Замахнувшаяся на Феаноринга рука с мечом отлетела далеко в сторону, искалеченный орк погиб под копытами коня. Эльфийский клинок вонзился в грудь нового врага, щит сломал ещё одному напавшему шею.

«Ты ведь хочешь выйти отсюда? Хочешь избавиться от боли? Думаешь, хочешь умереть? О, нет, Третий Финвэ, не-е-ет. Ты хочешь жить. Меня тебе не обмануть! Очень хочешь! Жизнь… Ты ведь любишь её. Звёзды в небе, море, горы… Озёра… Любишь. И хочешь снова увидеть».

— Я хочу лишь, чтобы вы все сдохли! И ты, Моргот, вместе с ними! — выкрикнул Маэдрос, отнимая ещё чью-то жизнь.

«Может быть, обойдёмся без палачей?»

«Да падёт на меня вечная тьма, если отступлюсь…»

«Отступишься! Я поставлю тебя на колени. Мои верные слуги это сделают. Они знают, как».

«Господин хотел видеть его на коленях! Эй, ты, заморская тварь! Слышал желание хозяина?»

Боль рванула в груди, обожгла сбоку, кровь снова залила лицо под шлемом. Издав то ли крик, то ли вой, то ли рык, бывший пленник Моргота с силой ударил коня и понёсся на врагов, а за ним следом — его верные, которые не чувствовали страха рядом с летящим сквозь чужую армию командиром. Следуя за Маэдросом, круша орков, словно те вообще не сопротивлялись, эльфы ощущали только восторг грядущей победы. Даже умирая.

«Пиши! Братья должны знать, что ты жив! Пиши, что тебя отпустят на свободу, если они откажутся от войны и уйдут! Пусть признают поражение и мои права на Сильмарили!»

— Пусть! — сам себе крикнул Маэдрос. — Но я не признáю никогда!

«А ты молодец, настоящий король. Украшение своего рода и всего народа Нолдор. Ты думаешь, твои братья такие же, как ты».

— Нет, уже не думаю. Но тебе это не поможет, выродок! Будь ты проклят! Проклят! Проклят!

Орков, казалось, становилось всё больше, но тем радостнее было их убивать. Взмах меча вдруг оказался болезненным, зато голова врага улетела далеко влево, с чавканьем лопнув под копытами лошади. Совсем рядом блеснул металл, конь Маэдроса заржал, орк дико завопил, но тут же резко притих и упал. Щит отбил топор, потом копьё, превратил перекошенное от страха лицо в кровавое месиво.

«Хозяин прислал нас заботиться. Красивые волосы, я хочу их расчесать. А ты пока ещё покорми нашу «деточку».

«Что сделать сначала, милая? Покормить нашу деточку или подточить ей коготки?»

«Пусть скажет «А-а-а!»

С ужасающим криком послав коня вперёд, передавив с десяток врагов, старший сын Феанаро не заметил, что войско Моргота изменило направление движения.

«Свет Священных Камней Хозяина Севера принадлежит только одному Владыке. И никто, никто, слышишь? Никто! Не имеет права даже мечтать обладать величайшим сокровищем нашего господина. А тот, кто лишь допустит подобную мерзкую мыслишку…»

Чтобы убить орка, пришлось его догнать. Совсем рядом пролетел брошенный кем-то камень, вслед за ним промелькнула отсечённая кисть.

«Ты уже стал сговорчивее?»

— Никогда! Я уничтожу тебя!

«Ты ещё помнишь, как это — когда нет боли? Когда можешь ходить, бегать босиком по траве, лежать в мягкой постели с желанной женщиной, возводить крепостные стены, брать на руки своё дитя… И чувствовать счастье, восторг, страсть, мечтать достичь большего… Чувствовать. И радоваться жизни. Потому что боли нет».

«И почему же ты должен отвечать за всех, Третий Финвэ? Это ведь несправедливо, правда?»

— Не тебе рассуждать о справедливости, тысячу раз проклятый предатель!

«Грустно это всё.  Кажется, негодный ты был король, Нельяфинвэ Феанарион. Кушать хочешь?»

Бедро словно облили кипятком. Маэдрос неожиданно очнулся, посмотрел на поле боя, будто увидев его впервые, только сейчас здесь появившись.

— Орки бегут! — едва не испепелив взглядом собственное войско, заорал Феаноринг. — Не позволим отступить! Перебьём всех до последнего! Вперёд, братья! Обгоняем уродов! Ни один не должен выжить! Ни один не спасётся! Не спрячется в твердыне Моргота! Смерть врагу!

И конница рванула в погоню, обходя обезумевших от ужаса орков с востока, чтобы перекрыть путь отступления. На этот раз домой не вернётся ни один раб!

Дагор Аглареб. Maglor's Gap

Синие знамёна взлетели к чёрному небу, затрепетали на ветру, который налетел ураганом, едва не сорвав звёздные полотна. Порывы усилились, с лоснящейся ткани полетела облупливающаяся краска, словно с давно заброшенного дома. Под синевой открылся алый шёлк с восьмиконечной звездой, мокрый, будто в крови, дымящийся чёрными клубами, разбрасывающими обжигающий пепел.

На сердце стало тяжело, возникло ощущение, что разлука с любимой семьёй случилась именно в это мгновение, и даже призывное пение боевых труб показалось скорбным плачем.

Сон растаял вместе с остатками синей краски на знамёнах, и принц Финдекано поднялся с наскоро заготовленной лежанки.

Обосновавшись в горах на границе между Морготом, отцом и остальными, герой Астальдо принял решение не строить дополнительных крепостей, чтобы не тратить время и ресурсы, укрепив лишь имеющиеся заслоны от врага, созданные самой Ардой. Ставка была сделана на мобильность армии, которая в любой момент сможет переместиться в необходимую точку на карте Белерианда. Расставив на пути с севера западни на случай нападения Моргота, воины Финдекано завели негласное правило не обсуждать политические дела королей и лордов ни по-плохому, ни по-хорошему, а заниматься исключительно безопасностью границ.

Выйдя из палатки в заполненный встревоженными голосами, пением труб и звоном стали утренний сумрак, сын верховного нолдорана услышал слово ohta.

— Война? — рванув к краю обрыва, откуда между расступившимися скалами открывался вид на север, ахнул Финдекано и обернулся на ожидающих приказа верных.

Снова посмотрев на Ард-Гален, Астальдо понял одно: любое действие опоздало на целую вечность, ведь обогнать вышедшее из берегов живое море, хлынувшее из-за гор, словно прорвав плотину, не представляется возможным, а, значит, поселения у берегов Сириона неизбежно пострадают. Оценив численность своих воинов и расположение лагеря, принц понял: ждать орков здесь смысла нет — трусливые твари поспешат захватить лёгкую добычу, а не бросятся в атаку на хорошо подготовленное войско, находящееся среди труднопреодолимых гор.

— Нас слишком мало, чтобы атаковать в лоб, — стиснул зубы сын верховного нолдорана, — поэтому разделимся.

«Я не оставлю отца без помощи, — отрешённо подумал принц, присматриваясь к своим командирам. Они боятся? Рады возможности показать себя? Растеряны? Что отражают их глаза? — Но и командовать собой не позволю! Сам решу, кого и как поддержать!»

— Я ухожу на юг, на Сирион, — громко произнёс Астальдо. — Остановлю орков там, где настигну. Со мной пойдут лишь добровольцы, остальные — ждите приказа верховного нолдорана! Присоединитесь к его войску.

Возражений не последовало. Финдекано снова посмотрел на равнину. Впервые в жизни он не чувствовал в себе силы бросить вызов врагу, и это было очень странно, хоть и понятно: хаотичная живая масса, хлынувшая с севера, казалась не войском, которое необходимо уничтожить, а стихийным бедствием, что можно только переждать в безопасном укрытии.

Проклиная себя за подобные мысли, Астальдо поспешил выдвинуться в путь. И, уже покидая лагерь, получил два приказа: с востока и запада. Взаимоисключающих.

«Немедленно нападать всей мощью!» и «Отступить к Митриму, не теряя времени».

— Передайте королю в ответ, — усмехнулся принц, порвав письма, — что подкрепление ждёт основных сил на границе. И помните — мой приказ для вас важнее вестей от нолдорана. — Сделав паузу, Нолдо продолжил: — Лорд Химринга должен быть уверен, что мы нападём, не медля ни мгновения, и уже собираем всю нашу мощь.

Верные кивнули. Финдекано поднял глаза на свои знамёна цвета закатного неба — синие, с холодным фиолетовым оттенком.

Цвет, который так часто носила Нарнис, выйдя замуж за эльфа из рода врагов своей семьи.

«Я знаю, ты любишь меня, — улыбнулся воспоминаниям сын Нолофинвэ, — знаю. И пусть все вокруг не верят, мне это безразлично».