— Обидно, что не удалось подслушать? — хмыкнул Карнистир. Основное воздействие магии Канафинвэ было направлено на него, поэтому язык эльфа заплетался. — Проклятый менестрель! Заканчивай!

— Нет, — твёрдо ответил Макалаурэ.

— Не обидно, — ещё мрачнее отозвался Туркафинвэ, — я и так знаю, что было.

— Тебе Нельо сказал? — с возрастающим интересом спросил Питьяфинвэ, а Тэлуфинвэ поддержал близнеца кивком.

— Нельо никогда никому ничего не скажет про отца и жаловаться не станет, — поднял пылающие злостью глаза Туркафинвэ. — Наверно, только гипноз Макалаурэ способен его разговорить. Но я всё видел! Я видел его взгляд. Майти просто прошел мимо меня, посмотрел в глаза и сказал «я ухожу». Мне больше ничего уже слышать и знать было не нужно. И так понятно.

— Наш брат не справился с ролью главы Первого Дома Нолдор, — развел руками Питьяфинвэ. — Что поделать.

— Ничего, — согласился Тэлуфинвэ.

— Замолчите оба, — угрожающе процедил сквозь зубы Туркафинвэ. — Не вам судить, Малявка и Последыш!

Музыка стала громче, тянучей.

— Хватит! — в один голос запротестовали братья, чувствуя, как магия начинает усыплять.

— Нет, — улыбнулся Макалаурэ. — Не хватит, пока вы не успокоитесь. Я как старший собрал вас здесь сейчас, чтобы обсудить дальнейшие действия. Нас окончательно сбили с толку. Валар что-то не договаривают, Второй Дом — тем более. Отец всё это понял как-то по-своему, и… Тьелко, как он тебе сказал?

— Не ему, а мне, — понизил голос Куруфинвэ-младший, — он сказал, что ему не нужны подсказки Валар, он в состоянии сам защитить семью. И приказал ждать его скоро.

— Нельо должен знать, — поднял глаза на Канафинвэ Тьелко. — Я поеду поговорю с ним. Заодно поохотимся. Там леса хороши!

— Нашёл повод развлечься с луком за спиной, — скривился Карнистир.

— Всё лучше, чем с травками в чаше, — парировал Туркафинвэ, и Макалаурэ хлопнул по столу.

— Хватит! Тьелко, можешь ехать прямо сейчас. Так нам всем будет спокойнее. Я думаю, пора забрать мать из Второго Дома, а то она засиделась там. А ещё, пока нет отца, постараться сгладить снова обострившийся конфликт из-за произношения 'т' и 'с'. Мне это уже порядком надоело. Понимаю, удобно различать своих и чужих по манере говорить, но я бы предпочёл вообще отказаться от подобного разделения эльфов. Кто со мной не согласен, поставьте себя на место нашего деда. Как ему быть? Старший сын за одно произношение, средний и младший — за другое. Но как отец может отказаться от кого-то из детей?!

— Ты не знаешь? — с сарказмом поднял брови Питьяфинвэ, и Тэлуфинвэ согласно хмыкнул.

— Мне уже надоели ваши подколы, Амбаруссар, — прищурился Макалаурэ, поглаживая деку арфы. — Думаю, работа ждёт вас, близняшки, идите, займитесь. И прихватите Курво, пусть следит, чтобы вы не накосячили. Тьелко, отправляйся в дорогу. Хуана не забудь. А с тобой, — обратился менестрель к Морифинвэ, — мы ещё поговорим.

— И о чём же? — проводив глазами братьев, осведомился Карнистир.

— Нам надо перестать конфликтовать, — Макалаурэ перебирал струны пальцами, без магии. — Всё это уже зашло слишком далеко. Второй и Третий Дома дружны и между собой и внутри семей, они перетягивают на себя влияние и власть. Хочешь потерять статус?

— Я понял, — резко встал Морифинвэ и вышел из-за стола. — Слушаюсь и повинуюсь, но продолжать беседу не намерен. Всего хорошего.

Макалаурэ проводил брата взглядом. Мелодия, родившаяся много лет назад, перед тем как ещё совсем юный Финдекано прибежал просить учить его музыке, вдруг обрела ещё одну строку текста: «Круговая порука мажет, как копоть…»

— Да уж, — вздохнул менестрель, — таким темпом скоро все почернеем.

Примечание к части В конце Макалаурэ упоминает "Скованные одной цепью" гр. Наутилус

Боевая сталь

«Ловко же ты замкнул всё на себя! Не думал, что мой сын будет столь искусен во лжи и интригах против отца!»

«Я вычеркну из валинорских летописей этот брак, несмотря на ребёнка! Поверь, даже полубрату придётся переписать его хроники!»

«Думаешь оставить меня не у дел, когда Нолофинвэ перехватит власть, и управлять им, дёргая за ниточки через постель дочери?! Чем я заслужил твоё предательство? Чем Нарнис такое заслужила?! Отвечай! Перечисли пункты обвинения, раз взял роль судьи!»

«Ты спелся с худшим из моих полубратьев, зная, как я к нему отношусь!»

«Мои сыновья, твои братья, убивают друг друга, пока ты плетёшь зловонные сети интриг!»

«Думал, никто не поймёт, что скрывается за якобы благими целями?!»

«Ты должен отстаивать честь семьи, а не топить наш Дом в грязи! Ты рушишь всё, что создаю я! Зачем? Отвечай! Это зависть? Или желание возвыситься хотя бы так, коль не можешь честным трудом?»

«Эру наказал меня таким сыном, как ты!»

«Ты предал моё доверие!»

«Позор предателю рода!»

«Позор!»

И ещё великое множество фраз, разящих отравленными стрелами сердца и обвинителя, и обвиняемого.

Феанаро снова и снова прокручивал в голове самый неприятный в жизни разговор. Было сказано слишком многое, но и молчать сын короля Финвэ не мог, хотя допускал, что в чём-то перегнул палку и был несправедлив.

Куруфинвэ понимал — наследник не похож на него не только внешне, они совершенно по-разному смотрят на жизнь. Возможно, отец и сын могли бы дополнять друг друга, но их отношения всегда больше походили на взаимодействие хозяина-тирана и верного из-за страха и слабости слуги. Да, пока Нельяфинвэ был маленьким, пока верил в безусловное превосходство родителя, это получалось и приносило плоды, но потом Финвэ Третий вырос. А хуже всего было то, что Феанаро не видел и среди остальных сыновей единомышленников. Да, они все подчинялись главе Дома, исправно выполняли его приказы, но сердце чувствовало: если вдруг возникнет по-настоящему серьёзная проблема, Феаноринги постараются остаться в стороне, не бросаясь самоотверженно помогать отцу. Гораздо вероятнее, семеро наследников станут защищать друг друга, в том числе, от родителя. Это понимание злило перводомовского лидера, но он не знал, как изменить ситуацию. Увы, предать может кто угодно.

Только Сильмарили будут верны вечно.

Однако, как бы то ни было, напряжение, витающее в подсвеченном Древами воздухе Амана, возрастало, грозясь достигнуть взрывоопасной отметки. Возникла необходимость демонстрации силы, и это должна быть сокрушающая мощь, которая напугает и заставит уважать её носителя.

— Валар не предупредили мою семью о тварях из Сумеречных земель, — хищно скалился Феанаро, спускаясь в тайную подземную кузницу по длинной, утопающей во мраке лестнице с факелом в руке. — Значит, угрозы нет. Или владыки Арды завидуют моим творениям, надеются, что меня сожрёт какое-нибудь чудовище, и они смогут забрать Сильмарили себе. Я же видел, как они смотрели на мои творения! Они боятся, что эльфы смогут прожить без «хозяев», станут свободными. Боятся оказаться бесполезными и слабыми рядом с теми, кто был им милыми игрушками? Если я смог создать что-то, столь же важное и великое, как творения Валар, это сможет изменить весь ход истории Арды! Эльфы сами станут властителями своей земли!

Огонь в горне запылал ярко, горячо. На фоне чёрных стен заплясали алые искры, и Феанаро снова вспомнил старшего сына, его прощальный взгляд: Нельяфинвэ смотрел с пониманием и усталостью. Серые глаза, обычно живые, горящие на всегда неподвижном лице, стали пустыми и холодными.

«Да, отец», — равнодушно согласившись со всем сказанным Феанаро, его старший наследник покинул дом.

«Нельяфинвэ ушёл, — с болью в сердце думал Куруфинвэ, — но он все ещё Нолдо Первого Дома и по-прежнему мой сын. Ему тоже положено сделанное мной оружие».

Разложив на столе, над которым висел яркий светильник, огромные листы бумаги, Феанаро стал прикидывать размеры будущих изделий. Никто и никогда в Амане ещё не ковал боевых клинков, и Куруфинвэ неоткуда было взять знания о правильных габаритах и развесовке. Пришлось всё придумывать самому. Решив сделать сначала несколько пробных экземпляров, чтобы, подстраивая их под себя, понять, как правильно, Феанаро принялся за работу. Его не покидала мысль о том, что если есть орудие для нанесения ударов, нужно нечто, способное защищать уязвимую плоть. Но что может спасти от удара остро заточенным металлом? Только металл. Подвижный словно чешуя. И прочный как панцирь.