Пойтар от неожиданности вскочил, из-за неловкого движения заболело колено, однако книжник этого даже не заметил, расплывшись в самодовольной улыбке. Господин! Его назвали господином! Просятся к нему в ученики! В помощники!

Взгляд заскользил по неожиданным гостям, и откуда-то вдруг взялось стойкое отвращение, когда чтец представил, как женщины и девочки трогают его — ЕГО! — книги. Нет! Не бывать этому!

— Да, мне нужны помощники, — медленно сказал Пойтар, улыбаясь мужчинам, — возможно, и читать иногда понадобится. А готовить и мыть могут жёны и девы. Я покажу, где взять воду и тряпки. В библиотеке, когда приходят много слушателей, всегда становится грязный пол.

Обрадовавшись даже такой возможности, горожане согласно закивали, и книжник самодовольно сел за стол. Надо же, всё оказалось лучше, чем он представлял! Очень-очень намного лучше!

***

На улицах было непривычно грязно. Создавалось ощущение, будто к смертным липнет всё самое отвратительное, делая их разносчиками мерзости и гнуси. К запахам привыкнуть так и не удалось, однако Алмарил подумал, что если эта грязь компенсируется душевной чистотой хотя бы отчасти, то можно не замечать ни мусора, ни истоптанных плит. Жажда наживы, власти, мелочная жадность и корысть гораздо тошнотворнее, нежели измазанная в глине обувь.

В Барад Эйтель всюду были следы присутствия Фирьяр, эльфы настороженно общались с Младшими, сторонились их, и это выглядело так, словно твердыня на самом деле принадлежит смертным, а Старшие Дети Эру здесь всего лишь не слишком желанные гости.

— Знаешь, дядя, — сумев-таки застать Финдекано в крепости, с порога заявил Алмарил, — у Фирьяр в Истоке слишком много власти.

Сын верховного нолдорана не ответил, однако таргелионский принц сразу почувствовал, что играет с огнём и сменил тему, предложив поговорить за бокалом вина о Химринге, о разведке в Дор-Даэделот и о сложностях в отношениях Нолофинвэ и торгового союза Белерианда.

Финдекано согласился на первые два пункта, и Алмарил мысленно напомнил Року, что герой Астальдо — не тот, кто должен стать его мишенью. До настоящей цели добраться ещё только предстояло.

Сё пральна

— Я всё сделал правильно.

Слова верховного нолдорана прозвучали недостаточно уверенно, и Аралкарион сразу же заговорил о давно волновавших вопросах:

— Владыка Аракано, мы дали разведчикам слишком мало информации! Воины Дор-Ломина пошли практически вслепую! На картах не было земель Моргота! Совсем не было!

— И Дыра Маглора не отмечена, — спокойно произнёс Нолофинвэ, взглядом давая понять, что следует говорить спокойнее.

Аклариквет, традиционно присутствовавший на совете как бы в роли музыканта, ощутил неприятный холодок: каждый раз, когда приближённые называли своего короля Аракано, певцу казалось, будто это приближает какое-то плохое событие. Имя «Благородный Вождь» ассоциировалось у менестреля исключительно с дурной смертью, однако, похоже, ни самого Нолофинвэ, ни его верных ничто не смущало.

— Марахлинги, — начал пояснять владыка, — отважный народец, и в отличие от беорингов не сидел изолированно в лесу, а воевал вместе с Мориквэнди против морготовых рабов. Из поколения в поколение эти смертные учились бороться с оружием в руках, а беоринги сначала мирно прятались в лесах, а потом оказались под покровительством эльфов. Видите разницу? Однако даже такой храбрый народ может дрогнуть, если ему показать реальную картину происходящего. Вы ведь понимаете, что земли Моргота больше наших? И никто не знает, насколько. Можно предположить, что в дюжины раз. Понимаете, что любой воин, получив такую информацию, сразу же представит, сколь огромное войско там можно разместить, и дрогнет. А тому, кто испугался, уже не объяснить, что, вероятно, большая часть территории Дор-Даэделот непригодна для жизни, и Моргот фактически расселяет своих рабов на небольшом островке среди вечных снегов. Но такие слова уже не будут услышаны. Зато, мой верный Аралкарион, если дать недорисованную карту, назвав разведчиков первооткрывателями, страх отступит под натиском азарта и жажды завоеваний и славы. Понятно?

— Да, владыка Аракано.

— Я всё сделал правильно.

— Да, мой король.

***

— Отец всегда всё делал неправильно! — бросил перо на стол принц Финдекано.

Узнав про отправленный на север отряд, хозяин Крепости Исток сразу же понял, чего добивается родитель — разумеется, доказать всем, что Хитлум не нуждается в Химринге и Барад Эйтель, что армия верховного нолдорана лучше любой другой, с какой стороны ни посмотри. И помощь обезумевшему от жажды власти королю пришла от этой вставшей поперёк горла Линдиэль!

Посмотрев на портрет супруги, Финдекано вновь вспомнил вечные сплетни домашних о том, что Нарнис не любит мужа, что она лжива и скрытна, что от такой женщины в любой момент стоит ждать предательства. Да, в отличие от валинорской супруги, Линдиэль честна и неоднократно говорила о своих чувствах, а отец намекал в письме, что союз с дочерью лорда Новэ был бы полезен Хитлуму, но…

— Отец не прав! Его ложь давно заменила Тему Творения в судьбе всего Второго Дома Нолдор! И что он делает теперь? Хочет показать, что дикари с востока смогут добиться успехов там, где оказались бессильны все остальные армии?!

Самым неприятным в этой ситуации было понимание, что если авантюра окажется удачной, авторитет принца Финдекано пострадает ещё сильнее, ведь это он не пустил племя Мараха в Барад Эйтель! Это он запретил оссириандской королеве приближаться к его крепости! Какие непростительные просчёты, великий герой!

С другой стороны, пока рано делать выводы, как плохие, так и хорошие.

Но отец однозначно не прав!

***

— Ты поступила правильно, — Каленуиль налила вина в два бокала, изящно медленно ступая, поднесла напиток Линдиэль. — Оссирианд — лучшее место для тебя.

Дочь лорда Новэ пожала плечами, сделала глоток. Разделив племя Мараха, чтобы оставить часть Солнечных королю Нолофинвэ, а вторую половину отправить на границу между Таргелионом и Семью Реками, формальная королева не была уверена, что понимает смысл своих действий. Казалось, будто инициатива полностью отошла к верховному нолдорану, и действовать без его указки уже не получится, поэтому Линдиэль, заявив, что должна сопроводить народ на берег Аскара, спешно покинула Дор-Ломин, несмотря на оказываемые там почести.

— Ты не позволила использовать себя, — промурлыкала Каленуиль, и дочь Кирдана подумала, что сейчас племянница занимается абсолютно тем же самым, за что осуждает Нолофинвэ. — Ты правильно поступила. Сама посуди, как хорошо всё складывается: мой отец теперь в безопасности, Оссириандом правит союз вождей, а ты — избранница Владыки Улмо, покровительствуешь Краю Семи Рек, приносишь нам благосклонность белериандских королей.

— Почему-то я ощущаю себя щитом, на котором изображён красивый герб, но назначение его от этого не меняется, — зажато произнесла Линдиэль, засмотревшись на отражение огня свечей в металле, хрустале и вине. — Со всех сторон прилетают удары, которые я пока держу, но картинка уже испортилась.

Жена оссириандского вождя мелодично рассмеялась, нежные руки тронули волосы королевы.

— Я тебе так скажу, милая, — лучезарно заулыбалась Каленуиль, — здесь мы обе желанны, а значит, в безопасности. Долгие годы пути утомят любого, тебе просто нужно отдохнуть. Ты правильно сделала, что приехала сюда.

«А куда мне ещё было ехать? — вздохнула про себя Линдиэль. — Не к отцу же, где теперь отсиживается Каленовэ с семьёй. И не к Астальдо».

— Вождь Солнечных, которых ты вернула на наши границы, — продолжала жена вождя, водя ловкими пальцами по волосам королевы, словно гребнями, — поклялся, что будет за нас в любом споре, и у меня нет причин сомневаться в твёрдости его слова.

— Я уже ничему верить не могу, — вздохнула дочь Кирдана. — И никому.

Каленуиль снова рассмеялась звонким колокольчиком, в бокале прибавилось вина, нежные руки леди легли на напряжённые плечи Линдиэль.