Феаноринги молча покинули шатёр старшего брата, ставшего для них владыкой, и, переглянувшись, разошлись.

Майтимо склонился над картой. На столе стояли семь свечей. Одна совсем новая, длинная, вторая немного короче, постоянно искрила, третья, четвертая и пятая — уже догорали, шестая и седьмая по длине почти не уступали искрящей.

Вместо отдыха склонившись над картой, король Нолдор стал разыгрывать в воображении варианты битв, представляя возможные расположения войск.

— Авари не уходят, — тихо заговорил сам с собой Майтимо, — хотят биться до конца. Пришло войско Дориата. Хорошая помощь.

Три короткие свечи погасли, но король словно не заметил этого. Искрящаяся раздражала.

Карта постепенно покрывалась линиями, точками и геометрическими фигурами.

— Где лучше назначить переговоры? — продолжил монолог Нельяфинвэ. — В лесу у Топей или у гор на западе со стороны моря?

Ещё две свечи погасли. Искрящаяся раздражала всё сильнее.

— Топи слишком далеко от Моргота… — вздохнул король.

Фитиль искрящей свечи громко затрещал, послышался резкий хлопок, и Майтимо сдавил обугленную нить пальцами левой руки. Почувствовалось неприятное жжение, но лишь на короткий миг.

Стало совсем темно, и лишь последняя, самая длинная свеча всё ещё горела. Смотря на её одинокий подрагивающий огонь, Нельяфинвэ положил голову на сложенные на картах руки, и заснул, думая о том, что спать не собирается, а только немного отдохнёт.

Простое счастье

— О, приветствую, доблестный Эонвэ! — раскланялся Майя, с некоторых пор всегда выглядящий, как представитель народа Тэлери. — Что привело тебя ко мне?

— И я покорнейше приветствую покорнейшего, — на посланнике Манвэ не было лица. — Но привело меня моё своеволие и вовсе не к тебе, Олорин. Я хотел просить помощи Плакальщицы от своего имени.

Находиться на грани Бездны, носящей имя Намо Мандос, данное Создателем, мыслящей, но совсем иными категориями, нежели остальные Валар, обладающей беспредельной силой и властью, ограниченной лишь Замыслом Творца, было страшно даже для Айну. Но Олорин именно здесь ощущал себя в безопасности, ведь даже для малой частички Изначальной Темы падение в бездну не могло произойти случайно, и чтобы развоплотить пусть и не полностью, лишить сил или заточить скреплённые творящей энергией ноты, необходимо направленно приложить огромные усилия, и без позволения Эру никто бы на такое не решился.

— В этом нет толка, ты знаешь, Эонвэ, — словно неразумному ребенку, сказал Олорин. — Ты можешь плакать, ползать здесь на коленях, взывать к справедливости и возмездию, молить об избавлении, но ничто не изменится. Я предлагаю тебе постоять здесь вместе, слушая Песнь друг друга, читая зашифрованные в ушедших феа мелодии, разгадывая коды, находя закономерности и циклы…

Эонвэ больше не слушал вдохновенную речь собрата. Он всё-таки пытался дотянуться мыслью до неизвестности. Уже не замечая вокруг мерцающего звёздами сумрака, прекраснее которого не был даже Свет Древ, Майя вспоминал о принесённых Орлом вестях.

Эонвэ знал — его услышат, но не станут слушать. Знал, что в Эндорэ, во владения Мелькора никогда не отправится иной Вала, ибо о том была договорённость. Но не мог не просить. Израненная земля, пропитанная кровью, нуждается в исцелении, но сам Мелькор не станет заниматься врачеванием, ведь Арда создана не так, как он хотел…

— Зачем ты пытаешься обмануть Плакальщицу? — вдруг испуганно спросил Олорин. — Ты не за землю боишься, не о ранах тверди плачет твоя музыка. Владыка Манвэ будет опечален твоими поступками!

— И мне больше никогда не позволят узнать вести, приносимые орлами, — Эонвэ говорил равнодушно. — Но какой прок в знаниях, если ими нельзя пользоваться? Я даже не волен рассказать семьям погибших и… остальных, что случилось с их близкими.

— Знания, — посерьёзнел Олорин, — нужны для созидания и разгадывания тайн. А твои принесут лишь ещё большее разрушение. Предлагаю снова: пой и слушай со мной. Вместе мы сможем сделать многое!

Вдруг выглядящий как Тэлеро Майя замолчал и насторожился. Это… Ответ? Эонвэ почувствовал, что его услышали и поняли. И более не хотят ощущать здесь присутствие его сознания.

***

Музыка полилась неожиданно. Хор лучших менестрелей Амана зазвучал не в привычное время, обозначая наступление утра, полдень или полночь, а почти сразу, как отзвучало второе пение. Искрящийся звёздной пылью пепел посыпался сильнее обычного, лёгкий ветер закружил сверкающие спирали, усиливая цветочные ароматы.

В песне слов не было, с Таникветиль разлетались лишь многоголосные трели, каноны и сливающиеся в конце концов в унисон непохожие изначально темы, звучащие в разном темпе, тональности и ритме.

Лилась музыка недолго, но слышавшим её показалось — прошла вечность. А когда наступила тишина, сердца наполнились счастьем, не основанном ни на чём, кроме самой возможности жить, дышать, слышать чудеснейшую в Арде музыку и жить рядом с Валар, создавшими окружающую красоту.

***

— Уходим немедленно! — вытирая слёзы, вскочил из-за стола Нолофинвэ. — По пути доделаем то, что не успели! На север! Сейчас же!

«Иначе никто никуда не пойдёт».

Пепел простит всё, что простить нельзя

Похолодало. Ветер дул непрерывно, пробирал до костей, но зато делал воздух прозрачным. Вокруг лагеря на Митриме собралась огромная стая молчаливых птиц, севших на ветви и застывших, словно неживые. Чёрно-серые перья отливали красным, мощные жёлтые клювы блестели, как отполированные рога.

Птицы были умные: стоило пустить стрелу, взлетала только та пернатая, которой угрожала опасность.

— Это тоже шпионы врага? — прозвучал голос воина со стены.

— А кто ещё? — ответил впервые покинувший палатку знахарей Авари. — Здесь половина зверей ему служат.

— Вовсе нет, — дориатский стрелок очень медленно потянулся к колчану. — Эти чернокрылы всего лишь плотоядные кочевники. Они прилетели с востока и ждут, когда нас можно будет склевать.

— Мы им не оставим тела, — разозлился Нолдо на стене и снова выпустил стрелу, одна из птиц взлетела, тут же вернулась на своё место, а древко оказалось в зубках вернувшейся посланницы Моргота.

Вернув стрелу лучнику, летучая мышь, держа в одной лапке свёрнутое письмо, села на мраморные зубцы.

— Где мой Асталион? — пропищало существо.

— Ему передадут, что ты здесь, — натянул тетиву Амдир. — Я поиграю с тобой, если поймаешь десяток птиц.

— Любишь их нежное мясо? — понимающе просвистела мышь, и ринулась к ветвям.

Дориатскому военачальнику пришлось сдержать обещание.

***

Асталион услышал слова вошедшего собрата, что ответ от Моргота пришёл, понимал, что должен идти… Но всё равно стоял у ложа умершего воина и не мог сделать шаг или отвернуться.

Сэльмо был мастером обработки серебра, жившим неподалёку от дворца короля Ольвэ, но волею судьбы заброшенным в Альквалондэ незадолго до трагических событий. Он ушёл в Эндорэ по своей воле, когда увидел, чем Валар и Майяр отплатили Тэлери за верность. Во время бунта на корабле Тэлуфинвэ Асталион спас Сэльмо и его собратьев, тайно проведя к себе в трюм. Потом они вместе собирали войско, сражались с волколаками…

Казалось, Сэльмо удивительно быстро шёл на поправку, несмотря на потерю ноги, но в этот день он просто лёг спать и больше не проснулся.

Выпив что-то со стола, надеясь, что это какой-нибудь дурманящий эликсир, Асталион ещё раз посмотрел в неподвижное лицо эльфа и вышел из палатки.

***

— Оставьте меня одного! — негромко, но безапелляционно приказал Нельяфинвэ братьям, и Феаноринги в молчании покинули шатёр.

— Он не сказал нам всего, — скрестил руки на груди Карнистир. — Уверен, сейчас всё переиграет.

— Пойдёмте ко мне, — предложил Туркафинвэ, снова бледный, с остекленевшим взглядом, тяжело опиравшийся на сколоченную из шлифованных палок опору. — Мне надо прилечь.

***

Походя приказав слугам принести вина и еды, Тьелко остановился у постели.