Да, выход один: лгать до последнего, кричать о любви и беременности, и тогда, возможно, её не станут наказывать. О том, какая участь ждёт «предателей», было слишком страшно думать.

***

Дверь открылась бесшумно, ведь не была заперта, но для Иримэль, с ужасом ожидавшей, что кто-то войдёт, даже лёгкие шаги через порог показались оглушительным грохотом. Эльфийка замерла, затаилась, задержала дыхание и слушала.

Он вошёл один и, похоже, за дверью никто не остался. Это хорошо? Пожалуй, да…

Слегка подтянув одеяло, Иримэль оголила ступню, пошевелила пальцами, зная, что Тэльво заметит.

Шагов больше слышно не было, и эльфийка, выдержав паузу, оголила ногу до колена. Потом до бедра. Иримэль кожей ощущала, как сильно желание её мужа прикоснуться к супруге, напряжение заставляло воздух звенеть и вибрировать.

Безмолвие длилось бесконечно долго, а потом прозвучали слова:

— Собирайся, Иримэль. Тебе пора.

Эльфийка вздрогнула и снова спряталась под одеяло, хоть и понимала, это бесполезно.

— Пойдём, Иримэль. Тебя уже ждут.

— Нет, — отозвалась она. — Я не пойду. Я люблю тебя, я ни о чём не знала.

— А если… — Тэльво молчал недолго, но его дыхание было сбивчивым и выдало боль. — Если я скажу, что просто отпускаю всех вас, как вы и хотели? Ты уплывешь со своими собратьями. Поверь, так будет лучше, неважно, виновна ты или нет.

Иримэль опустила одеяло до подбородка, встретилась взглядом с супругом. Он не врал, она видела.

Молча встав с постели, эльфийка начала натягивать платье, и это было почему-то очень сложно. Иримэль думала и никак не могла решить, что хуже: оказаться с собратьями на крошечной лодчонке в открытом море или остаться на корабле среди родни мужа. И так и так равносильно смерти. Где же больше шансов выжить?

Аратэльмо

Зажигая новую свечу, вместо погасшей, и пододвигая ближе к исписанному сыном листу, Куруфинвэ-младший развернул переданное от отца послание.

Тьелпе поднял глаза от расчетов плотности ещё не испробованных на практике сплавов и увидел, как лицо его отца меняется от уставше-серьёзного до раздражённого, а потом встревоженного и взбешённого.

— Я хочу крови, — процедил сквозь зубы Куруфинвэ-младший, — если сейчас никого не порежу на лоскуты, сделаю что-то непоправимое!

— Отец… — Тьелпе встал и посмотрел в глаза родителя. — Что в письме?

— Для начала плохая новость. Те восемь десятков разновидностей сигналов, подаваемых светом, флагами и руками, который нам раздал отец, твой дед, перед отплытием, теперь дополнен ещё тридцатью комбинациями, двумя десятками новых сигналов. Это для всех, включая Тэлери. А вот это, — руки Куруфинвэ-младшего дрожали, — должны знать только Нолдор. Все Нолдор. Здесь полторы сотни сигнальных комбинаций. А это… Вот… Видишь список на трёх листах? Это язык, придуманный только для рода Феанаро. Для него, его сыновей и тебя, Тьелпе. И все это мы должны знать до завтра. Ах, да, сынок, — голос Куруфинвэ-младшего срывался, — теперь не будет единого отсчёта времени у всех, чтобы не было у всех в одно время «ночи». Цикл дня делится на четыре периода. Мы просыпаемся в первой четверти, Морьо — во второй, Мелкий — в третьей… Не важно… Тьелпе, бери эти бумаги. Учи.

— Может, лучше продолжим расчет плотности металлов? — в голосе юного эльфа звучала слабая надежда.

— Нет. Учи.

— Когда же дед успел это все придумать?! — ужасался Тьелпе, шурша листами.

Куруфинвэ-младший не ответил.

— А хорошая новость? — юный эльф уткнулся в символы.

— Тэлуфинвэ жив. Корабль спасён. Груз не пострадал. Точнее, написано в обратной последовательности. Но разве это важно, в каком порядке перечислить?

Тьелпе не знал, что ответить. Решил, что лучше заняться новым изобретённым дедом языком.

— Отец… — после долгого изучения комбинаций сигналов заговорил он. — На каком корабле тот эльф, который защищал меня в Альквалондэ? Я хочу увидеться с ним.

— Как его звали? — после недолгого раздумья спросил Куруфинвэ-младший.

— Аратэльмо.

***

Скалы черными клыками поднимались из воды, скорость пришлось сбавить, чтобы не наткнуться на подводные камни. Волны разбивались и пенились, бросаясь брызгами в небо. Чайки кружили над пиками, кричали, падали в воду, хватали рыбу и снова взмывали в небо белыми стрелами среди звёзд. Снова вниз. А потом к небу.

Надежды эльфов не оправдались, и среди скал не оказалось земли. Насколько хватало глаз, море было гладким и черным.

Смотря в бесконечную тьму, Майтимо понимал — надо принять решение: возвращаться назад, плыть дальше или поворачивать в каком-то ином направлении, чтобы продолжить поиски островов. Сейчас его корабль был далеко впереди остальных и гораздо южнее курса, запасов хватило бы ещё на долгое время, но нужно ли рисковать сейчас? Наверно, правильнее вернуться, но тогда придется сообщать отцу, что разведка не дала результатов. Думая о реакции Феанаро, Майтимо сжал кулаки. Нет, нельзя поддаваться злости. Надо думать, как правильнее поступить.

— Аратэльмо, — обратился Феаноринг к оказавшемуся рядом помощнику, — мне нужны точные расчеты, на сколько хватит запасов.

— Да, господин Нельяфинвэ! — с готовностью ответил юный эльф и ринулся выполнять поручение. Он безоговорочно верил, что сын Феанаро Куруфинвэ всегда всё знает и делает правильно. А как иначе? Феанаро ведь величайший! И его род тоже величайший! Значит, никто из Феанорингов не может быть не прав.

«Сколько жестоких уроков ещё преподнесет этому мальчику жизнь…» — подумал Майтимо, провожая Аратэльмо взглядом и радуясь, что Эру не был «милостив» к нему и не подарил сыновей и внуков. По крайней мере, им не придется проливать кровь ради данного сгоряча слова.

Мой корабль

Путь из каюты до кормы, где собрали заговорщиков, казался бесконечно долгим и слишком коротким, с каждым новым шагом словно начиналась и заканчивалась жизнь.

В сказку призрачный мост

Стал осколками звёзд…

Иримэль видела, как на неё смотрят собратья: кто-то с сочувствием, кто-то с радостью, что она жива, но были и ехидные взгляды и наполненные открытой неприязнью.

Тэлуфинвэ, говоря о том, что Тэлери преследовать не станут, слегка подтолкнул Иримэль в спину, чтобы она шла к своим, эльфийка сделала шаг вперёд. Один шаг. И остановилась.

— Преследовать нас не станут, — сказал ее старый знакомый, — просто посадят в лодку и расстреляют. Но, кажется, выбора у нас нет.

— Вы не верите слову сына Феанаро Куруфинвэ? — в печальном голосе Тэлуфинвэ прозвучала сталь.

«Конечно, не верят, — подумала Иримэль, — мы же строили заговор…»

Обречённая стать звездой…

Обречённая…

— Я остаюсь, — твёрдо сказала эльфийка, делая шаг назад и крепко обнимая мужа, прижимаясь к его груди. К сердцу. — Я люблю тебя, Тэл.

Феаноринг взял Иримэль за плечи, попытался отстранить от себя, но не приложил достаточно усилий.

— Предательница! — послышались голоса Тэлери. — Шкуру свою спасает! Не спасёшь!

— Спускайте лодку, — приказал Тэлуфинвэ, и его ладонь легла на спину Иримэль. Заскользила вниз, остановилась на талии. Объятия стали крепче. — Я сделаю всё, чтобы защитить тебя, — прошептал он жене, смотря вдаль на приближающийся к ним корабль отца.

Канаты заскрипели, лодка плавно опустилась на воду.

— Сама разберусь, — улыбнулась Иримэль. — Я ведь больше не морская звезда, а небесная. Восьмиконечная. С острыми, как клинки, лучами. Я сама буду себя защищать.

Тэлуфинвэ грустно покачал головой.

Лодка с заговорщиками удалялась, оставаясь все дальше позади. Скоро совсем исчезнет во тьме, среди чёрных обманчиво-ласковых волн.

***

Встречный ветер усилился, перестал быть порывистым, задул ровно, мощно, словно помогая Феанаро быстрее добраться до спасённого корабля младшего из сыновей. Тэлуфинвэ, видя отца, приближающегося все стремительнее и неотвратимее, напрягся, прижал к себе Иримэль и понял, что не знает, как теперь быть. Спрятать супругу? И заодно остальных Тэлери, которые не предавали его? Они всего лишь предали своих. Но… Кто для них теперь свои? Может ли сын Нолдо, разрушившего их родной город, стать своим? Но ведь Тэлери были сами виноваты… И их тоже бросили на произвол судьбы Валар…