Ириссэ не хотела понимать, что влюблённая бедняжка оказалась в гораздо более безнадёжном положении, нежели сама Нолдиэ из далёкого Тириона, когда рок заставил делать выбор: бороться за любовь или отступить в уютный папин дворец. А ведь чувство было взаимным, Тьелко с лёгкостью бросил бы всё ради втородомовской принцессы! Линдиэль же приходится ломать себя и свою судьбу, лишь бы подобрать ничтожные крупицы внимания того, кому совершенно не нужна.

Ириссэ не хотела этого понимать, однако понимала и злилась всё сильнее. Желание раздавить, уничтожить напоминание о собственной слабости проникало ядом в кровь, пробуждая невыносимую тягу увидеть Тьелкормо.

Побороться за любовь? Лучше поздно, чем никогда? Нет, просто доказать ему и немножечко себе, что не боится стражи на химладских границах, не дрогнет, посмотрев в глаза тому, чью любовь предала.

Однако было и другое чувство: лишающая сил неуверенность, что в подобном поступке есть смысл. Да, можно бросить всё и рвануть на восток, преодолеть преграды на пути к нолдорану сердца, получить или не получить прощение, убедиться, что смогла сделать то, что хотела. И что дальше? При любом раскладе всплывут старые обиды, начнутся обвинения и припоминания, результатом которых станет расставание и возвращение в Невраст.

Ириссэ посмотрела на заготовки кинжалов. На одном из них будет выгравировано сердце, разрубленное надвое мечом с восьмиконечной звездой на рукояти — тем самым оружием, которое навек запомнил весь светлый Тирион.

Ради чужой жадности

Гнилая туша барана качалась на ветру, с мокрого от дождя тряпья лилась вода.

Пролетавшая мимо птаха села на торчащую между полуоголённых рёбер стрелу, осуждающе чирикнула и вспорхнула, не дожидаясь, когда в неё тоже воткнётся смертоносное остриё, или собьёт камень.

— Поехали к отцу, — предложил младший сын Карнистира, вернувшись в палатку после патрулирования дороги. С непромокаемого маскировочного плаща стекали струи воды. — Доложим обстановку, отдохнём от пряток по лесам. Что думаешь?

Старший посмотрел на поддерживавшую в сложенной из камней жаровенке огонь Ривиан: при ней нельзя демонстрировать слабость! Однако принц и сам хотел домой. И дело было не в страхе перед опасностью или сложностями выживания вдали от дворцов и слуг, и, разумеется, не в понимании, насколько дурными вещами занимаются. Уже слишком долгое время игра в орков была неинтересной, превратившись в бесконечное и бессмысленное рассматривание пустой зарастающей дороги, которой вообще никто не пользовался, строительство не начиналось, а присутствие рядом химрингских шпионов уже не впечатляло и не будоражило воображение.

Наследнику Чёрного Финвэ стало скучно.

Конечно, Нолдо понимал: нельзя бросать дело, ведь белегостские жадные коротышки в любой момент могут заявить о себе.

— Мы ненадолго, — продолжал упрашивать младший брат.

Держа алый от жара прутик, Ривиан поднялась и посмотрела на трёх других соратников, пережидавших дождь в палатке принцев.

— Я останусь вашей наместницей, владыки, — шутливо поклонилась дева, понимая, что её серьёзные намерения никто не воспримет сразу должным образом, придётся отвоевать первенство. Интересно, что придётся делать? И кто воспротивится её вероятному главенству более остальных? Скорее всего, это будут собственные братья. Старший заявит, что командовать должны более высокородные, например, присутствующий здесь сын валинорского оружейника. Средний наверняка рассудит иначе: «Если уж главенство перешло к нашему роду, руководить обязан старший, но так как он не хочет, то старший из желающих. То есть я».

А вот этот лучник обязательно напомнит, что женское дело — выращивать сады и семейные древа, а мужское — срезать в них сорняки и нежелательные мешающие побеги. Другими словами, война — не для девы, но раз уж пришла, не лезь в командиры.

— Договорились, — пожал соратнице руку наследник Морифинвэ. — Мы уедем ненадолго и вернёмся, скорее всего, с подкреплением, чтобы выгнать отсюда шпионов. Наугрим должны знать, что остались без поддержки своего драгоценного защитника, один на один с нами. Плати или воюй! А воевать наугрим не умеют.

— Придётся платить, — захохотала Ривиан, подбросив закрутившийся в воздухе кинжал.

— Придётся, — подтвердил старший принц. — Платить или заплатить.

— Слова почти одинаковые, а разница огромная! — приободрился его брат.

— Да, огромная. Стихнет дождь — двинемся в путь.

Ветер усилился, пологи палатки задрожали, крупные капли барабанной дробью застучали по натянутой ткани.

Младший принц подошёл к деве вплотную, приобнял за плечи, с требовательной нежностью посмотрел в глаза. Ривиан в первый миг растерялась, испуганно посмотрела на старшего сына нолдорана, на троих соратников…

Вывернувшись змеёй из неожиданных объятий, эльфийка прищурилась с хитрой улыбкой.

— Вернёшься с армией, — сказала она, — поцелую.

— Моя армия будет больше и лучше обучена, — с нажимом сказал наследник Морифинвэ.

— Значит, поцелую тебя, — рассмеялась Ривиан, снова начав заниматься жаровней, но вдруг с ухмылочкой отойдя всторону. — Халдир, — позвала дева, — отныне поддержание тепла в палатке — твоя забота.

Эльф опешил, однако, видя, что на стороне Ривиан дети короля, подчинился.

Дождь начал стихать, и чтобы сразу доказать своё главенство и его полезность, Ривиан с важным видом распорядилась перепроверить прошлые разведданные о расположении и численности шпионов из Химринга, а также подтвердить отстутствие наугрим на «опасной» дороге.

— Если увидим коротышек, действуем, — зло сощурилась дева. — Баран почти сгнил. Его пора заменить более впечатляющим трофеем.

***

Ни одна веточка не хрустнула, не послышался шорох мха, не скользнула между редких стволов тень, однако Ривиан чувствовала — здесь кто-то есть. Подать сигнал своим, чтобы подошли ближе?

Понимая, что медлить нельзя, эльфийка однако замешкалась. Желание утвердиться лидером повторяло: необходимо постараться решить проблему самостоятельно. Самостоятельно! Без поддержки! Это ты должна помогать, а не тебе!

Вспоминались рассказы первых проснувшихся эльфов о выборе вождей, Ривиан мысленно подбирала себе подходящую роль. Да, все изначально были равны, но кто-то оказывался изобретательнее, начинал искать и создавать, а заинтересовавшиеся — помогать в работе, другие же брались готовить еду, чтобы мастера не отвлекались от своего дела, третьи — защищать их всех от чудовищ. Эльфы сами выбирали себе наиболее удобное и понятное занятие, и везде постепенно кто-то один начинал командовать остальными, потому что оказывался догадливее, находчивее и сообразительнее.

Вспомнилась и потешная история про предка таргелионского нолдорана: у Финвэ были самые красивые и очень длинные волосы, которые, конечно же, хотелось расчесать, уложить, ещё больше преобразить, поэтому девы и даже юноши соревновались, кто искуснее причешет главное украшение племени. Конечно, цветы, ракушки и другие милые штучки для локонов легко выпадали, сползали и теряли вид, поэтому Финвэ ограждали от работы, заботясь о нём, как о произведении искусства. Когда же пришёл сияющий дивный Вала Оромэ, созывая эльфов в Валинор, Нолдор выбрали послом именно Финвэ, как самого красивого и бесполезного в хозяйстве, а по тому, как рассказывал Айну о благословенной земле, сам собой делался вывод, что именно такой представитель народа звёзд идеально подходил для чудного заморского края.

Подумав, что не желает быть в своём отряде «вождём для красоты», Ривиан поборола волнение и вышла из укрытия.

— Я знаю, ты здесь! — крикнула эльфийка в сторону сломанного недавней бурей клёна. — Выходи, поговорим.

— Прекрасное предложение! — прозвучал весёлый голос, и дева удивилась странному, почти незаметному акценту.

Одним прыжком перемахнув сломанный ствол, перед Ривиан на безопасном расстоянии встал, широко улыбаясь, высокий худощавый эльф с карими глазами.

— Сейчас я перед тобой один, госпожа орчиха, — сказал химрингский шпион, — но здесь поблизости мои друзья, и если со мной что-то случится, они это так не оставят. В итоге не выживут ни правые, ни виноватые, но провалена окажется ваша миссия, не моя. Я ведь должен остановить вас, пусть и ценой жизни, а вам нужно не пускать наугрим на опасный тракт. У мертвецов это не получится, задание окажется не выполненным, а мой бренный прах обретёт славу останков героя. Ты ведь не такого результата хочешь, я прав?