Просмотрев донесения из леса, убедившись, что отряда, который перехватывает пробирающихся сквозь ловушки и болота орков достаточно, чтобы расправляться с ними, военачальник перевёл взгляд на дорогу в Химринг. Если армия врага на неё выйдет…

Моргот не может не знать об этом пути — крылатым тварям прекрасно видно расположение всех дорог. Ангарато защитит запад и юг, если опять не начнёт вести себя глупо, что с ним стало часто происходить после того, как он влюбился, однако сейчас не время для нежных отношений, и вряд ли брат поступит безрассудно. Перед остальными стоит иная задача.

— Очистим лес! — громко объявил Айканаро. — Отстоим восточный тракт! И погоним орков обратно в их проклятые земли! Мы победим, я уверен.

Дагор Аглареб. Маэдрос

Стол, высотой чётко до подоконника, стоял впритык к выходящему на север панорамному окну из трёх широких створок, ветер, треплющий алые полотна знамён на крышах и шпилях башен, с воем разбивался о стекло, выл в арках и под мостами, стонал среди строительных лесов на очередном оборонительном ограждении: камень, остающийся после прокладывания многочисленных туннелей внутри скалы шёл на возведение новых и новых стен на пути врага, что порой казалось излишней предосторожностью.

— Проекты отца сохранились не полностью, — смотря в окно, а не на схемы, процедил сквозь зубы Маэдрос, словно обвиняя в этом Макалаурэ, сидящего рядом за столом. — Когда мы прибыли на Митрим, он создал множество чертежей метательных механизмов, передвижных и встраиваемых в стены, но всё это лишь незавершённые наброски, а то, что успели сделать, погибло в огне на южном берегу озера. И восстановить проекты некому!

— Мы потратили целое лето, продумывая оборону в горах и ущельях, — напомнил менестрель, зажигая ещё одну свечу. Близилось утро, скоро станет светло и без огня, но пока он необходим.

— Всё это слишком сложно, для воплощения таких проектов потребуется дюжина лет! И, возможно, не одна. Даже наугрим не могут понять, как построить подобные механизмы!

Макалаурэ показалось, старший брат хотел продолжать говорить, но почему-то замолчал, замер, смотря в окно.

— Я их уничтожу! — прозвучали на вдохе слова, с улицы донеслись смешанные с ветром звуки гонга и рогов.

Ужасающее чудовище, в которое в одно мгновение превратился только что относительно спокойно рассуждавший о строительстве защитных сооружений лорд Химринга, сорвалось с места и бросилось к двери. Испугавшись брата сильнее, чем неизвестно чего случившегося, Макалаурэ посмотрел в окно. И всё понял.

***

«Нельо, остановись!» — захотелось крикнуть вслед, но менестрель чувствовал: это не сработает, и не только потому, что он — не герой Астальдо. Просто… Верховный нолдоран не виноват перед Нельяфинвэ Феанарионом настолько, как провинился Моргот и его твари.

Ещё раз посмотрев в окно на кишащую врагами равнину Ард-Гален, оценив направления движения живой массы, вспомнив собственную армию и укрепления, владыка Поющей Долины тяжело вздохнул, понимая — его королевство обречено.

Дис… Аранаро… и ещё сотни имён прозвучали в памяти, сотни лиц, улыбающихся, серьёзных, сердитых или печальных промелькнули перед внутренним взором, чтобы растаять в обрушившейся волне осознания: им не помочь. Может быть, кому-то повезёт спастись. Или нет.

Ринувшись к дверям, Макалаурэ хотел присоединиться к брату, которым, похоже, завладела слепая ярость, способная заставить совершить роковую ошибку.

«Как он будет сражаться?! — на грани паники подумал менестрель. — У него же одна рука! Левая…»

Крепость наполнилась шумом, от которого всё внутри сжималось, сразу вспомнились все полученные ранения и то, как долго и тяжело они заживали. И пришло новое осознание: надо покончить с врагом, тогда всё самое худшее, случившееся в жизни, больше никогда не повторится.

— Владыка Канафинвэ, — возник на пути Телперавион, — твой брат приказал передать тебе, чтобы ты командовал в крепости. Нужно немедленно от имени лорда Маэдроса разослать гонцов всем соседям с приказом нападать. Не обороняться, не отступать, а нападать, оставив у своих границ лишь необходимый минимум воинов. Отправить птиц с посланиями. Каждое письмо должно быть продублировано трижды! Ты должен в любой момент быть готов обеспечить отступление населения Химринга на юг или принять здесь беженцев из других земель. Подготовить госпитали и места погребения.

Слушая верного воина своего старшего брата, Макалаурэ поначалу хотел оспорить приказ, но потом вспомнил о своём давнем назначении. Наверное, странно королю оказаться наместником лорда, с другой стороны… Король, похоже, остался без королевства.

— Я всё понял, — кивнул менестрель, — благодарю. Удачи в бою, воин.

— Я не подведу, — ударив себя в грудь, поклонился Телперавион. — Мы вернёмся с победой!

«Теперь можете идти и пытаться победить Моргота, которого победить нельзя ни одному эльфу, ни армии эльфов, ни кому-либо другому, кроме Айнур», — очень некстати вспомнились слова Майя Эонвэ.

Чем, интересно, он занят? Соскучился?

С горечью улыбнувшись безвозвратно ушедшему прошлому, потерявший королевство король поспешил выполнять приказ брата-лорда.

***

Не видя собравшихся вокруг верных, Нолдор и Синдар, не замечая, как совсем юный сын Телперавиона помогал облачаться в доспехи, закреплять на «бесполезном обрубке» щит, обещая и впредь быть рядом, стать самым лучшим и полезным помощником, не слыша даже собственный голос, который произнёс команду: «За мной!», и воины с радостью бросились в битву, Маэдрос провалился в бездну прошлого.

«Король! Сдавайся! Ты нужен живым! Мы всё равно тебя доставим Владыке! Сдавайся, и никто больше не умрёт!» — прогремел в ушах мерзкий акцент пленившего сына Феанаро морготова командира.

Защищённый сталью боевой конь нёсся вперёд, и вот уже под копытами оказалась раздавлена орочья голова, на которой не было шлема, но всадник практически не видел вражеской армии, в которой увяз вместе с верными.

«В бой!» — кричал словно отделившийся от своего владельца голос, слышимый будто со стороны, и никто в войске Химринга не дрогнул и не замешкался.

Лёгкий клинок рассёк волосатое грязное лицо, проткнул горло, снёс половину головы, разбросав в стороны окровавленные ошмётки, а горящие неистовой ненавистью бесцветные глаза искали среди армии Моргота знакомые силуэты. Они должны быть здесь! Обязаны! Каждый из них подохнет сегодня! Где они? Где?!

Где тот поганый ублюдок, посмевший насмехаться:

«Открой глаза, король, посмотри, что с твоим народом!»

И выродок, сломавший волю Асталиона:

«Твой король пришёл в себя! Пошли, поздороваешься. Вернее, попрощаешься. Вот твой король! Разрешаю сказать последнее слово!»

Копыта раздавили грудь очередного орка.

«Зря я пошёл за тобой, король Нельяфинвэ», — нанесли удар всплывшие в памяти слова друга, и меч рубанул чью-то голову, вышиб из дрогнувшей руки топор. Щит отбил копьё, с размаха снёс половину лица какого-то испугавшегося смерти вояки.

«Я всегда знал, что эльфы слабаки!» — захохотал голос из прошлого.

Где же ты, тварь? Выходи! Тебе же нечего бояться, раз я слабак и трус! Прячешься за спинами тех, кто смелее тебя?

Под ударом меча рухнуло тело, клинок вонзился в глаз, вырвался обратно, разбрызгивая кровь. Щит переломил хлипкий топорик, потом — чью-то руку, выбил зубы.

На миг плечо резанула боль, отдалась в спине, напомнив насмешку орочьего командира, гордого собой:

«Пленник готов к допросу».

— Я уничтожу вас всех до единого! — заорал Маэдрос, снова зарубив кого-то, и эльфийское войско с радостью и воодушевлением повторило слова полководца.

Который этого не услышал, потому что в ушах прозвучал голос Моргота:

«Это всё, что ты хочешь мне сказать?»

— Уничтожу!

Конь раздавил тело, кишки с чавканьем разлетелись в стороны от лопнувшего живота. Меч рассёк очередную голову, кровь брызнула в глаза Маэдроса.

«Письмо ты напишешь. Вопрос лишь в том, что будет этому предшествовать. Решать тебе, Третий Финвэ».