— Семеро, семеро, семеро козлят

Весело, весело, весело шумят! — подмигнув на удивление смелому ребёнку, который медленно подходил ближе и тянул ручонки, чтобы потрогать ткань плаща, нарготрондский король сдержал смех. — Весело Всезнайке,

Весело Болтушке,

Весело Топтушке,

Весело Бодайке,

Весело Мазилке,

Весело Дразнилке

И другой Дразнилке.

Ну, давайте, братцы,

Прыгать и бодаться!

Верные засмеялись громче.

Подумав, что поступает некрасиво, шутя над теми, кто отсутствует, или не может достойно ответить, Финдарато решил больше так не делать, однако желание реализовать вдохновение до конца убедило — издёвка не станет добрее, если окажется короче или длиннее, к тому же, раз дикари слушают, и им явно нравится, нет никакой разницы, о чём песня, коли приносит радость. А остальные… Сами те ещё шутники.

Значительно понизив голос и сделав его немного хриплым, Инголдо изобразил злого голодного волка, прикинувшегося козой, однако постарался никого из племени не напугать, а своих — не уморить от смеха:

— Отворите поскорей мамаше дверь!

Я устала, я голодная как зверь!

Пабуду-ба, пабуду-ба, паба-ба!

Взлетев на высокие ноты для партии козлёнка, Финдарато мысленно вздохнул о слишком малом диапазоне недоинструмента:

— Твой голос на мамин совсем не похож!

Ты голосом толстым фальшиво поёшь!

— Вас кормила я, поила молоком,

А теперь мой голос даже не знаком?!

Пабуду-ба, пабуду-ба, паба-ба.

— Твой голос на мамин совсем не похож —

Ты голосом толстым фальшиво поёшь!

Дикари ахнули, услышав в пении достойный легендарного эпоса бой песенных Тем Добра и Зла, Света и Тьмы, Жизни и Смерти. Две Музыки, рождённые одним Творцом, но оказавшиеся по разные стороны черты, сошлись в поединке, где победитель мог быть только один.

Финдарато всей кожей ощутил желание слушателей — всем им, пережившим слишком много невзгод, не знавшим, что может не быть горя, хотелось счастливого конца там, где финал был неизбежно трагичным. Эльфийский владыка чётко осознал — он не может обмануть ожидания, поэтому будет единственным, кто знает страшную правду о конце сказки.

— У порога, видно, буду помирать! — тише и мрачнее запел Инголдо. — Не пускаете домой родную мать!

Отворяйте, не валяйте дурака!

Я козлиха, но охрипшая слегка!

— Твой голос на мамин совсем не похож!

Ты голосом толстым фальшиво поёшь!

Произнеся последние строчки победно, Финдарато выдал подобие трели, насколько позволяли струны, и доброжелательно посмотрел на дикарей, чуть приподняв инструмент, надеясь, что жест будет понят верно, и хозяин сего творения покажет себя. Сделал такое — научится мастерить лучше, ведь теперь есть, кому помочь мудрым советом.

Примечание к части Полагаю, все знают, что это за сказка, но если вдруг не в курсе, знайте - это "Волк и семеро козлят на новый лад".

О верных Финрода Фелагунда

— Молодец наш король! — захохотал эльф с собранными в короткий хвост золотыми волосами. — Я рад, что государь не позволяет Феанарионам безнаказанно командовать собой!

— Сомнительное наказание, Филинквэ, — отозвался с дерева Орикон, похоже, до сих пор недовольный тем, что ему пришлось надолго покинуть жену и маленького сына Эдрахиля. Старший из его детей — следопыт Миньятолос отправился вместе с отцом сопровождать короля и сейчас молча смотрел на поляну и её неприглядных обитателей.

— Надо сообщить остальным, что мы нашли племя, и, похоже, это те самые Младшие Дети Эру, о которых упорно молчали Валар, — черноволосый эльф выглянул из своего укрытия. — И в Нарготронд тоже. Не думаю, что эти существа опасны для нас, вооружённых луками, но о такой находке молчать нельзя. Неизвестно, во что превратится подобное племя через пару дюжин лет, если оставить его без присмотра.

— Правильная мысль, Сайвэ, — Филинквэ ниже опустил капюшон. — Идём вместе, чтобы, слушая тебя, никто не подумал, будто ты поел не тех грибов.

— Они решат, что мы обедали вместе, — рассмеялся Нолдо, быстро зашагав в направлении оставленных присматривать за лошадьми собратьев.

Орикон переглянулся с сыном. Эльфы думали об одном и том же — стоит показать себя, дать знать дикарям, что красиво поющее дивное создание явилось к ним среди ночи не одно, ведь мало ли, какая дурь взбредёт в голову членам племени? Может, они решат съесть неведомого гостя или разобрать на сувениры и колдовские амулеты?

Незаметно подав владыке сигнал с вопросом, Орикон получил отрицательный ответ и напрягся сильнее прежнего. Похоже, нарготрондский король совсем не думал о возможной опасности, исходящей от любого существа, наделённого разумом и желаниями.

***

Опомнившись от потрясения, когда дивная музыка смолкла, жутковатого вида существо, судя по форме груди — женского пола, ринулось оттаскивать назад ребёнка, который уже почти дошёл до неведомого прекрасного сияющего солнечным золотом гостя. Малыш запротестовал, и тут же получил тяжёлую оплеуху от испуганной матери, или кем ему была эта заботливая дикарка?

Финдарато снова поднял инструмент, улыбаясь ещё милее. С одной стороны, находиться в окружении не слишком приятно выглядевшего племени было, мягко говоря, некомфортно, но с другой — король чувствовал, что наконец может быть действительно нужен и полезен, и никому своей помощью не навредит.

— Я, — сын валинорского нолдорана положил ладонь на грудь, желая дать понять, что пытается представиться, — аманэльда, Нолдо. Я — Финдарато Инголдо Арафинвион из Дома Финвэ, что в Тирионе на Туне, в далёком Благословенном Амане. Финрод Фелагунд, друг гномов Ном. Владыка Нарготронда, Тол-Сириона и Дортониона.

«Ном, Ном», — пробежали шепотки, и король с досадой подумал, что, конечно, неразвитый народ станет называть его самым просто произносимым гномьим прозвищем.

Один из спавших охранников неожиданно всхрапнул очень громко и, похоже, испугавшись изданного самим собой звука, содрогнулся и с сонной неразборчивой руганью сел, мотая головой.

Финдарато сдержанно рассмеялся, и вдруг из замершей в отдалении толпы выступил крупный, относительно чистый и почти не вонявший сильный мужчина с разрисованным телом, волосы и борода которого были чёрными с редкой малозаметной проседью. Дикарь был местами прикрыт беличьими шкурками, на шее висели многочисленные бусы из всего, что можно найти в лесу. Сделав несколько очень уверенных шагов вперёд, храбрый член племени затормозил, обернулся — похоже, он был уверен, что за ним кто-то последует, однако этого не произошло. Несколько мгновений поколебавшись, дикарь, слегка побледнев, однако сделав натянуто-злое лицо, скоро кивая сияющему гостю, будто заранее со всем соглашаясь, тыкая себя в грудь, повторяя при этом «Бу-бур-бур», обошёл Финдарато по широкой дуге и вцепился в горло спящему на посту собрату.

По аналогии с наугрим, Финдарато оценил примерный возраст смельчака — было похоже, что это зрелый отец семейства, ещё способный к продолжению рода.

«Да ладно! — прозвучал в памяти возглас одного из «лучших друзей-гномов», когда, ещё на Тол-Сирионе, Инголдо принимал решение уходить в пещеры на Нароге, а это было тяжело сделать без солидного бочонка хмеля и весёлой компании — одиночество заставляло думать о собственной ничтожности перед Валар, зато с неунывающими наугрим всегда, пусть и ненадолго, возвращалась вера в себя. — Да не может быть! Неужели у эльфов никогда не опускается долото?! Никогда-никогда не наступает вечный интимный покой? Да ладно! — А когда выпито стало совсем много, ногродский посланник обнял Финдарато и наставительно заговорил вполголоса: — Никогда, слышишь, Ном, никогда и никому не говорите, дивнюки хреновы, что у вас вечная могота! Иначе соберётся армия обвислых и оторвёт ваши светящиеся яйца!»

— Буур! — одной рукой держа ошалевшего собрата за горло, а другой со страшной силой лупя себя в мощную грудь, завопил дикарь.

Толпа, испуганно смотря то на Финдарато, то на дерзкого храбреца, стала кивать, махать руками, повторяя «Ном», «Буур» и ещё много простых непонятных слов, о смысле которых, однако, Инголдо начинал догадываться: вышедший вперёд мужчина, похоже, считался здесь главным и теперь был обязан призвать к ответу опозорившихся перед Номом соплеменников.