— Владыка Азагхал! Владыка Азагхал! — крикнули шедшие впереди воины. — Здесь труп на дереве! Давно висит. Что птицы не доклевали да зверьё не дожрало, сгнить успело.

— Орк? — задал вопрос король, не уверенный, какой ответ хочет получить.

— Теперь уже непонятно, — отозвались гномы, — но волосы светлые. Хотя, сейчас у Моргота и такие бойцы попадаются.

— Надо похоронить, — громко произнёс Азагхал. — Какие традиции у народа этого мертвеца, мы не знаем, поэтому просто предадим земле. Благо, она уже оттаяла. И проверьте, нет ли засады.

Гномы повиновались. Опасения, что в редколесье могут прятаться орки, не подтвердились, поэтому выхваченное было оружие снова убрали в ножны и заткнули за пояса. Осторожно сняв с дерева останки, белегостские подданные закопали их на поляне у ручья, где за кустами зарастала мхом неиспользуемая никем дорога. Когда-то именно здесь, среди многоголосой песни ветра встретились орчиха и химрингский шпион.

«Хасолсэль! Постой!»

«Я слышала, что ты бежишь за мной, и если бы хотела с тобой поговорить, обернулась бы сама».

«Я знаю, ты не зло. Прошу тебя, одумайся! Чужая жадность — это совершенно не то, за что стоит умереть, понимаешь?»

«Ты меня не знаешь и судить не можешь. Придумал себе что-то, не имеющее ничего общего с реальным положением вещей!»

«Я ничего не придумал! Я говорю, как есть!»

«Ты не знаешь ничего о том, как есть. Сейчас опять сделаешь неверные выводы. Но на этот раз твои домыслы меня хотя бы позабавят».

«Не умирай за чужую жадность!»

Песня весеннего ветра смолкла.

Засыпав могилу землёй, гномы продолжили путь прежним курсом.

Примечание к части Песни:

"Гость извне" из метал-оперы "Урфин Джюс и его деревянные солдаты" проекта Power Tale

"Семь королей" из метал-оперы "Семь подземных королей" проекта Power Tale

"Пепел" гр. Чёрный кузнец

Иллюстрации Алины Стрениной

https://vk.com/photo-178818294_457239551

Слава принцу Алмаглину!

Над дворцовыми башнями вдали сгущалась ночная тьма, смешиваясь с дождевыми тучами. На востоке и западе небо было ясным и звёздным, но путь тагрелионского принца лежал в становившийся непроглядным мрак.

Всё произошедшее за прошедший год смешалось в голове, и, не в силах разобраться в собственных чувствах, ощущая лишь пустоту, заполнить которую можно было только одним способом, Алмарил готовился встретиться с отцом и, казалось, мгновение назад знал, что хотел сказать, но чем ближе становился дом…

Дом. То место, где называли проклятым и учили мстить всему миру? Это дом?!

Месть сладка, она действительно лечит раны, но только делает это, нанося новые, ещё более болезненные, и старые кровоточащие рубцы начинают казаться ерундой или даже благом. О временах, когда были только те муки, вспоминаешь с грустью, как о чём-то хорошем.

С матерью видеться не хотелось — Алмарил понимал, начнутся расспросы, объятия, поцелуи и слёзы, от которых жизнь покажется ещё отвратительнее. Однако принц осознавал, встреча неизбежна, ведь по сестрёнке он соскучился и хотел бы провести с ней хоть немного времени: Митриэль абсолютно безразлична жизнь брата, она будет говорить только о себе, о своих успехах и проблемах, можно будет просто сидеть и поддакивать, наблюдая за её забавными, по-детски глупыми важными делами.

Тучи затянули весь мир, и звёзд не стало видно нигде. Начался холодный дождь, который бывает только поздней осенью: мрачный, медленный, затяжной, будто привычная, уже не болезненная скорбь, от которой, однако, почему-то по-прежнему плачут глаза.

О приезде старшего принца уже, разумеется, знал весь Таргелион, и навстречу выехали многочисленные верные.

Интересно, будет ли среди них брат или отец?

Отец — вряд ли. Он ведь занят торговыми делами! Пожалуй, стоит спросить его, как же так вышло, что Азагхал не остался на совете, а рванул в осадный лагерь.

Думать о встрече с Карналмарилом не хотелось — он ведь обязательно спросит…

Впереди запели рога, среди тьмы к низкому небу взвились звёздные знамёна. Пора почувствовать себя дома, принц Алмаглин, сын нолдорана Карантира. Дома. В месте, где учили ненавидеть.

***

Главная «Мастерская Очарования» жила своей обычной жизнью: одни делали причёски и красили волосы, другие занимались кожей лица и тела, принимая ароматные ванны, используя масла, молоко, мёд, яйца и отвары из самых разных трав и корешков, кому-то хотелось подчеркнуть контуры губ, глаз и бровей, чтобы линии выглядели ярче и чётче, подчеркнуть скулы или зрительно уменьшить носик. В последнее время гномихи часто просили сделать аккуратной линию роста бороды, охотно платили за изящную стрижку усов, требуя, чтобы мастерицы превращали их в узкую чёрточку или закручивали в определённых направлениях, а также выражали желание, чтобы лишние волосы на щеках не вырастали максимально долго. Эта задача оставалась самой сложной, однако травницы делали успехи и здесь.

Главной проблемой было не допускать насмешек над гномихами со стороны эльфиек, приходивших в Мастерскую с гораздо менее сложными и дорогостоящими запросами, которые, к тому же, не желали принимать новую систему оценки привычных услуг.

Принцесса Митриэль сидела в мягком кресле и, надувая губки, капризно рассматривала своё отражение в огромном зеркале с виноградной рамой. Щёчки румянились слегка больше естественного, лоб, нос и подбородок были светлее обычного, а глаза выделялись ярче, и цвет становился по-настоящему волшебным.

Митриэль очень нравилось отражение, а ещё приятнее было выделяться красотой среди всех девочек поблизости. Принцесса ещё не расцвела, поэтому юноши видели в ней ребёнка, однако мальчики-ровесники стремились привлечь внимание красавицы, порой очень глупыми способами, но отчитывать их и наблюдать послушание было неописуемо приятно! А ещё интереснее — изображать обиду, когда никто не сделал ничего плохого. Расстроенная принцесса мгновенно становилась центром внимания, и тогда одни начинали осыпать свою маленькую госпожу комплиментами, другие расспрашивать, чего бы она хотела, а третьи — искать виноватых и обещать наказать их. Безумно приятно!

Улыбнувшись отражению, девочка нахмурилась, давая понять, что причёска выходит немного не такой, как на картинке.

— Между прочим, — с удовольствием заметив, что мастерицы всё поняли и принялись исправлять, сказала Митриэль, — мой новый портрет скоро доделается, к нему уже сковали раму, а следующий будет нарисован здесь. Я хочу, чтобы художник изобразил меня перед этим зеркалом, и чтобы было видно всех, кто делает меня красивой. На фоне, конечно.

— Это великая честь, госпожа, — ахнули эльфийки. — За твоей красотой нас всё равно не будет заметно.

— Мои волосы затмят вас своим блеском! — на полном серьёзе согласилась принцесса, и с этим невозможно было поспорить: травницам практически удалось воссоздать валинорское сияние, которое, конечно, требовало постоянного поддержания, не обладая стойкостью. Но дочку нолдорана это ни капельки не смущало.

Волосы Митриэль, окружённые особой заботой, росли пышными и длинными, спустившись уже ниже колен, серебристо-платиновые волны переливались красивее самого дорогого шёлка, и девочка очень любила слушать комплименты про драгоценный гномий металл.

— Твои волосы прекрасны! — не уставала восхищаться мастерица, втиравшая в кожу головы ароматную прозрачную вязкую жидкость. — По праву истинное серебро названо в твою честь, госпожа Митриэль! Уверена, наугрим тоже величают сокровище твоим именем, просто стесняются признаться, боясь, что недостойны столь высокой чести!

— Правильно считают, — ещё больше надула губки принцесса. — Глупые некрасивые коротышки! Фе!

— А мы помогаем им становиться привлекательнее, — улыбнулась эльфийка, смазывая руки Митриэль маслами. — Каждая девушка хочет нравиться юношам.

— Коротышкам? — фыркнула девочка. — Ещё чего!

— Нам пора, моя дорогая, — появилась в дверях Пилинэль, и дочка сразу оценивающе посмотрела на маму: