоять на своём. Главное, чтобы не проснулся Халдан.

Горло болело всё сильнее, жар и слабость мешали бороться за свободу заметнее, нежели раньше. Знахарь принял последние капли снадобий и прислушался: разговоры на улице не стихали, значит, надо пробовать выйти. Умирать по прихоти безумного старика совсем не хотелось. Пытаясь хоть немного вернуть силы, не имея необходимых лекарств, Кабор вспомнил оставленных на произвол судьбы больных, своих детей и старых родителей, подумал, что хочет снова быть с женой. Да, в браке не всё гладко, случалось разное, но Глорэдэль даже после стольких лет была дорога знахарю, расставание с ней казалось катастрофой, и дело вовсе не в том, кто её отец.

Слабость и жар не отступали, но всё-таки желание снова увидеть родных заставило подняться со стула и пойти к выходу, несмотря на мерцающую темноту перед глазами и ощущение, будто из-под ног пропадает опора.

— Ты куда эт? — сразу же спросила охрана, больше не обращая внимания на просящих помощи людей.

— Мне нечем лечить вашего вождя, — спокойно пояснил Кабор, — я должен взять то, из чего приготовлю лекарства. К тому же, вождю нужен покой, значит, я обязан помочь и другим, чтобы они не приходили сюда.

— Отпустите его! — послышались выкрики. Одни люди молили, другие угрожали.

В следующий миг Кабор оказался в шалаше на полу. Он не понял, кто и как его туда швырнул, лишь запоздало ощутил боль в спине и полное отсутствие сил встать. На улице раздались удары и крики — охрана решила обеспечить покой Халдана по-своему.

— Что тебе надо? — над знахарем возник невысокий, но очень мускулистый халадин в символически прикрывающей срам тряпочке на бёдрах. Нагнувшись к лекарю, адан поднял его, усадил за стол. — Пиши там, рисуй, не знаю. Я схожу.