— Уважение… — Ондимо достал из стола сшитые алой лентой листы, критически осмотрел и убрал назад. — Любой из Пробудившихся и их первых потомков скажет, что своих лидеров мы любили. Они были для нас не королями, перед которыми преклоняли колено, но дражайшими родственниками. Нолдоран Финвэ, похоже, последний из таких вождей. Первым Квэнди не требовалось уважение, а вам, аманэльдар, это оказалось жизненно необходимо, и не каждый владыка смог изменить себя. Короли привыкли, что их любят, что они не обязаны отстаивать статус, ведь кто пойдёт против обожаемого родича? Мы были, как дети. Помнившие Куивиэнэн не хотели меняться, а жизнь заставляла. — Ондимо вдруг прямо посмотрел на Варнондо. — В итоге, у нас правит король, который считает, что его и не любят, и не уважают?

— Зато есть лорд, уверенный в обратном, — отрешённо произнёс посланник верховного нолдорана, осторожно взяв со стола книги.

— У него есть причины так думать, — пожал плечами летописец.

— У обоих есть причины.

Обернувшись в дверях, военачальник ещё раз взглянул на давнего знакомого. Если бы Нолдор остались в Амане, Ондимо был бы невредим.

За окном пропели рога, ударил гонг. Для смены караула не время, да и сигнал другой.

Что могло произойти?

Примечание к части Песня из рок-оперы "Орфей" "Плач Персефоны"

Дивное светило Народа Звёзд

Дорога свернула от леса к горам, нагромождение скал расступилось, открыв ажурные бело-красные ворота, тусклые в этот невзрачный облачный день.

— Какими судьбами, король Финдарато Инголдо? — заулыбался старший воин в плаще со звездой и арфой.

— Финрод Фелагунд, мудрейший, справедливейший и великодушнейший из живущих, — пафосно провозгласил, выезжая вперёд на белоснежном скакуне, нарготрондский владыка. — Друг гномов, покоритель камня, хозяин самых красивых сокровищ Средиземья! Я прибыл к вам в гости, чтобы озарить своим ликом скучные серые скалы. Вы уже видите, как мир вокруг озолотился?

— Разумеется, государь, — поклонилась стража. — Позволь сопроводить тебя во дворец Канафинвэ Феанариона.

— Только не смотрите на меня слишком долго, — предостерёг Финдарато, отпив из фляги, снятой с пояса, — ослепнете.

Эльфы дружно рассмеялись.

— Твоя воля, друг гномов Финрод Фелагунд.

— С этим титулом всё очень сложно, — вздохнул владыка Нарготронда, убирая флягу. — Прошу, не заставляйте меня грустить, ведь другом я являюсь лишь для ногродских Кхазад, а в Белегосте меня или не знают, или даже не любят! Представляете, какой кошмар?! Подумать об этом страшно! Поэтому для эльфов я просто король Финдарато Инголдо, светлейший мудрейший великодушнейший государь. Без уточнения списка друзей, недругов и равнодушных.

— Как прикажешь, светлейший мудрейший великодушнейший государь, — поклонились стражи.

— Какие вы умнички, — умилился владыка. — Нолдорану Канафинвэ очень повезло с подданными.

— Благодарим, светлейший мудрейший великодушнейший государь!

Финдарато рассмеялся, и нотки грусти прозвучали в его голосе почти неслышно. Король посмотрел на отцовское кольцо, утопая в чарующем блеске граней символа власти. Зелёный камень перстня превратился в бездонный омут.

— Веселее! — крикнул Финдарато, посылая коня вперёд. — Пойте песни! В ваши земли пришло счастье в моём лице!

Взошедшее вновь солнце

Рождает новый день.

Мой путь судьбою создан:

Идти на свет и к высоте,

Пронзая тень!

Для всех один и тот же

Путь жизни и любви,

Но отступив, не сможешь

Преодолеть подъём, найти

И обрести

Жизнь на высоте!

Стать солнце-королём

И светом той любви,

В сердцах что лёд с огнём!

Быть на высоте,

Сомнения распять,

Забыв про страх, взять волю в руки

И судьбою стать!

Быть на высоте!

Славьте ваше дивное светило, Народ Звёзд! Любуйтесь его дивным ликом!

— Слава! Негасимая! Немеркнущая! Сияющая слава!

За спиной Финдарато закрылись городские ворота, и Поющую Долину озарило золото дня.

***

— Нет! Только не посещение братской могилы! Что угодно, только не это!

Реакция Финдарато на традиционное для гостей Поющей Долины приглашение к памятному захоронению, где покоились тела погибших в Славной Битве эльфов, привела Макалаурэ в замешательство.

— Хватит с меня братских могил.

Канафинвэ Феанарион внимательнее посмотрел на кузена, пытаясь понять, в чём причина столь бурной реакции. То, что Финдарато не в себе, Феаноринг заметил сразу, но поначалу надеялся, что ему показалось.

— Видишь ли, Инголдо, — в сердце правителя Поющей Долины вдруг возник протест против сострадания и желания пойти навстречу родственнику; бывший наставник не испытал ни капли жалости к ученику, который блистал роскошью на фоне королевских покоев, но выглядел при этом совершенно потерянным и брошенным, — ты сейчас стоишь на полу, под которым в землю впиталась кровь. В этой комнате после битвы висели изуродованные трупы, валялись части тел, а мебель и остальное убранство было уничтожено и вымазано в испражнениях. Я сжёг дворец, приказал выстроить новый, но Долина всё помнит, и ничто не смоет кровь и грязь со всего, что здесь находится. И для меня крайне важно то захоронение, и не только потому, что там, возможно, покоится хотя бы клочок одежды моей Дис, а потому, что это мой народ, который защищал свой город и весь Белерианд!

— Вина-то хоть нальёшь? — печально спросил, пугающе мило улыбаясь, Финдарато. — Я всё объясню, правда, только…

Макалаурэ ничего не хотел видеть, понимать и замечать, однако от него всё равно не ускользнуло, как кузен побледнел. Угостив родича хмельным напитком, Феаноринг выпил сам, рассчитывая успокоиться: всё-таки надо быть снисходительнее к чужим слабостям. Поставив одну маленькую арфу на стол, вторую — большую — пододвинув к гостю, а третью — ласково обняв, Макалаурэ чарами заставил играть два ближайших к себе инструмента, намекая Финдарато, что пора присоединиться. Сын валинорского нолдорана посмотрел на струны совершенно бессмысленным взглядом.

— Слушай, Кано, — выпив третий подряд кубок, нагнулся над столом Инголдо, — ты не думай, что я трус и сбежал в неизвестном направлении со своими самыми недостойными подданными, в то время как герои остались на острове, помогая замыкать кольцо осады. Я прекрасно понимаю, как это выглядит со стороны, и не пытаюсь оправдаться, я лишь хочу сказать, Кано, я клянусь тебе, что вступлю в битву по первому зову. Мои разведчики получат сигнал тревоги, если что-то случится, и мы ударим в полную силу!

— Зачем ты передо мной оправдываешься? — прямой взгляд короля Поющей Долины не сулил ничего хорошего.

— А перед кем мне оправдываться? Перед подданными? Или друзьями-гномами? — Финдарато снова выпил, по-прежнему не обращая внимания на молчавшую рядом арфу. — Кано, ты единственный во всём Белерианде, да что там, во всей Арде, с кем я могу открыто говорить. В Тирионе ты был моим другом и учителем, я ценил тебя больше, чем родного отца. Собственно, сейчас ничто не поменялось, поэтому я здесь.

— Послушай, Финдэ, — Макалаурэ ласково погладил арфу, — за то, что ты увёл половину войска с Тол-Сириона, тебя не поблагодарит не только Нельо, который каждого бойца считает, но и твои названные братья из Дортониона — ты здорово усложнил их жизнь. И это ещё не всё. Спрятавшись где-то под землёй, ты клянёшься вступить в бой по первому зову. Но каким образом тебя звать? Как ты узнаешь, куда выступать? Или ты хочешь сделать это наобум? По-твоему, Нельо должен отправлять тебе гонцов или птиц через передаточное звено, местоположение которого известно? Ты прекрасно знаешь, что мы не можем дать тебе один из Палантиров, и сами не используем их из-за Моргота. Как ты представляешь своё участие в войне?

— Я бы обсудил это с Нельо лично, — вздохнул король Нарготронда. — А сейчас мне просто необходимо поговорить. С тобой, Кано. Мои верные пусть посетят мемориал и захоронение, воздадут дань памяти павшим, но, умоляю, не проси об этом меня! Знаешь, что мне пришлось самому создать несколько таких вот исторических мест, только посещать их некому? Чтобы спасти от смерти свой народ, мне пришлось отдать приказы, за которые я себя никогда не прощу! Этот проклятый Нарготронд с его трижды проклятыми сокровищами мне опостылел сразу же, как только я там поселился! Камни помнят прежних хозяев! Но я понимаю, что не мог отказаться от предложения гномов, потому что обязан защитить свой народ! Я должен был что-то предпринять, когда на осадный лагерь напал дракон!