***
— Страшная была трагедия для всей Арды, — отрешённо произнёс Майя Палландо, облачённый в серебристо-золотое бесформенное платье, словно просто накинул на плечи длинное полотно.
Праздник Урожая пел и танцевал, с ближайшей сцены доносились мечтательные стихи времён Великого Похода, сопровождаемые звуками серебряных струн:
— Он садится с нею рядом,
Он берёт её за плечи,
И причудливым узором засверкает его речь:
«Слушай, там, далеко-далеко, есть земля.
Там урожай, ты не поверишь,
Там урожаи трижды в год!
И снег! Там столько снега,
Что если б я там не был сам,
То б не поверил, что бывает столько снега,
Что земля не видит неба,
И звёзды не видать с вершин».
— А вы не захотели несколько урожаев в год, — попытался уйти от неудобной темы Палландо, понимая — старший Феанарион так просто не отстанет. — Спроси у матери, почему эльфам проще собрать дары Йаванны один раз, сложить в укромное место в доме и брать оттуда по мере надобности. Неужели так сложно выйти на улицу за едой?
— Это отвлекает от интересных дел, — резче, чем хотел, ответил Нельяфинвэ. — Скажи, где я могу прочесть о тех событиях, о которых спрашивал?
— Нигде, — беззаботно пожал плечами Майя. — Это не валинорские летописи, здесь они без надобности.
***
— Это была страшная трагедия, — эхом произнёс Финдекано. — Ты повторяешь со мной то, что не понравилось тебе, когда сам столкнулся с подобным. Зачем, Майти?
— Что ты хочешь знать? — устало вздохнул Феаноринг. — Как мы сидели на мёрзлой земле и замеряли, на сколько пальцев снег продвинулся на юг за дюжину циклов Древ, а потом отступил? Нашли ли закономерность? Насколько вырастает снежный покров после метели, и если его растопить, получится ли более чистая вода, чем выпаренная? Часто ли встречаются животные в море? Нашли ли мы замёрзших сородичей или похороненных в толще льда чудовищ Мелькора, которые могут в любой момент оттаять и напасть? Отыскали ли минералы, которых нет в тёплых краях? На все вопросы ответ будет один, Финьо. «Нет». Отцу, похоже, надоело видеть моё несчастливое лицо рядом, и он решил сделать меня героем-первооткрываетелем, но, Финьо, поверь: это была неудачная идея. Ещё вопросы есть?
— Нет, — втородомовский принц примирительно улыбнулся. — Признаюсь: я спрашивал об этом Нарнис, и она говорила в точности то же самое. Знаешь, я очень волнуюсь за неё. Я делаю всё, чтобы Нарнис была счастлива, но не уверен, что справляюсь. Слишком много… Слишком много обстоятельств против меня, Майти. А теперь эти чудовища… Понимаешь, — Финдекано вздохнул, перевернул дичь над огнём, — Вала Мелькор сказал, что изменял существ с одной лишь целью.
***
— Убивать. Убивать себе подобных. Убивать других телом и духом. Убивать чужих, чтобы, когда их не останется, убивать своих. Я страшно заблуждался. И, знаю, недостоин прощения. Я был глуп и считал, что не хочу находиться в Арде, которой правит Манвэ. Которой правит кто угодно, кроме меня. Я решил, что сделаю Арду непригодной для жизни, искажу в ней самое лучшее и светлое, чтобы существование здесь стало невыносимым. И преуспел в этом.
Вернувшийся из заточения в безде Намо Мандоса Айну испытующе посмотрел на собравшихся в саду втородомовского дворца Нолдор. Здесь практически не было проснувшихся у берегов Куивиэнэн эльфов, в основном пришли аманэльдар, для которых страшные истории о злодеяниях Мелькора походили больше на поучительные сказки, нежели на настоящее прошлое. Слишком много насочиняли старшие родичи, слишком сильно перемешали в рассказах историю и выдумку.
— Вы скажете, что Вала Улмо и его Майяр защитят Валинор от любой угрозы, что океан огромен, и преодолеть его невозможно без помощи Айнур, но, аманэльдар, — исправившийся злодей с горечью поджал губы, на прекрасное лицо пала тень скорби, — среди моих чудовищ есть Айнур. Они утратили имена и прежний красивый облик, потому что вероломство уродует, но силу сохранили. Их много, очень много. Я здесь, я свободен, чтобы исправить содеянное, только один не справлюсь. Пусть кто-нибудь из вас подойдёт ко мне, и я покажу, чем опасны мои ошибки.
***
— Разумеется, сам никто не пошёл, — рассмеялся Финдекано. — И тогда мой отец приказал садовнику сделать то, на что добровольно ни один эльф не соглашался. Вала Мелькор сказал, что у его первых чудовищ были длинные костяные рога на лапах, и отразить удар этих рогов эльфам оказалось просто нечем: костяные ножи делали слишком короткими, а деревянные копья — ломкими. Дети Вала Ауле смогли использовать металл, и создали то, что смогло противостоять рогам. А ещё — защиту для тел. Вала Мелькор упомянул это, а потом подошёл к садовнику и в шутку сказал…
***
— Представьте, что этот эльф — тот, кого вы не любите. И ваша рука сама поймёт, как его правильно ударить, чтобы устранить с пути.
Мелькор рассмеялся, давая понять, что пошутил.
— Клинок длиной с руку, — продолжил он, выхдохнув, — способен проткнуть туловище насквозь, и такая рана, куда бы её ни нанесли, смертельна. Однако, — Вала указал на сердце садовника, — удар сюда убьёт моментально. А сюда, — рука опустилась к животу, — доставит много страданий перед неминуемым концом. Мои чудовища любят мучить, поэтому никогда не бьют в голову или сердце. Дети Ауле придумали стальные панцири, но ими ведь нельзя закрыть всё тело. Горло, глаза, многое остаётся опасно доступным для рокового удара.
***
— Мелькор показывал, как можно защититься, и как преодолеть защиту, — Финдекано пожал плечами. — Он сказал, что некоторые Дети Владыки Ауле служили ему и делились секретами изготовления стали против монстров, но потом заявил, будто в Валиноре нет таких минералов. Майти? — втородомовский принц увидел, с каким лицом слушает его Феаноринг и опешил. — В чём дело? Что в моём рассказе тебя так потрясло?
Нельяфинвэ продолжал смотреть в одну точку, глаза словно остекленели, расширились до пугающих размеров.
— Мне кажется, ты меня как-то не так понял, — Финдекано наклонился к кузену. — Новости тревожные, но ведь ничего не случилось. Вала Мелькор говорил порой путано, а я передал тебе его речь не слово в слово.
— Нет, — Майтимо Руссандол едва пошевелил губами. — Я всё понял правильно. И, уверен, не только я один.
Примечание к части Песня из сериала «Дальнобойщики» «Тихий огонёк моей души»
Я пригласил вас, господа Феанариони, чтобы сообщить...
— Итак, братья мои, нам предстоит важный разговор, — Канафинвэ обвел пятерых Феанорингов взглядом. — Отец снова отлучился на неопределенный срок, а Майти…
— В горы ушёл, — фыркнул Туркафинвэ, перебивая менестреля, — оскорблённая невинность.
— Тьелко, — сжал кулаки Карнистир, — пока Майти с нами нет, главный у нас Кано! Не смей перебивать!
— Опять ты со своей предвзятостью ко мне лезешь! — подался вперёд Туркафинвэ, нагибаясь над столом переговоров.
— Закрой рот! — вскочил Морифинвэ.
Звуки арфы встали невидимой стеной между спорщиками, магия менестреля охладила горячие головы.
— Почему мне кажется, что отъезд Нельо нас объединил лучше, чем все события до этого? — невинно улыбнулся Питьяфинвэ, подпирая подбородок кулаками. Его брат-близнец, точно так же невинно улыбаясь, закивал.
— На что вы намекаете? — возмутился Куруфинвэ-младший. — Без него мир не рухнет. А собрались мы по другому поводу. Я говорил с отцом, и новости не самые приятные.
— Ещё бы! — не унимался рыжий Феаноринг. — Старший сын главы Первого Дома Нолдор то ли трус, то ли предатель, то ли безответственный. Сам глава семейства не в состоянии грамотно руководить делами рода. Вы помните хоть одну семью в Амане, где разразился скандал, подобный нашему? Великий Феанаро Куруфинвэ так орал на сына, что слышали, наверно, даже Тэлери, вышедшие в открытое море за жемчугом. Кем он его только ни называл! А наследнику оставалось лишь молчать и обтекать вылитыми на голову помоями.
— Ты преувеличиваешь масштаб скандала, — неожиданно мрачно отозвался Туркафинвэ. — Я, в отличие от тебя, сидевшего под дверью, находился в саду, и там слышно не было.
