— Отомстите за отца… — выдохнул Феанаро.

И замер.

Повисла тишина. Эльфы в безмолвии склонили головы, и вдруг Нельяфинвэ упал рядом с отцом на колени, хватая его за руку и страшно крича. Братья растерялись, испугавшись… не успев даже понять, чего именно, потому что мёртвое тело Феанаро начало чернеть и дымиться.

— Отойдите! — вскрикнул, сорвав голос Туркафинвэ, падая назад и отползая к отвесу скалы. — Что это?!

Языки пламени осторожно, не спеша, поднялись из обугливающейся плоти, и вдруг взвились к звёздам, в одно мгновение превратив тело Феанаро Куруфинвэ в разлетающийся по ветру пепел.

Пламя угасло, и свет вместе с ним. Феаноринги переглянулись.

Нельяфинвэ поднялся на ноги, выпрямился. Высокий, мрачный, снова непроницаемый, как самая твёрдая скала.

— Я больше никогда и ни перед кем не встану на колени, — произнёс он негромко, но голос прозвучал раскатом грома. — В этом я тоже клянусь.

***

Нерданель стояла у зеркала и прикалывала брошь, подаренную внуком, на плащ, но почему-то никак не получалось сделать так, как надо: складки постоянно ложились неровно, либо получались слишком крупными или, наоборот, чересчур мелкими. Да что такое?!

Вдруг стало очень жарко, словно совсем рядом горит костёр.

Нерданель обернулась: на стол свеча не упала, в камине огонь совсем слабый… Странно…

Отбросив за спину пламенные локоны, эльфийка снова посмотрела в зеркало и, вскрикнув, едва не лишилась чувств: в отражении её обнимала чёрная тень. Высокая, колеблющаяся, тающая струйками дыма. От призрачных объятий обдавало жаром, сердце рвалось из груди, но вдруг пришло понимание…

— Не-е-ет! — что было сил закричала Нерданель, оседая на пол и заходясь рыданиями.

Призрак в зеркале исчез в дыму, стало холодно. Одиноко.

И очень больно.

Сладкий аромат мести

Ветер принёс ароматы цветов, казавшиеся навсегда оставшимися в прошлом, и сердца наполнились радостью. Первым и единственным желанием стало: бежать туда, откуда прилетел ветер, упасть на траву, гладить ладонями тонкие стебельки, целовать цветы, умываться росой…

— Это обман, — голос дважды бывшего короля прозвучал выскользнувшей из ножен сталью. — Ловушка. Вся эта искрящаяся пыль, падающая с неба, запахи цветов… Это лишь туман, загадочный и манящий. Туман. Над болотом.

— С огнём играешь, Нолофинвэ, — стоя на балконе тирионского дворца рядом с Нолдо, покачал головой Эонвэ.

— Давно пора! — широко раскинул руки старший брат короля Арафинвэ. — Не вечно огню играть со мной! Теперь моя очередь!

— Ошибаешься, эльф, — усмехнулся слуга Владыки Манвэ. — Даже не хочу пытаться понять, что творится в твоей голове, чтобы не стать таким, как ты, я лишь шёл мимо и забрёл на огонёк, зная, что здесь примут усталого путника и, скорее всего, даже не выгонят пинками.

— Предположим, ты прав.

— Именно. Предположим. А ещё предположим, что Валар совсем не против отпустить тебя и твоих братьев по разуму в Средиземье. Однако Владыки всё же милосердны и чуть более разумны, чем ты. И нынешнее Слово Валар для тебя звучит очень сложно.

— Эонвэ…

— Ещё сложнее. Но на то я и посланник, чтобы донести его смысл даже до тебя. Суть в том, что возвращение света в Валинор — лишь вопрос времени, и срок не так велик, как кажется. Я понятно выражаюсь?

— Более чем. Выразись быстрее и уходи.

— Ты мне не указ, не забывай. Уйду, когда посчитаю нужным, только не раньше, чем передам Слово Валар.

— Так что там про свет?

— Про свет «там» то, что пока неясно, как источник повлияет на природу, поэтому не стоит покидать твёрдую землю, пока не наступит стабильность. Это всё, я пошёл.

Прыгнув прямо с балкона, Эонвэ исчез во тьме.

Нолофинвэ вздохнул с облегчением и прислушался. Да, с улицы доносились удаляющиеся звуки песни: Аклариквет с охраной и помощниками уже приступили к работе, пока идут приготовления к пути через Вздыбленный Лёд.

***

Менестрель, облаченный в красивые строгие одежды в цветах Второго Дома Нолдор, и сопровождающие его «глаза» и «уши» брата короля шли по выложенной мраморными плитами дороге и делали вид, что не вместе, а просто толпа постепенно собирается вокруг лучшего певца Амана.

Аклариквет пел, смотря чётко перед собой, не фокусируя зрение, чтобы не увидеть негативную реакцию: чувствовал, что даже один косой взгляд сейчас способен заставить забыть текст.

Рождён среди волков,

Жестокостью своей храним,

Ты взошел на трон!

Твой род теперь непобедим!

Отточенный клинок

Сверкает молнией в руке,

И непокорных он

Заставит дань платить тебе.

Вновь содрогнется мир

От твоих побед,

И твоя звезда

Вдаль за горизонт

Тебя ведёт!

— Шикарно поёт про Куруфинвэ! — громко захохотал помощник менестреля, размашисто аплодируя. — Аклариквет гений! Всю правду говорит!

Певец заставлял себя не отвлекаться.

Ты слепой глупец!

И твой конец

Тебе пророчит небо!

Зло слабей добра!

Твоя звезда

Тебя сотрёт со света!

Я построил, ты разрушишь

На обугленной земле!

Королевство ты построил

На чужой беде!

Зазывая толпу, Нолдор Нолофинвэ, смеясь и подпевая, танцевали вокруг менестреля, скрывая под складками плаща оружие.

В твоих глазах огонь

Испепеляет все кругом,

Ты не услышишь стон:

Повержен враг!

Он обречён!

Ты превзошёл себя!

Твоей рукою правит свет!

Но помни об одном:

Твоей душе в огне сгореть!

Голоса поющих вместе с менестрелем заглушили его самого, смех и веселье окружили музыканта, заполнили небольшую площадь в кольце скульптур, изображающих Валар в их эльфийских воплощениях.

— Феанаро! Феанаро!

— Безумный тиран!

— Ты за всё ответишь! Это из-за тебя Валар гневаются на эльфов!

— Эру всех рассудит!

Вновь содрогнется мир

От твоих побед,

И твоя звезда

Вдаль за горизонт

Тебя ведёт!

Ты слепой глупец!

И твой конец

Тебе пророчит небо!

Зло слабей добра!

Твоя звезда

Тебя сотрёт со света!

Я построил, ты разрушишь

На обугленной земле.

Королевство ты построил

На чужой беде!

— На чужой беде! На чужой беде! — пели и кричали вокруг. — На чужой беде!

***

Нолофинвэ ушёл с балкона довольный. Запах живых цветов, конечно, сладок. Но месть гораздо слаще.

Примечание к части Аклариквет поёт песню группы ТроЯ "Кривое озеро"

О преемственности власти

— Нет ничего хуже, чем опоздать на битву и прийти к руинам, — мрачно проговорил Амдир, снимая с головы шлем.

Пепелище, красовавшееся на южном берегу Митрима, не оставляло сомнений в исходе сражения. Судя по тому, что превратившиеся в угли доски уже остыли, огонь догорел достаточно давно, чтобы не ждать нападения отставших от войска врагов.

Быстро осмотрев поле боя, эльфы Дориата поняли, что сражение переместилось дальше, не закончилось здесь, и уж точно орки не побеждали, раз нет типичных для них посланий. Может быть, удастся получить и добрые вести?

Туман уплотнился, ветра не было, но всё же чуткий эльфийских слух улавливал доносящиеся с восточного берега голоса.

Голоса. Не грохот битвы. Это определённо радовало.

***

В наскоро поставленном шатре царило молчание.

Высоко в горах ветер порой сбивал с ног, и пришлось потрудиться, чтобы найти тихое место, достаточно большое, для временной стоянки.

По центру шатра не поставили стол. Здесь положили местами прожжённую ткань.

Молчание длилось слишком долго, и шестеро Нолдор то и дело переглядывались, но начать разговор не получалось.

— Что нам теперь делать? — спросил вдруг очень-очень тихо Макалаурэ, надавливая пальцами на глаза.

— Сначала, — вдруг вскочил с места Нельяфинвэ, — покончим с безумием.

Отбросив полог шатра, старший Феаноринг исчез среди тьмы и ветров.

— Эльфам нужен король, — проводив взглядом брата, вполголоса произнес Туркафинвэ, устраивая удобнее покалеченную ногу.