— Надо поговорить, Тьелко, — сделав очень глубокий вдох, сказал Майтимо брату, отворачиваясь от отца.
Когда Феанаро говорил, его речь слушали, открыв рты, а когда он замолчал, эльфы закричали, восхваляя владыку. Сердца Нолдор пылали огнём, разожженным их лидером. Воины отправлялись в путь.
***
Впереди чернело море, сзади — руины. И эти две точки в пространстве в любой момент могли поменяться местами.
***
Проводив внимательным взглядом ускакавших в сторону далёкого леса сыновей, Куруфинвэ подумал, что только одни его дети никогда не сговорятся против отца: три прекрасных Камня, которые томятся в руках врага. Ярко сияющий Огонь славы, Холодный разум ученого и Тёплое пламя любви. Как же хотелось снова взять их в руки, почувствовать их, говорить с ними и знать, что они отвечают…
Это не вечно недовольный Нельяфинвэ, только и ждущий удобного случая занять место отца во главе народа Нолдор, не живущий в мире иллюзий Канафинвэ, которого любой может повести за собой, не Туркафинвэ, озлобленный на всех, не Морифинвэ, которому приходится постоянно пить какие-то секретные зелья, чтобы не перебить всех окружающих, не безвольный Куруфинвэ Атаринкэ, такой удобный для управления, но совсем не гордость семьи, не Питьяфинвэ и Тэлуфинвэ, которые никогда по-настоящему не станут яркими личностями.
Это прекрасные, благодарные своему создателю, творения души, а не плоти.
Бороться с болью потери и желанием вернуть хотя бы то, что вернуть возможно, сил уже не осталось. Феанаро все ещё держал себя в руках, казался несокрушимой скалой с пламенным сердцем, и никто не видел его истинного состояния.
Всё, что осталось в душе — невыносимое, сводящее с ума терзание, лишающее покоя, заставляющее рваться вперёд и пытаться забрать то, что было отнято. Не всё. Лишь Сильмарили. Они же не могут умереть.
Феанаро был уверен — его любимые дети никогда не покорятся врагу и никому не позволят завладеть собой. Любая попытка подчинить их обречена на сокрушительный провал. И ради этого стоит бороться.
Альквалондэ. Те, кто стали препятствовать отвоевать Сильмарили
— Отец говорил о стаде баранов, называя так тех, кто не пошёл за ним, но на самом деле стадо баранов — это мы семеро, — совершенно серьёзно сказал Майтимо, когда они с Тьелко отъехали на достаточное расстояние.
— Забавное умозаключение, — растянул губы в неприятной улыбке Туркафинвэ.
— Весьма. И я не могу отделаться от мысли, что нас ждёт западня. То, что Валар нас не держат здесь взаперти, объяснимо. Отец открыто обвинил их в подавлении воли эльфов, обращении в рабство. Но это…
— Не значит, — продолжил за него Туркафинвэ, — что Тэлери не попытаются выслужиться перед Валар за наш счёт. Мы это уже проходили в Форменоссэ. Эонвэ не даст соврать. А теперь мы идём прямиком в ловушку для заморских чудовищ.
Братья замолчали. Они оба помнили план перестройки порта и, хоть и предполагали, что проект могли изменить, суть его осталась прежней в любом случае.
— Тэлери напуганы, — прямо посмотрел в глаза брату Нельяфинвэ. — Отец считает, что это нам на руку.
— А ты смотришь с другой стороны, — кивнул Тьелко. — И полагаешь, что страх заставляет нападать. Отец бы сказал…
— Что я сужу по себе.
— Именно.
Братья снова замолчали. С моря подул усиливающийся ветер, воздух стал влажным и солёным, словно намокший от слёз шёлк.
— Знаешь, Нельо, — вдруг очень печально сказал Тьелко, — неважно, прав отец или нет. Но всё держится на нём. Абсолютно всё. Нравится нам это или нет. Признаём это или не признаём.
Майтимо согласно кивнул. Он и сам всё понимал, и в голове уже не раз прокрутил план действий при самом худшем развитии событий. Братья посмотрели друг другу в глаза.
— Именем Создателя Эру Илуватара, — ладонь Нельяфинвэ легла на грудь, туда, где бьётся сердце, — приношу я Клятву…
— И призываю в свидетели моего Слова Владыку Манвэ Сулимо, супругу его Варду Элентари, — повторил за ним Туркафинвэ.
— И саму священную твердь горы Таникветиль. Клянусь вечно преследовать огнём и мечом, своим гневом любого, будь то Вала, Майя, эльф или иное творение Эру…
— Что уже живёт или родится позже, великое или малое, доброе или злое, кое завладеет или попытается завладеть Сильмарилем, будет хранить у себя…
— Или станет препятствовать отвоевать святыню рода Феанаро Куруфинвэ!
— Или станет препятствовать отвоевать…
— Да падёт на меня вечная тьма, если отступлюсь от своего Слова!
— Клянусь!
— Клянусь!
— Клянусь!
***
Сначала Артанис хотела ехать к королю Ольвэ, родному дяде матери, но потом поняла — на это нет времени. Снова свернув на дорогу в Гавань, принцесса далеко обогнала своих спутников, пустившись во всю прыть.
Высокие белокаменные башни освещались живым огнём факелов, поэтому мрак не имел здесь власти. Наскоро сделанные фонари были прикреплены даже на совершенно гладких стенах столь далеко от каких-либо опор, что казалось, Тэлери научились летать, словно любимые ими лебеди. На улицах совсем не было эльфов, пустовали даже набережные, на которых обычно гуляли влюблённые. Окна в домах закрылись плотными шторами.
Артанис почувствовала пробирающийся к сердцу холод. Сжимающие поводья руки вдруг стали ватными: страх, витавший в воздухе, пропитавший песок и проникший в каждый листок каждого дерева, был неумолим, и захватывал всех, кто оказывался на его территории.
— Я еду к корабелу Вольвиону, — напомнила себе Артанис. — Сын короля Ольвэ меня обязательно выслушает. Я смогу с ним договориться. А иначе какая из меня королева?
***
Лодка причалила к насыпному островку, мягко ткнувшись носом в белый песок. Сидевший на веслах эльф, как обычно, занялся рыболовными снастями, а его сестра, уже даже не пытавшаяся заплетать свои сверкающие серебром волосы в косы, такие непослушные в последнее время, взяла сумку со всем необходимым, ступила на песок, посмотрела на возвышающуюся во тьме белую громаду маяка, и… Вдруг испугалась идти. Что-то словно не пускало вперёд, не давало сделать шаг. Но что может случиться? Принц Вольвион говорил, скоро придут собратья-Нолдор, но они не задержатся надолго, как в прошлый раз во время перестройки порта.
Кстати, пока шло строительство, некоторые девушки Альквалондэ вышли замуж за черноволосых красавцев с горящими серыми глазами.
Сделав над собой усилие, Иримэль зашагала к маяку.
Войдя внутрь, эльфийка заметила, что вечно запертая тайная дверь закрыта неплотно. Кто-то из неё выходил? Кто?!
Вдруг за спиной послышался щелчок повернувшегося замка, и девушка вспомнила, что оставила ключи в двери. Вздрогнув от страха, представляя выползших из подводной тюрьмы кровожадных драконов, Иримэль, пискнув, зажмурилась и закрыла лицо руками.
— Не бойся, малышка, — прозвучал красивый звонкий голос, и кто-то засмеялся.
— Сними шлем, она точно не вооружена, — послышалось с другой стороны. — Покажи ей своё лицо, пусть видит, что мы не заморские чудища.
— Сам и снимай.
— Боишься юной девы? Как не стыдно?!
Чьи-то сильные горячие руки схватили Иримэль за запястья, отнимая ладони от лица. Эльфийка, едва не падая от страха, открыла глаза.
— Приветствую, красавица, — широко улыбнулся облаченный в алые с золотом доспехи, на груди с восьмиконечной звездой, эльф. Его медно-каштановые волосы разлохматились, когда он снял шлем с высоким алым гребнем. — Мы здесь немного посидим все вместе, — сказал он, по-прежнему не отпуская руки Иримэль, — сейчас поднимемся наверх, ты разожжешь огонь, как и собиралась, а потом позовёшь своего помощника. Будешь послушной — ничего плохого не случится.
Эльф кокетливо подмигнул начавшей плакать от страха деве, и повел её наверх. Иримэль видела: в башне собралось не менее десятка воинов со звёздами на латах, и отказывалась верить, что всё происходит на самом деле.
***
«Какой же непредусмотрительный народ эти Тэлери, — усмехался про себя Туркафинвэ, ведя своих воинов по узкому тёмному проходу под дворцом. — Они даже не удосужились поставить здесь охрану».
