— Хочешь привезти в Форменоссэ какие-нибудь необычные ростки? — спросил очень по-доброму Эонвэ. — Вдруг получится вырастить, например, манго? Заодно подкините подмастерью Курумо работы — пусть думает, как обеспечить ваши сады необходимым теплом и удобрением. Сам он, скорее всего, этим заниматься не станет, позовёт к вам кого-нибудь из свиты Валиэ Йаванны. Ты не думай, я не шучу и не издеваюсь, я же не кое-кто с неприличным именем. Сам поразмысли, если вам будут помогать Айнур, если их станет вокруг вас много, другие аманэльдар перестанут считать жителей Северной крепости отступниками и сообщниками проклятых изгнанников.

Арафион остановил коня.

— Какие, говоришь, взять ростки?

Небесно-синие глаза Майя стали озорными:

— Бери всё, что сможешь унести.

Взглянув на глашатая Манвэ, эльф искренне улыбнулся, на этот раз действительно поверив, что рядом с ним друг, а не слуга господина, исполняющий приказ.

— Спасибо, — тихо произнёс Арафион, спрыгивая на искрящийся алмазной пылью песок, сложившийся причудливыми узорами разных оттенков золота.

— Если нельзя создать новый мир, — громко произнёс Майя, снова взлетая в небо, — необходимо сохранить имеющийся, даже если его уже необратимо испортили. Учитывай это, эльф, тебя тоже касается.

— Да, конечно, — отмахнулся внук короля Ингвэ, полностью погрузившись в мечты о том, как Нарнис будет рада помощи и благодарна за неё.

Может быть, сердце прекрасной Нолдиэ ответит на любовь теплом?

Примечание к части Песни:

"Река" гр. Мельница

"Мы всё могли изменить" Анатолия Щедрова

Об умении летать

Со смотровой площадки на самой северной башне крепости открывался вид на залитое звёздным и лунным светом море.

В раскидистых кронах дубов и ясеней на скалистом берегу звучали голоса ночных птиц, ветер подпевал пернатым, играл прибойными волнами и лодками у причала. Огонь маяка сиял, словно ещё одно светило, и, смотря на него, Нарнис со вздохом то и дело переводила взгляд на горизонт — чёрный и пустынный.

— Под небом голубым

Есть город золотой, — тихо запела дочь Нельяфинвэ Феанариона, вспоминая, как супруг играл для неё свои баллады, сидя в саду, залитом дивным светом Древ, — с прозрачными воротами

И яркою звездой.

А в городе том сад —

Всё травы да цветы,

Гуляют там животные

Неведомой красы.

Глаза цвета стали взглянули на звёздное небо и снова застыли, смотря в бесконечную морскую даль. Набросив капюшон, чтобы ночная прохлада не прогоняла с башни, Нарнис достала недавно прилетевшие письма и заставила себя посмотреть на бумагу. Вид на север всё равно неизменен, сколько ни жди.

— А в небе голубом

Горит одна звезда,

Она твоя, о милый мой,

Она твоя всегда! — продолжила мамину песню Финвиэль, тоже поднявшись на смотровую площадку. — Кто любит — тот любим,

Кто светел — тот и свят.

Пускай ведёт звезда тебя

Дорогой в дивный сад.

Нарнис сдержанно улыбнулась дочери, снова посмотрела на горизонт.

— Лауранаро решил жениться, — смеясь, сообщила девушка, — говорит, что познакомит невесту с тобой, потому что ему важно только твоё благословение. Лауранаро утверждает, что у них с любимой абсолютное взаимопонимание и согласие, он хочет стать основателем нового великого Дома Нолдор, учтя ошибки прошлых лидеров и взяв всё лучшее из накопленного наследия.

— Он будет творить непонятно что, — грустно улыбнулась Нарнис, — а я окажусь виноватой, что позволила.

— Нет же!

— Да, Финвиэль. Знаешь, что мне написала матушка? Она утверждает, что не может устроить свою жизнь из-за меня. Говорит, Валар могли бы пойти на уступки для жён изгнанников, позволить им выходить замуж снова, однако вся семья должна отречься от рода преступника, а я так никогда не поступлю.

— Я не слышала про такое решение Валар, — удивилась девушка.

— И я не слышала, — пожала плечами Нарнис, — поэтому считаю, матушка хочет упростить себе жизнь, вернув меня под своё крыло.

— Конечно! — с жаром согласилась Финвиэль. — Бабушка не могла встретить кого-то лучше, чем твой папа, это невозможно!

— Ты просто не знаешь, что такое свадьба по договорённости, — ласково сказала дочь Нельяфинвэ Феанариона, — родители не всегда оказываются безоговорочно правы в выборе судьбы детей.

— Ты не любишь папу?! — шутливо-угрожающе спросила Финвиэль, и Нарнис рассмеялась.

Ветер сменился на северный, стал холодным и влажным.

— Я видела странный сон, — задумчиво сказала Нарнис, поправляя волосы, в сумраке ночи кажущиеся цвета запёкшейся крови, — там был темноволосый мальчик, который называл меня сестрёнкой и жаловался, что папа его обижает и не любит. И, знаешь, что самое странное? — хозяйка Форменоссэ посмотрела на море. — Я сказала, что это нормально, потому что он никого не любит. Услышав это, малыш обрадовался, пообещал мне сделать что-нибудь хорошее и убежал. Удивительно было и то, что ребёнок не был похож ни на кого из моих знакомых.

— Мне снился похожий сон, — воодушевилась Финвиэль. — Только младенец был с белыми волосами и в венце из звёзд. Он просил спрятать его, уверяя, что не сделал ничего дурного.

— Можно было бы спросить о значении таких видений у Вала Ирмо, — задумчиво произнесла Нарнис, — но почему-то я не хочу никому о них рассказывать.

Дочь кивнула матери в знак согласия.

Ветер изменил направление и вдруг вовсе стих. Воздух заискрился, засиял радугой, с неба словно посыпались звёзды.

— Я вернулся, прекрасные леди! — донёсся весёлый крик, и к перилам подлетел на белоснежном крылатом единороге Арафион, держа в руках букеты сиреневых лотосов.

— Судя по эффектному появлению, не один, — улыбнулась хозяйка Форменоссэ, взяв цветы для себя и дочери.

— Именно! — ловко спрыгнув со скакуна, эльф перемахнул ограждение и встал на колено перед Нарнис, нежно целуя руку. — Валар больше не считают нас отступниками! Нам помогут жить в безопасности и процветать! Со мной приехали Майя Курумо и глашатай Манвэ, они обещали поддержку в любых вопросах!

— С одним условием, — сказал, поднявшись по лестнице, словно обыкновенный гость, а не хозяин летающего единорога, Эонвэ, — я не пью хмельных напитков в компании эльфов. Разве что совсем немного. Эх, были времена, когда я слепо доверял Нолдор, но, увы, они прошли, и, знаешь, Нарнис из рода Феанаро Куруфинвэ, по чьей вине?

— По твоей, — прищурилась Финвиэль.

— Воистину, — вздохнул Майя. — А теперь, ко всему прочему, некий эльда отобрал моего коня и летает по Валинору на крыльях любви.

— Можно я тоже полетаю? — сделала щенячьи глазки юная эльфийка. — Ну пожалуйста!

— Сначала я хотел бы пригласить твою маму в небо, — нараспев, однако не используя чары, проговорил Арафион. — На небо за звездой, высоко,

Тихий полёт — это легко!

«Не забывай, помни меня, — всплыли в памяти стихи из книги, когда-то подаренной одной из многочисленных родственниц, — ты не один, навсегда вдвоём.

Не забывай пламя огня,

Где мы с тобой греем себя.

Не забывай сердце моё,

Песни мои навсегда с тобой.

Не забывай ночи без сна,

Где мы с тобой, я не одна».

— Нет, я не умею и не хочу учиться летать, — сухо ответила хозяйка Форменоссэ, чувствуя что-то странное внутри. Сожаление? Ощущение перебитых крыльев? Но когда это произошло? Беда случилась с ещё совсем несмышлённым птенцом, которому не позволено было учиться владеть небом? — Финвиэль, — натянуто улыбнулась дочь Нельяфинвэ Феанариона, — слетай за Лауранаро и его невестой. Они же хотели моё благословение?

— Да! — захлопала в ладоши юная дева. — Эонвэ, я тебя обожаю!

С чувством чмокнув в щёку Майя, эльфийка вскочила на перила и прыгнула на спину единорога.

— Лети, коняшка! — засмеялась Финвиэль, исчезая в радужно-сверкающем воздушном потоке.

— Мой скакун меня никогда не простит за то, что на нём полетят сразу три всадника, — печально вздохнул глашатай, потирая расцелованную щёку. — Но что поделать, я сам виноват. Госпожа Нельяфинвиэль, покажи мне и Курумо свою крепость: нам необходимо знать, как сделать её настоящей неприступной твердыней, остающейся безопасной, что бы ни происходило в Арде, одинаково надёжной и для летающих, и для не летающих. А наш затейник Арафион займётся цветами. Ваньяр — украшение Амана, пусть подтверждает статус.