— Два невиданных Древа
Светлые Валар создали,
Чтоб первозданным светом
Арду они озаряли.
Ввысь возносятся гордо
До самого купола неба!
Кажется или правда,
Что листва потемнела?
Это страшно представить,
В это нельзя поверить,
Было ведь невозможно,
Чтобы угасли Древа!
Мрак клубится, как туча,
Тьма расползается дымом,
Зло приносит с собою
Ужас невыразимый.
Паникой мир охвачен,
Мечутся в страхе звери.
Вместе волки и зайцы,
Кабаны и олени…
В ужасе бьются птицы,
Мечутся меж стволами,
Крылья ломают о ветки,
Факелы тушат телами.
Тьма весь мир охватила,
Нет от неё спасенья…
Где вы, светлые Валар?
Спасите свои творенья!
Слушая Элеммирэ, Аклариквет снова заплакал. Он понимал — именно его песня, его выход на сцену поддержал и вдохновил других, а значит, всё было не зря, и музыка по-прежнему сильнее тьмы.
Примечание к части
Иллюстрация Беллы Бергольц
https://www.deviantart.com/bellabergolts/art/Illustration-815952248
Под сенью мёртвых Древ
Музыки не было.
Ни в самих Древах, ни в воздухе вокруг них.
Это могло значить только одно…
Дрожащие высокие ноты, пытающиеся сложиться в мелодию, ещё доносились из глубины почвы, но были слишком слабы.
— Я не уйду отсюда! — отчаянно закричала Йаванна, и голос разлетелся испуганными птицами по небу. — Это не просто мои творения! Это мои дети! Они умирают! Ауле! Прошу!.. Сделай что-нибудь! Пожалуйста…
Валиэ прекрасно понимала — сделать ничего нельзя, но не могла смириться. Она гладила черные, словно обугленные ветви, которые отламывались даже от самого лёгкого прикосновения, трогала кору, отслаивающуюся пластами, касалась рассыпающихся прахом листков.
Обняв Лаурелин, чёрную и больше не живую, Йаванна не могла разжать рук.
— Феанаро сумеет помочь тебе и всем нам, — прозвучал колоколом голос Варды Элентари. — Его Камни сродни свету Древ, он спасёт твоих детей.
— За что?! — плакала Йаванна, словно не слыша сестру. — Почему со мной так поступили? Я никогда ничего плохого не делала Мелькору! Я всем прощала вырубку лесов, порабощение плодовых деревьев и съедобных корнеплодов! Прощала охоту и превращение в рабов лошадей! Ауле! Почему ты не защитил меня?! Почему?! Супруг мой!
Варда равнодушно отвернулась. Она смотрела глазами звёзд, как Тулкас тщетно пытается искать след Мелькора, а Оромэ, скучая, вяло отдает приказы своим воинам, создавая видимость кипучей деятельности. В отличие от лишённого разума брата, охотник знал, как обстояло дело.
Взор Варды проникал во дворец, где Манвэ ждал известий и уже разработал сотни тысяч запасных вариантов на случай непредвиденных обстоятельств. Главное — не подпустить до поры до времени к Древам самого страшного тюремщика…
***
С высокого ажурного балкона дворца открывался удивительный вид на Аман, и невольно приходила в голову мысль, что было бы очень интересно увидеть Арду так, как её видят Валар.
— Вот и пришло твоё время, Куруфинвэ, — пронизал насквозь голос Варды. — Ты всегда мечтал явить всему миру своё величие, показать, что ты лучше других. Чувствуя превосходство в уме и таланте, ты хотел быть оцененным по достоинству, а не по зависти. Но величие нельзя проявить в эгоизме. Истинное величие — это великая жертвенность.
— Я должен отдать вам свою кровь, и по пути, залитом ею, вы доберётесь до Мелькора, и сразите его? — зло усмехнулся Феанаро, смотря за изо всех сил изображающим храбрость братом.
Рядом встал Майя Эонвэ, и Куруфинвэ попытался понять, зачем верный слуга Манвэ это сделал. В случае сопротивления набросит цепи? Или наоборот, даёт своим господам понять, что не стоит переходить границы разумного?
— Не делай глупостей, брат мой, умоляю, — вполголоса произнёс Нолофинвэ, но Феанаро снова лишь усмехнулся. Он смотрел, как далеко внизу эльфы, приходящие в себя от шока, опять становятся разумными существами: помогают подняться упавшим, осматривают пострадавших, оказывают помощь, утешают. Используя врождённую способность видеть очень далеко, Феанаро нашел в толпе Нерданель. Она тоже смотрела на него — того, кто когда-то был ближе и роднее даже отца, матери и сыновей. В какой-то момент показалось, что связи между супругами уже нет, и сама Нерданель хотела так думать, списывая просыпающееся желание быть вместе на скуку и длительное отсутствие в своей постели мужчины, но сейчас стало окончательно ясно: узы, соединившие две души, разорвать не под силу никому. Это была любовь, что бы ни пытались внушить себе рассорившиеся супруги.
Феанаро вдруг подумал, что хочет просто остаться с Нерданель, вернуться в прошлое, когда не было бессмысленного изгнания, Сильмарилей, сыновей, братьев… Только он сам, прекрасная рыжеволосая эльфийка и их страсть.
Но прошлое не вернуть.
— Нам надо идти к Древам, — вполголоса произнес Майя Эонвэ.
— Нам? — поднял брови Феанаро.
— Да, нам всем. Тебе, мне, Владыкам. Эльфы уже толпятся на холме. Они ждут тебя.
— Меня?
— Объясним позже, — твёрдо сказал Манвэ. — Сначала, Куруфинвэ, ты всё увидишь своими глазами.
***
Осмотрев себя и поняв, что все кости целы, а праздничное одеяние хоть и стало слегка грязным, лишилось половины изумрудов и местами порвалось, все ещё пригодно для ношения, по крайней мере, пока не стало снова светло, Арафинвэ начал звать маму. Обнаружив её под широким, вбитом в землю столом в беседке, целую и невредимую, эльф очень обрадовался: Индис была не только невредима, но и практически не испугана.
— Есть новости о Финвэ? — спросила вдруг бывшая королева, и принц почувствовал страх. Отец… Как он там… Во тьме… Далеко от Валар… Это здесь не может ничего случиться…
— Как ты, мама? — помогая Индис выбраться, спросил заботливый сын.
— Что известно про Финвэ?! — чуть ли не кричала эльфийка, и сердце Арафинвэ сжималось: мама все же любит отца. Очень любит!
— Все будет хорошо, матушка, — улыбнулся он. — Обещаю.
— Я их вижу! — послышался радостный голос Артанис. — Бегом, малыш!
Арафинвэ посмотрел на дочь и внука и вспомнил, что, кроме матери, у него есть ещё близкие. Где они? Всё ли хорошо?
— Я найду Финдарато, — нахмурилась Артанис, — и Амариэ. И маму. А ты, — обратилась она к отцу, — посмотри за бабушкой! Ждите меня здесь.
— Это что за разговоры?! — возмутилась Индис. — Как ты смеешь так говорить с отцом?!
Но Артанис уже ушла, и мысли бывшей королевы мгновенно переключились на более важные дела. Обняв любимого сына, Индис попросила поухаживать за матерью и найти где-нибудь вина.
Эльфы проходили мимо в сторону холма, где раньше зарождался волшебный свет, и бывшая королева, решив, что мать короля должна быть в центре событий, оставила сына и внука и пошла к почерневшим Древам. Всё самое важное случится там.
***
Лес расступился, оставленные на время празднования дома попадались чаще, и сыновья Феанаро молча переглядывались, замечая, что краска на стенах зданий, изобретенная их отцом, впитывающая свет Древ, почернела, и узоры, ранее волшебно сиявшие, теперь выглядели чудовищно.
— В этом есть что-то… Прекрасное, — криво улыбнулся Морифинвэ. — Именно так, из серого камня с черными завитками, надо оформить спальню для нашего деда. Ему же там вечно лежать. Пусть будет мрачно и красиво.
— Не смешно, — вздрогнул Макалаурэ.
— А я не шучу, — серьезно сказал Морифинвэ. — Я лично займусь воплощением своей задумки. Это будет роскошная постель из серого мрамора, алого шёлка и чёрного агата. Наверху в изголовье сделаю статую деда. В королевском венце. Это будет единственная золотая деталь во всей композиции. И по всему мрамору пройдет роспись этой краской. Пока света нет, узор будет чёрным. А когда снова сияние Древ озарит Валинор… Заиграет волшебством и последняя спальня короля Нолдор.
— Это кошмар… — вздохнул Макалаурэ, морща лоб. — Прошу, не продолжай.
