Снисходительно улыбнувшись, воин с поклоном покинул утопавший в полумраке зал. Орикон проводил его взглядом и, словно ничего не случилось, продолжил говорить о делах.

***

Коридор пещеры резко уходил вниз, потолок опускался, и до него уже можно было достать рукой, а противоположный берег ручья превратился в отвесную стену.

Взявший лучшее из внешних черт родителей, но худшее от характеров, юный Гвиндор, несмотря на средиземское происхождение, не уступал в красоте большинству валинорских собратьев, и, зная это, сын Гуилина смотрел с превосходством на подходившего из мрака Эрьярона, освещавшего себе путь голубоватым фонарём.

— Зажечь факел проще, чем сделать такую вещь и поддерживать её свечение, — подняв к лицу холодную колбу, защищённую двойным стеклом и металлом, свившимся лепестками в кованый узор, сообщил воин. — Однако огонь опаснее, особенно в пещере с глубокими разломами. Феанаро Куруфинвэ был умён, и знал, как принести свет, не устроив катастрофу. А ты, сын Гуилина, сейчас несёшься с открытым огнём в шахту, о которой знаешь только то, что она существует.

Шум волн ручья будто нарочно пытался заглушить слова эльфа, и Гвиндор больше прислушивался к воде, нежели к речам собрата.

— Скажи или лучше покажи, — верный короля Финдарато остановился на безопасном расстоянии от юного лорда, — как ты представлял наше общение наедине? Рисунок я видел, и это слишком неправдоподобно. Ты ведь не настолько глуп, чтобы всерьёз мне угрожать расправой, которую всё равно не сможешь учинить?

Гвиндор не увидел в лице защитника Нарготронда никаких изменений, однако вдруг понял — лучше отступить. Чувство опасности заставило задуматься о срочном поиске выхода из положения.

— Никак не представлял, — пожал плечами сын Гуилина, делая осторожные шаги назад. — Я даже не знаю, зачем стал пререкаться с тобой. Понимаю, что мне следует искупить вину, только…

Гвиндор не успел договорить. Он даже не понял, как оказался в ледяной воде. Ошарашенный произошедшим, эльф потерял дар речи и, вынырнув, уставился на спокойно стоявшего среди камней Эрьярона. Попытавшись выбраться на берег, юный лорд под ударом кулака снова улетел назад в поток, а подняв над водой голову, увидел направленный в лицо длинный кинжал.

— Можно простить многое даже без извинений, — серьёзно сказал верный короля, — но угрозы — никогда.

Гвиндор испугался по-настоящему: стало понятно — воин не даст выйти на берег, а с другой стороны потока — отвесная стена. Вниз по речушке — водопад, плыть туда опасно, значит, придётся грести против течения до места, где можно будет выбраться из ледяной воды. Но это далеко, можно утонуть, если сведёт ноги.

— Прости! — в ужасе крикнул юный лорд. — Прости! Я никогда больше не стану тебе угрожать и насмехаться!

Эрьярон по-прежнему сохранял невозмутимое спокойствие.

— Ты же знаешь, что я родился в Валиноре, — заговорил, не опуская оружие, воин. — Может, я был в Альквалондэ во время сражения. Может, я братоубийца. Что если я уже переступил последнюю черту, и мне всё равно, кого лишать жизни и в каком количестве? Ты ничего обо мне не знаешь, — эльф пошёл параллельно боровшемуся с ледяными волнами Гвиндору, не оставляя надежды на спасение. — Может быть, в Альквалондэ я убивал безоружных мужчин, женщин и детей, а потом умывался их кровью? Как ты думаешь, кто-нибудь расскажет о таком посторонним?

— Прости меня! Умоляю! — голос юного лорда задрожал, синие губы зашевелились с трудом. — Я клянусь, что больше никогда не стану насмехаться над тобой! Вообще ни над кем!

— Никогда и никто не расскажет о себе подобного, — продолжал верный короля, — поэтому нельзя нападать на державшего оружие с угрозами и оскорблениями.

— Клянусь! — Гвиндор почувствовал, как немеют конечности. От страха или холода дышать стало тяжело.

— Тебя могут убить.

Эрьярон остановился и опустил клинок. Надеясь, что это помилование, Гвиндор вылез из потока, дрожа и практически не чувствуя ни рук ни ног.

— Беги домой, — усмехнулся верный короля, — и напейся крепкого вина. Захочешь поговорить снова — выбирай более безопасное место. До встречи, лорд.

С трудом поднявшись с четверенек, младший сын Гуилина бросился бежать так быстро, как смог, оставляя за собой мокрый след.

Эрьярон бесшумно вогнал клинок в ножны, поднял фонарь и не спеша пошёл обратно на совет, хотя и знал, что ничего важного и приятного для себя там не услышит.

О мечтах верных слуг

Белоснежные легконогие скакуны, украшенные золотом и дорогими зелёными тканями, ворвались в предрассветный сумрак на опушке соснового леса, и стражи, охранявшие дорогу на дортонионской границе, сразу же учтиво поприветствовали высоких гостей.

Король Финдарато Инголдо, гордо восседая в седле, блистая украшениями и делая вид, будто занят исключительно поддержанием красоты причёски и мантии, внимательно посмотрел на воинов, от которых зависела безопасность не столько владений Ангарато и Айканаро, сколько Нарготронда. Впечатления остались спорные: двое эльфов, узнав владыку, обрадовались встрече и начали короткими командами объяснять троим сразу же насторожившимся смертным, что перед ними тот самый Ном. Фирьяр фальшиво заулыбались, пригляделись и только потом заулыбались искренне.

Успели забыть? Так быстро?

Финдарато хорошо помнил этих воинов сидевшими у костра охотниками в шкурах, это было совсем…

Недавно?

Да, для эльфа — мгновение назад, а у Младших прошла целая вечность — вон, один из мужчин уже совсем седой…

Оглянувшись на гордо гарцевавшего рядом Беора, всё ещё молодого и весёлого, такого же восхищённого и счастливого быть слугой великого Солнечного Короля, владыка Нарготронда, Дортониона, Тол-Сириона и многих окрестных земель поймал себя на мысли, что не хочет видеть верного дикаря старым, больным, а потом — мёртвым. Конечно, пока он ещё юн… Или уже не юн, а давно взрослый мужчина? Когда успело пройти столько времени?

Вымощенная бело-серым камнем дорога повернула, огибая прекрасное лесное озеро, из одной из повозок раздался восхищённый хриплый голос:

— Красиво как! Теперь и помереть не жалко!

Финдарато решил для себя, что этого не слышал: маленький уродец Огогом, умнейший из всех встреченных дикарей, и так вечно хворавший, после смерти матери совсем сдал, а когда — вечность назад — нарготрондский правитель приехал в поселение Беорингов и после длительного пребывания среди защитников своих границ предложил Беору поехать в Дортонион, чтобы впоследствии выделить часть грамотных и порядочных собратьев для помощи войску лорда Айканаро, Огогом потребовал взять его в путешествие, утверждая, что лучше умереть в дороге, любуясь красотами родной земли, чем подохнуть взаперти. Пообещав не доставлять много хлопот и обходиться помощью только одного знахаря, а лучше даже не лекаря, а собутыльника, маленький мудрец взял самое необходимое — в основном книги — и присоединился к поездке.

— Зарисуйте это озеро! — приказал Беор своим собратьям, которых взял исключительно для создания летописи в пути.

Финдарато никак не прокомментировал поведение верного подданного, однако решил для себя, что при случае расскажет и нарисует для него валинорские дороги и лесные водоёмы Эпохи Древ.

— Эдрахиль, — обернулся король к юному лорду, которого гордо именовал оруженосцем владыки величайшего королевства, и порой заставлял оказывать себе совсем не требовавшуюся помощь, — скажи, не прицепился ли к моим волосам или мантии какой-нибудь сухой листок?

— Беспокоиться не о чем — лес хвойный, — всё-таки проверив, поклонился в седле средний сын лорда Орикона, — мой король.

Финдарато весело рассмеялся.

Догадываясь, что смертные скоро устанут в дороге, Инголдо отправил гонцов вперёд, а сам принялся размышлять, как объяснит кузену опоздание на несколько лет. Разумеется, виноват Моргот, но Айканаро может потребовать более подробного описания злодеяний врага, задержавших великого короля в дороге. Может, поручить Беору придумать сказочную историю о приключениях эльфийского владыки по пути из тайной пещеры в сосновый лес? У него точно получится захватывающий рассказ! А главное, этот смертный будет счастлив.