Рука Нерданель едва заметно шевельнулась, и вышивка скрыла часть того, что достаётся только в награду за хорошее поведение. Феанаро знал — если ругаться при жене, она обязательно начнёт его воспитывать, не показывая всю свою соблазнительность, однако теперь красота осталась только в трёх кристаллах, а перед мастером стояла просто женщина, которая зачем-то слишком часто встаёт на сторону второй жены отца. Назло? Самоутверждается, унижая супруга и пользуясь его любовью? За слабость приняла, ясно.

В отсутствие мужа Нерданель точно проводила время с Индис. Какие могут быть сомнения?

— Почему ты говоришь о предательстве? — очень серьёзно спросила эльфийка, заходя в сокровищницу и как бы нечаянно касаясь бедра мужа.

«Эру! Что на нём надето? — промелькнула мысль. — Он не переодевался всё время отсутствия? Надо срочно снять всё это тряпьё!»

Рука Нерданель снова плавно приспустила вышивку на несуществующей ткани.

— Потому что Первый Дом Нолдор решил стать частью Второго! — Феанаро взглянул на жену так, как не смотрел никогда — оценивающе, словно на недоделанный канделябр.

Нерданель похолодела, стало обидно и страшно.

— Может быть, — через силу улыбнулась она, делая шаг к застывшему супругу, выставляя вперёд бёдра и низ живота, — это Второй Дом должен был стать частью Первого?

— Нам не нужно такое братство.

— Я ждала в спальне, — сменила тему Нерданель. — Однако ты выбрал для долгожданной встречи это прекрасное место. Полагаю, есть причины.

Феанаро не ответил.

Среди таинственного полумрака сокровищницы переливались обрамлённые в жёлтый, красный, зелёный, чёрный и белый металлы натуральные и искусственные камни, отражая рассеянное сияние светильников, блистая самыми невероятными оттенками, однако алого и багрового было, разумеется, больше. И среди всей этой неописуемой роскоши, от которой захватывало дух, стоял гениальный Нолдо, потерянный и опустошённый.

И разочарованный.

Не веря своим глазам, Нерданель попыталась полностью полагаться на чувства и интуицию, но снова наткнулась на непроницаемую стену.

«Как же так, Пламенный Дух? Ты не мог угаснуть, я не верю! Кто угодно, только не ты!»

Не валаругодное использование Палантири

— Позови сыновей, — сухо произнёс Феанаро, смотря сквозь стены, сокровища и жену абсолютно одинаково безразлично. — Всех. Даже Нельяфинвэ.

«Даже? — хотела возмутиться супруга. — Даже?! То, что сын не похож на тебя, не значит, что его можно не замечать! Он такой же Феанарион, как и остальные! Он… он лучше! Мой Майтимо взял самое прекрасное от рода Финвэ и рода Махтана! Что значит «даже»?!»

И вдруг безжизненные глаза Феанаро начали сиять. Нерданель приблизилась вплотную, положила руки на плечи супруга, закинула ногу на бедро, прижалась животом.

— Никто из вас не верен мне и моим идеалам, — отстранился мастер, — поэтому нет разницы, кто увидит чудо первым.

«Чудо я уже увидела, — мысленно выругалась эльфийка. — Впечатления неизгладимые!»

— Если я выйду, — кокетливо из последних сил произнесла Нерданель, — ты снова запрёшь дверь. Боюсь, не впустишь, когда я постучу.

Глядя на супруга, эльфийка подумала, что подала ему удачную идею, и он сейчас действительно закроется здесь один и останется среди сокровищ навсегда. Он что, действительно этого хочет?

— Нет, — Феанаро рассмеялся, но очень слабо, с тяжёлым вздохом, — я сделаю отдельное хранилище для своих творений, здесь им не место. Иди, позови сыновей.

«Спасибо, что не уточнил про первенца», — промолчала жена, изящно разворачиваясь на каблуках.

Выйдя за дверь и не услышав звука закрывшегося замка, Нерданель подумала, что не хочет созывать детей по осанвэ — вдруг они, как и их отец, тоже её отвергнут? Тогда точно не избежать скандала. Жаль, супруг сделал Палантири только для сыновей — сейчас бы очень пригодился под рукой Видящий Камень.

Палантири… Игрушки для детей, напугавшие весь Благой Аман.

***

Это был праздник, устроенный Феанаро для сыновей, куда не позвали весь «Дом Индис» с королевой Нолдор во главе, однако Финвэ приглашение прислали.

«Ты понимаешь, в какое положение ставишь меня, Куруфинвэ? — спросил король, возможно, специально сделав это при множестве посторонних, в том числе, в присутствии Майэ Ильмарэ, которая, видимо, случайно заглянула в тирионский дворец, сопровождаемая перешёптыванием цветов и трав. — Я упрашивал Владык позволить мне жениться второй раз, уверяя, что этот шаг будет только на благо моему народу, ведь несчастный король не может хорошо править, а ты выставляешь меня эгоистичным глупцом, для которого супружеская постель важнее мнения старшего сына! Если ты так думаешь, знай: ты не прав, Куруфинвэ! Я люблю тебя больше всех детей и готов верить каждому твоему слову, не проверяя! Неужели моя слепая любовь не заслуживает снисхождения с твоей стороны?»

Феанаро тогда не ответил, сказал, что поговорит с отцом позже, наедине, и только Нерданель знала, что на самом деле думал и чувствовал глава Первого Дома Нолдор.

«Ты разгорячён, Пламенный Дух, — шепнула супруга, обняв мужа и прижавшись всем телом, — твоему огню можно найти мирное применение. Давай, подожги нашу постель! Спали простыни, перины, подушки и меня. Дотла».

В очередной раз избавив Тирион от гнева сына нолдорана, Нерданель была уверена, что ситуация исчерпала себя, и праздник пройдёт, как обычно — весело для одних, скучно для других, а третьим станет поводом для зависти и сплетен, однако ситуация повернулась совершенно иначе. Этого следовало ожидать, ведь сыновья тирионского принца получили в дар от отца крайне спорного назначения чудесные вещи.

Семь Палантиров были абсолютно одинаковыми чёрными шарами, тяжёлыми для маленьких Амбаруссар, однако именно у близнецов новые игрушки вызвали наибольший восторг — малыши начали катать «мячики» по полу под весёлый смех родителя.

«Это ведь стекло? — спросил юный Карнистир, нехорошо меняясь в лице. — Разобьют!»

«Не кричи, — тихо сказала Нерданель сыну, краем глаза наблюдая, как Майтимо и Макалаурэ со всей серьёзностью взялись изучать, как работают подарки и объяснять что-то вечно отвлекавшемуся Курво. — Если бы Палантири были опасны, их не дали бы малышам».

«Сейчас проверю!» — непонятно на что разозлился Морифинвэ, сорвался с места и, схватив первый попавшийся напольный подсвечник, со всей силы ударил по шару.

Феанаро даже не пошевелился, совершенно проигнорировав действия четвёртого сына, и того, похоже, невнимание разозлило ещё больше. Не сумев повредить свой Палантир, Морифинвэ замахнулся на подарок Туркафинвэ, мирно рассматривавшего непонятную вещь в стороне от остальных. Мгновенно среагировав на агрессию, ученик Вала Оромэ поймал подсвечник и начал отнимать у младшего, но уже такого же сильного брата.

Нерданель видела, что муж ничего не делает, понимала — должна поддерживать его линию поведения, но это стоило слишком много усилий.

«Майтимо», — обернулась эльфийка на старшего сына, который, похоже, только этого и ждал.

В одно мгновение оказавшись рядом с младшими братьями, первый сын Феанаро вступился за Тьелко и вместе с ним отнял оружие у Карнистира.

«Ненавижу вас!» — крикнул тот и, схватив свой Палантир, убежал из зала.

«А где твой Видящий Камень?» — спросил отца Макалаурэ, когда мрачный силуэт Чёрного Финвэ исчез за дверью, канделябр вернулся на своё место, как и разлетевшиеся по полу свечи.

«Мне нет надобности в нём», — уклончиво ответил Феанаро.

«Представляю, — мечтательно заговорил Феаноринг-менестрель, — как поднимаюсь с Палантиром на главную башню, направляю его в любую точку Амана и вижу всё, что было скрыто от меня!»

«Сколько ещё ты планируешь сделать Видящих Камней?» — заинтересовался Нельяфинвэ, всматриваясь в чёрное стекло.

«На дальнейшее создание подобных вещей Валар не дадут согласия, — вдруг вошёл через открытую террасу Майя Курумо, высокий, словно эльф, но лицом и бородой напоминавший оставленных в Средиземье созданий Вала Ауле. — Феанаро Куруфинвэ не тот аманэльда, которому можно позволить подобное. Валар не хотят, чтобы глава Первого Дома Нолдор установил слежку за всем Валинором».