***

Лёгкая серая дымка, закрывающая небо, нехотя пропускала лучи солнца, однако проходя сквозь пелену, свет терял золотой оттенок и яркость, рассеивался и становился усыпляюще-приглушённым, словно от ночника.

Запах растущих у подножий тёплых гор трав дурманил, возбуждал плоть, заставлял самцов, забывая обо всём, шарить глазами в поисках самок. Сейчас, когда мужское население земель Мелькора сильно сократилось, плодиться стало особенно важно.

— Хих, — фыркнула летучая мышь, размером с рысёнка и такого же окраса, садясь на скалу, уцепившись когтями за невидимый глазу выступ. — Странно, не правда ли, друг мой, не слышать голосов внутри крепости Ангбанд?

Пробегавший внизу волколак остановился и поднял морду.

— Здесь стало так пусто! — вздохнула Нектар, повернув голову в сторону последних уезжающих на восток повозок.

— Трёхглавая гора больше не основная кузница и псарня, — обернувшись коренастым, мрачного вида мужчиной, сказал хищник. — Здесь теперь не с кем поболтать, да? Но ты можешь слетать к эльфам.

— Нельзя, — превратившись в девочку с пятнистой кожей, тварюжка спрыгнула на руки собеседнику и обхватила его за шею. — К тому же мне не хочется снова слушать вопли о том, как сильно трепещат враги, то есть мы. Хотя, знаешь, — Нектар провела ладошкой на шершавой щеке мужчины и спрыгнула на землю, — недавно я слышала другую песню. «Меченый злом, мёртвым огнём лоб твой горит, ты не скроешь клейма!» Меченый, понимаешь?

Волколак захохотал, снова обращаясь зверем. Девочка подпрыгнула и, обретя перепончатые крылья, взмыла ввысь.

— Меченый злом! Слышишь меня? Я иду за тобой! Ха-ха-ха! — снова сев на скалу, Нектар фыркнула. — Интересно, долго эти глупые эльфы будут сидеть на равнине у наших ворот, тратя свои ресурсы в ожидании, когда мы потратим свои?

— Мы не потратим, — отозвался, убегая волколак.

— Знаю, — фыркнула мышь. — А они — нет.

Скала стала горячей, Нектар перелетела на выступ выше, потом и на вершину пика, где поднимался пар из высокогорного озера.

Здесь слышалась совсем иная музыка: то была лишь зарождающаяся мелодия полёта. Грозная, страшная, чарующая.

Тайная.

Пока ещё такая несовершенная, но прекрасная в будущем.

***

Золотко вернулся домой. Родная пещера вдруг показалась маленькой, а сестра — огромной. Забравшись на тёплое мягкое тело, наблюдая, как драконица изучает и осторожно ест принесённое угощение, ящер думал, с чего начать рассказ о приключениях: с удивительных растений и животных, со света в небе или зелёной воды? Может, про орков или норных животных? Про реку или скалы? Про соревнование с волколаками?.. Нет, игра не завершилась победой, поэтому не надо о ней. Может быть… про врагов за Трёхглавой горой?

«Да, — согласилась сестра, — про врагов интереснее».

Я лишь передаю слово верховного нолдорана

Отряд уходил на восток.

Эльфы пошли не по тому же пути, что днями раньше использовали наугрим во главе с королём Азагхалом, и, хотя взяли с собой маскировочные плащи, утверждали, будто собираются посетить Д… Долину Маглора, а после отправятся проверить, на самом ли деле всё так хорошо на границе Оссирианда и Таргелиона. Количество взятого с собой оружия удивляло: если миссия исключительно мирная, для чего тащить целый арсенал?

Разумеется, вопросов не задавали, а члены отряда, с улыбкой или серьёзно, говорили о надежде на урегулирование никому не нужного конфликта, об оказании помощи разорённым владениям брата героя Маэдроса, однако все понимали: отряд уходит пусть и ради мира, но, похоже, с войной, которой, разумеется, не было бы, не сей Моргот смуту в Валиноре и не устраивай кровопролитие в Средиземье.

Выслушивая рассказ Телперавиона о делах осадного лагеря в своё отсутствие, лорд Химринга ехал верхом вдоль подножья Тангородрима, смотря то на горы, то на строящиеся сооружения, сравнивая сказанное с увиденным своими глазами. Вынужденно задержавшись в крепости из-за метелей, Феаноринг невольно ждал плохих вестей и, не слыша их, задавал новые и новые вопросы, уверенный, что не может быть всё хорошо.

— Где Финдекано? — спросил, наконец, Маэдрос, и на сердце стало легче, когда выяснилось, что герой Астальдо уехал домой, а значит, его верные, скорее всего, начали тренироваться меньше, работать медленнее, потеряли бдительность в разведке. Это плохие новости. Хорошо, что такие незначительные и, вероятно, надуманные.

На Ард-Гален было заметно теплее, чем в более южных районах, здесь уже сошёл снег и появилась первая трава. Равнина по праву носила имя цвета растительности.

Территорию от Железных гор Моргота до эльфийских владений от входа в Долину и до Пепельных гор Эред Ветрин, названных так в память о Феанаро Куруфинвэ, ведь именно здесь оборвалась жизнь великого Нолдо, разделили вдоль тремя рядами строящихся стен со рвами, за которые уже начали выставлять катапульты и готовить запасы камней, масла, смолы и другого горючего. Весь арсенал предполагалось размещать непосредственно в стенах, караул вести поочерёдно на первой, второй и третьей линии обороны, постоянно сменяя друг друга. Опыт падения Поющей Долины показал, что сдержать несметные полчища орков с помощью одного заслона невозможно, необходимо несколько «волнорезов» на пути вышедшего из берегов смертоносного потока.

Синдар, не видевшие до появления в Белерианде Нолдор столь грандиозных сооружений, как крепости и дворцы аманэльдар, трудились с упорством и благоговением, с непреклонной верой в успех, ведь теперь-то, когда такие великие мастера и воины встали на пути врага, победа будет непременно одержана. Наугрим же старались во всём превосходить эльфов, однако с удовольствием перенимали опыт, а не только делились собственным.

— Лорд Маэдрос! — послышался голос подъезжающего воина из Оссирианда с алой звездой на груди. — К нам пожаловали посланники нолдорана. Верховного.

— Айя Астальдо? — с улыбкой поинтересовался Телперавион.

— Нет, не храбрец, — хмыкнул Синда.

Взгляд Маэдроса вдруг полыхнул.

— «Аста» и «аиста», — прошипел Феаноринг, — бесстрашие и трусость. Разница лишь в одной букве, а какая существенная! Всего одна буква — и вот уже лучший друг теряет силу духа и верность перед лицом смерти!

«Аисталион, — беззвучно прошептали губы, глаза прищурились. — Астальдо… Ты тоже дрогнешь однажды, храбрец».

Воины промолчали, не споря с командиром, однако ни один из них не верил, что Финдекано может проявить малодушие.

— Это Варнондо с отрядом, — пояснил Синда, — говорят, дело крайне важное, ведь касается самого короля Нолофинвэ!

— В таком случае, — справившись с эмоциями, неприятно улыбнулся в ответ Маэдрос, — у меня тоже неотложное важное дело, которое я должен решать здесь. Передай военачальнику Варнондо, что я готов принять его в ряды осаждающих крепость врага, но ничто иное обсуждать с ним не намерен.

***

— Тебе придётся оставить громкие слова для своих подданных, герой Феанарион, — спокойно произнёс Варнондо, заходя в шатёр лорда Химринга, — ведь, в отличие от твоих бойцов, я понимаю, что кроется за всеми этими гордыми речами: ты ведёшь свою игру, сын Куруфинвэ, внук Мириэль Сериндэ, и пытаешься защитить своё право делать это в тайне от короля и тех, чьими руками действуешь. Не думай, я не пытаюсь тебя задеть, напоминая об увечье, иронизируя, будто собственной длани ты лишился, поэтому приходится использовать чужие. Поверь, я знаю, что, независимо от количества и работоспособности конечностей, никто не любит пачкаться сам. Я здесь, чтобы исполнить приказ короля. Нашего верховного нолдорана.

— «Я лишь передаю слово Валар», — скривился Маэдрос, наблюдая, как Хеправион разливает подогретое вино.

Воин владыки Нолофинвэ хмыкнул:

— Я не удостоился столь высокой чести. Однако моё донесение не менее важно, чем сообщения Майя Эонвэ. Верховный нолдоран вызывает тебя в Хитлум. И это не терпит отлагательств.

Феаноринг удивлённо поднял брови.

— Я останусь твоим наместником, — не особенно радостно сообщил Варнондо, — это тоже приказ верховного нолдорана.