Убийца мог следить, находясь среди доверенных лиц, и когда Пилинэль и Митриэль вышли в путь, решил, что у него появился шанс избавиться от всей королевской семьи разом.

Но кого тогда сажать на трон Таргелиона? Да, если это понять, найдётся и убийца!

Алмарил… Алмарил?!

Он жив? Он предатель? Он в заложниках? Последний выживший ребёнок Пилинэль… Всё, что от неё осталось. А вдруг… Вдруг она предала семью и общее дело и сбежала, скрыв следы пожаром? Что, если она хотела убить Оэруиль и нерождённого наследника трона?

Морифинвэ схватился за голову. Ехать в карете было удобно для размышлений, однако любые доводы казались всё более подозрительными: что, если убийцы именно на такой ход мыслей и рассчитывали? Что, если они хотели подставить Алмарила под подозрение? Но что, если именно так последний выживший наследник короля хотел отвести от себя подозрения? Что мешало ему, находясь в осадном лагере, договориться с роднёй устранить ненавистного отца и его беременную жену, а мать и сестра — случайные жертвы?

Может быть, они всё-таки живы?

И как поступить, если подтвердится причастность Оэруиль? Пожалуй, всё будет зависеть от того, с кем именно она в сговоре. Придётся выяснить, кто писал ей, и кому отправляла письма она. Оэруиль слишком легко использовать — эта эльфийка может стать марионеткой любого, кто способен её напугать, а это вовсе не трудно. Но если был шантаж, почему она не пожаловалась? У кого на поводу пошла? У очередного сочувствующего дурака? У Лепасура появились родственники в Таргелионе? Они добрались до убийцы «невинного строителя»?

А может, это всё-таки были орки?

Карета двигалась плавно, но Морифинвэ казалось, будто он на палубе попавшего в шторм корабля. Только талисманом в дорогу вот-вот сделают его самого.

«В моём торговом совете нет случайных членов! Придётся перепроверить и весь союз! Кто может быть столь глуп, чтобы не понимать — без меня всё развалится! Алмарил — неуправляемый глупец, которым не получится крутить, как вздумается, и держать просто куклой на троне не удастся — он агрессивен и непредсказуем. Значит, не он…»

Издалека донеслись звуки рогов, и Морифинвэ прекрасно понял значение сигнала. Сердце упало, перед глазами сгустился туман.

Не помня, как приказал остановить карету, таргелионский король выпрыгнул на дорогу и побежал в сторону подъезжавших верных.

***

— Почему мы остановились? — Оэруиль вздрогнула так, словно её ущипнули.

Сидевший вместе со служанками любезно предоставленный мужем помощник-утешитель встревоженно осмотрелся через окна, вышел из кареты.

«Мне конец?» — с ужасом спросила сама себя королева, представляя, что выжил кто-то из свидетелей её злодеяния, и теперь всё расскажет королю.

Но с другой стороны… Никто ведь не видел, как законная жена владыки заперла соперницу и её отродье в подвале и подожгла башню. Любые обвинения голословны! Это просто домыслы, не более.

— Нолдоран Морифинвэ Феанарион приказал остановиться в ближайшем городке, — сообщил вернувшийся помощник, короля, бледный, напряжённый, однако готовый действовать. — Сам владыка уехал на пепелище.

То ли от страха, то ли от незнания, что теперь делать, Оэруиль вдруг громко всхлипнула и разрыдалась.

***

Лес вокруг руин выгорел словно лучами: где-то огонь остановили овраги, где-то — болота или повороты речек, а где-то подоспели таргелионские подданные, и помог дождь. Будто щупальца гигантского спрута, пепелище тянулось в стороны, уже бессильное и не опасное, но до ужаса уродливое.

Чёрные остовы деревьев местами ещё тлели и дымились, некоторые стволы горели изнутри, и сквозь трещины пробивались алые языки пламени. Смотря на обугленную землю и мёртвые сосны, зная, что ждёт впереди, Морифинвэ почувствовал ненависть к своему отцовскому имени, в душе вскипел яростный протест против ассоциации себя с окружающим чёрным кошмаром.

Чёрные деревья, упавшие, сломанные или всё ещё устремлявшиеся к небу, тянули скрюченные чёрные ветви, будто прося помощи.

Чёрные камни торчали из чёрного мха и чёрной травы.

Чёрная зола летала в воздухе, оседала на чернеющей одежде и коже, впитывалась в плоть, проникала в горло и лёгкие.

То и дело слышался треск, скрип, шорох, напоминавшие хриплый зов о помощи. Запах дыма то усиливался, то ослабевал, но свободнее дышать не становилось. Полуобгоревшие стволы живых, но искалеченных огнём деревьев по краю пепелища выглядели чудовищно, хоть и было понятно, что с такими увечьями жизнь может и будет продолжаться. Лошади боялись идти сквозь едкую пелену, однако приходилось подчиняться всадникам, почему-то влекомым опасностью вперёд.

— Я не верю, что это могли сделать эльфы или гномы, — нарушил молчание один из верных короля, — больше похоже на орочье злодеяние, чем на месть.

— Ради богатства и не такое сделать можно, — отозвался его соратник, — кто угодно в орка превращается.

— Нет, не кто угодно.

В ответ второй эльф пшикнул и послал коня вперёд, растворившись в сером тумане.

Морифинвэ огляделся. Сейчас, пока до руин башни ещё оставалось около лиги, удавалось сдерживать эмоции, сохраняя хотя бы относительную ясность рассудка, поэтому окружающий пейзаж воспринимался не просто кошмаром наяву, а дополнял картину подозрений, усиливая уверенность в том, что орков здесь не было. Где разбитые, заваленные мусором дороги? Где брошенные на стоянках войск истерзанные трупы? А поломанная молодая поросль? Где неубранные испражнения и блевота?

И ни одного орочьего трупа. Они не могли сгореть все!

То, что на Башню Эаринэль напали не морготовы рабы, казалось очевидным с самого начала, но теперь, когда появились доказательства, стало очень горько, страшно, больно, и возникло ощущение сломавшейся жизни. Дорога Рока, что давно шла высоко над пропастью с копьями на дне, переломилась, словно тонкое лезвие, которое слишком сильно согнули неосторожные руки, наделённые мощью, но не контролируемые умной головой.

«Виновные обязательно должны быть наказаны!»

Дорога сквозь лес, с одной стороны живой, с другой — сожжённый, повернула к окружённой водой возвышенности, где когда-то сияла Башня Морской Звезды, и последней ясной мыслью перед падением во тьму стало озарение: сейчас самое время свалить вину на недоброжелателей, до которых легко добраться, показательно расправиться с ними и тем самым позволить расслабиться настоящим убийцам. Они потеряют бдительность и выдадут себя.

А потом весь мир рухнул к основанию уже не белых — чёрных руин, где на расчищенной от обломков земле лежали закрытые тканями останки.

Всё исключительно добровольно!

Когда рядом с поселением беглецов из морготовых земель словно из ниоткуда возникли вооружённые эльфы, мужчины поначалу схватились за всё, что могло помочь в бою, однако Бор очень красноречиво дал знак положить всё обратно — мирные же, ну.

Ульг, занятый важным для своего народа делом — пополнением численности населения, нехотя слез с жены и выбрался из утеплённой палатки.

— Вашего поселения, — говорил один из чужаков, высоченный, сияющий, с горящими глазами, — нет ни на одной карте. Мы не подданные Таргелиона, однако наш лорд командует армией всего севера Белерианда, и мы обязаны предоставить ему сведения о каждом городе и даже отдельно стоящем доме, который можно захватить и использовать против нас. К тому же, нам необходимо понимать, откуда вы появились здесь, и как это случилось без ведома нолдорана. В другое время, возможно, никто не стал бы расспрашивать вас ни о чём, но сейчас идёт война, и наш долг…

Ульг вздохнул. При подготовке к военному походу на юг, алкарим учили особенностям речи эльфов, чтобы понимать подслушанное в разведке или сказанное пленниками под пытками, однако говорить так самим было почему-то стыдно: как не мужики, ну правда. Что за дурацкое слово «нолдоран»? Гы.

Заулыбавшись от воспоминаний, как ржали во все глотки над эльфийскими титулами и ещё много чем, бывший морготов раб поклонился незваным гостям и вытащил из специальной ямы-клодовки грибной отвар. Холодный после ночи в воде!