"Бриллиантовые дороги" В. Бутусов

Ты к нам с горюшком не лезь

Встреча всколыхнула чувства с новой силой. Увидев издалека друг друга, возлюбленные бросились обниматься так крепко, как только могли, и, не говоря ни слова, слились в поцелуе. Словно проведя вечность в разлуке, Тинданаро и Элендис наслаждались друг другом, и если в ласках эльфийки ощущалась лишь радость после расставания, то побывавший в Лориэне юноша упивался любовью и настоящей, реальной жизнью со всей её искренностью, милым притворством и забавной игрой в обиды на отсутствие писем, подарков из Валимара и подробного рассказа о Садах Вала Ирмо.

Главное — вместе. Главное — свободны.

Остальное — потом. Когда-нибудь. Или никогда.

***

Фионвэ отвернулся от окна, через которое наблюдал за возвращением Тинданаро, и улыбнулся сыну.

— Арафион, ты не думал попросить Владык научить нас защищать Валинор?

От изумления внук Ингвэ открыл рот, но не смог ничего ответить.

— Я поясню, — валимарский принц достал с полки карту, расстелил на столе, — но сначала попрошу прощения, что брал без спроса книги и разные другие записи. Просто знаешь, когда однажды сожмёшь в ладони рукоять боевого клинка, почему-то начинаешь забывать о вежливости. Что-то понадобилось — просто идёшь и берёшь. И лишь потом думаешь: может, стоило уточнить, не личная ли вещь?

Арафион еле сдержал смех.

— Весело тебе, — вздохнул отец. — Ладно, смотри. Мне просто долго было нечем заняться: письма твоей маме я отправил, отцу сообщил, что остаюсь здесь тебя воспитывать, подарки в бочках отослал. В общем, всё, как положено. И заскучал. А чего от скуки только не сделаешь! Я стал изучать записи. И знаешь, что?

— Не уверен.

— Я подумал, что если слухи верны, и мертвы многие, ушедшие на войну с Морготом, а защиту Валинора всё укрепляют и укрепляют, продолжают говорить о силе мятежного Айну и его искажении, значит, Моргот жив и процветает. Значит, даже если защитная стена между Валинором и Эндорэ поднимается почти до самого купола неба, оставляя место лишь для движения лодок Тилиона и Ариэн, Моргот тоже может сесть на что-то летающее и напасть на нас. Даже если Тилион и Ариэн в состоянии дать ему отпор, он ведь это просчитает и выберет время, когда Майяр не будет на небе, либо они окажутся слишком далеко, чтобы остановить врага. Как ты понимаешь, нападать сразу на Таникветиль смысла нет — Валар легко отобьют атаку. Зато начать путь с севера, где самая короткая дорога от Эндорэ до Амана — идеальный план. Пока Валар подготовятся, Моргот перенесёт свою армию и разместит…

— В захваченном Форменоссэ, да?

— Именно! Поэтому нам нужно научиться воевать. На всякий случай.

— Да, папа, именно этим здесь занимаются уже не первое столетие.

— Вы всё неправильно делаете, — авторитетно заявил Фионвэ, подняв указательный палец. — Нам постоянно нужен помощник, который уже однажды воевал против Моргота. Понимаешь, о ком я?

Арафион осторожно кивнул.

— Понимаешь, сын, — с безумно-радостным огнём в небесно-синих глазах произнёс валимарский принц, — остановить Моргота мы не сможем. Но зная его слабые места, мы заставим гада понервничать и заберём с собой в бездну столько искажённого отродья, что в пустоте образуется гора, сравнивая по размеру с Таникветиль!

Видеть отца таким было крайне странно, однако внук короля решил, что перемены в родителе ему скорее нравятся, чем нет. И помощь Майя Эонвэ действительно не помешает.

Нарнис всё это наверняка одобрит.

***

Внезапная долгая разлука с братом заставляла чувствовать себя странно, словно не хватало какой-то части себя. Каждой происходящей мелочью хотелось поделиться с Тиньо, но его не было рядом, и Лаурэнис ощущала растерянность.

Решение переселиться в Валимар теперь удивляло девушку. Зачем она так поступила? На что рассчитывала? Просто испугалась и захотела сбежать в безопасное благое место, все жители которого угодны Валар, поэтому никогда не окажутся безумцами в целительных Садах?

Когда Ингвэ устроил семейный праздник, на который пригласил гостью из Форменоссэ, Лаурэнис старалась держаться рядом с Индис, повторяла за ней поведение за столом, брала те же угощения, пила то же вино. Сестра короля умело делала вид, будто ничего не замечает. Время от времени до Лаурэнис долетали слова о том, что Ингвэ приглашал всех Майяр, но почтил своим присутствием торжество в узком кругу только Алатар, и его появление обещало повторение одних и тех же рассказов о переселении эльфов в Валинор, поскольку этот Айну помогал Вала Оромэ в его нелёгком деле.

— Ингвэ был единственным, кто сразу поверил нам, — улыбался золотоволосый Майя в кожаной одежде, поднимая бокал. — Единственным, кто с радостью согласился принять помощь и не ждал подвоха, сколько бы даров ни давалось. Вот, что значит чистое сердце!

Король Ваньяр выглядел счастливым, хоть и прятал глаза.

— Это мудрость — распознать друга среди врагов, — продолжал Алатар, указывая эльфам на вино, мол, пейте, веселитесь. — Все ведь понимают, что случилось с теми, кто отрёкся от доброты Владык.

Индис обернулась на Лаурэнис:

— Присматривайся, дорогая, здесь много неженатых прекрасных юношей. Любой будет твоим, только скажи.

— Я их пока никого не знаю, — отозвалась дева.

— Так узнай. Не теряйся.

Юная эльфийка осмотрелась. Эльфы-Ваньяр были одинаково благостны и прекрасны, в золоте дворцового убранства они казались частью интерьера.

— Проницательные взоры Айнур сразу поняли, кто станет хорошими владыками, — мечтательно вспоминал далёкое прошлое Алатар, — три юных эльфа готовы были и вести за собой, и быть покорными воле мудрых. Это редкий дар, ведь обычно Дети Эру наделены лишь одной его составляющей.

Привыкшая не слишком восторженно воспринимать речи Айнур Лаурэнис, решила не слушать Майя вовсе, чтобы не начать спорить или злиться. Переведя взгляд на неженатых Ваньяр, дева присмотрелась внимательнее и заметила, что отличия между ними всё же есть: причёски, длина кудрей, цвет одежды и вид украшений. Тот, кого представили праправнуком короля по имени Ингварон, облачился в очень тёмно-зелёную мантию, расшитую красным золотом, а поверх повесил драгоценный кулон в виде огромной бордово-голубой тысячегранной капли с изображением внутри кристалла. Похоже, юноша носил свой портрет, и пока Лаурэнис не поняла это, пока не пригляделась к качеству исполнения, успела подумать, что здесь кто-то ещё осмеливается носить перводомовские ювелирные изделия.

Но нет, это было лишь подражание.

«Интересно, он знает, кто придумал такие украшения? — ехидная мыслишка заставила заулыбаться. — Как он себя поведёт, если спросить при всех?»

— Главным было доверие, — мягко произнёс Ингвэ, — уходя с Вала Оромэ, мы знали — нас не сочтут предателями, поверят, что мы вернёмся, не бросим соплеменников. Ах, как же давно не используется это слово! Теперь мы сородичи, собратья…

— Многое изменилось, — кивнул Айну, поднимая бокал.

— Ингварон, — громко обратилась Лаурэнис, — твой кулон сделан учеником Феанаро Куруфинвэ?

На миг воцарилось молчание, Индис побледнела, гости переглянулись.

— Учеником Вала Ауле, — ничуть не смутившись, уточнил Алатар. — Искусство ювелиров было подарено эльфам Творцом Гор.

— А, конечно, — невозмутимо согласилась дева, с торжеством наблюдая, как праправнук короля не знает, что теперь делать: то ли снять украшение, так как оно неугодно Владыкам, то ли оставить, ведь это по сути дар Валар.

— Выпьем за мудрость, — напомнил о вине Майя. — За мудрость летописцев, песнопевцев, историков, благодаря трудам которых мы можем узнавать о прошлом, не докучая расспросами занятых делами эльфов.

— Мы можем исполнять древние баллады, не смущаясь некрасивой простоте только зародившегося языка, — громко сказала Индис, осуждающе косясь на дерзкую родственницу.

— Было страшно иногда,

Словно холод — навсегда,

Да на всех одна звезда,