Подданные моментально прониклись несчастьем Митриэль и семьи нолдорана. Стоявшая рядом с воином Серндором дева сделала недовольное лицо.

— Не понимаю, как может нравиться фальшивое сочувствие и восхищение, — сказала она, взяв Нолдо под руку.

— Тебе не всё ли равно? — спросил смотритель Тракта.

В этот момент Митриэль, пышный подол которой несли две служанки, а волосы — третья, положив их на шёлковую подушку, прошла мимо и печальные глаза остановились на Серндоре.

— Ты верно служишь моему отцу, — заулыбалась принцесса, скользя взглядом по лицу, волосам, доспехам и рукам воина, — значит, охраняешь и мой покой тоже. Спасибо тебе, герой. Полагаю, после пира ты разделишь веселье со своей владычицей, пригласив её танцевать?

— Я буду счастлив это сделать, — поклонился ещё ниже, чем при приветствии, Нолдо, — моя прекрасная госпожа.

Дева побледнела и скрыла эмоции, опустив голову. Хотелось надеяться, что танец останется просто танцем, однако что-то подсказывало — вряд ли.

***

Пилинэль боялась заговорить первой, хоть и понимала — молчать не сможет.

Гости праздника пели и веселились, вина выпивалось всё больше, наугрим, намешавшие эльфийские и свои напитки, давно забыли, кого и как прославлять, поэтому снова вспомнили сочинённую торговцами историю про Башню Морской Звезды:

«У пруда сидел художник,

Тосковал о чём-то своём,

По воде водил ладонью,

Наблюдал, как солнце встаёт.

Вдруг лицо в воде прозрачной

Тот художник увидал.

«Кто ты?» — несколько смутившись,

Он тихонько прошептал.

Но он в ответ не услышал слов,

Лишь заиграла его душа:

В этом лице он узнал её,

Ту, что так сильно ему нужна.

Лишь она ему нужна,

Та, что смотрит из пруда.

Из пруда.

И художника русалка

Нежно за руку взяла,

Одурманив его взглядом,

Вдруг под воду увела.

И упал на дно художник,

Погрузившись в вечный сон.

И заплакала русалка:

«Ах, зачем же умер он?»

— Почему Алмарил не приехал? — спросила, наконец, Пилинэль, когда какой-то пьяный гном заголосил ещё одну песню из тех, что эльфийке слышать не хотелось:

«Прочь! Уходи! Не смотри мне в глаза!

Свет позади, нет дороги назад!

Да, это месть, это страшная месть!

Я — тот, кто есть, да, я тот, кто я есть!»

— Ты знаешь его ответ, — мрачно и устало отозвался Морифинвэ, всё ещё думая о нерешённых на совете вопросах.

— Знаю.

Пилинэль замолчала, посмотрела на гостей. Да, у них тоже есть печали и утраты, однако они находят силы веселиться. В конце концов, на празднике нет не только сына… Обоих сыновей… Но и королевы Оэруиль, которую, кажется, даже не звали. Это очень хорошо.

— Папа! — Митриэль, уже успевшая переодеться и сменить причёску для танцев, впорхнула в зал и ласково взглянула на отца, положив ладони ему на плечо. — У меня есть мечта, которую ты можешь исполнить.

— Правда? — просиял Морифинвэ.

— Да, — принцесса нагнулась к уху родителя и зашептала: — Тот воин, Серндор, с которым я только что танцевала в саду, он…

Владыка Таргелиона посмотрел дочери в глаза, по взгляду короля было видно, что он уже готов учинить расправу над тем, кто посмел сделать что-то не так по отношению к Митриэль.

— Я хочу за него замуж.

Пилинэль ахнула. Да, пожалуй, не стоило говорить, что простой воин не пара для принцессы, ведь сама возлюбленная короля была вовсе не высокородной, однако скрыть эмоции не вышло, Морифинвэ рассмеялся.

— Хорошо, — кивнул владыка Таргелиона дочери, — можешь начинать готовиться к свадьбе. Сама найдёшь мастериц для платьев?

«Я — тот, кто есть! Да, я тот, кто я есть!»

***

Никогда не бывав в этой части дворца, Серндор шёл и озирался, рассматривая роспись на стенах. Здесь было изображено очень много боевых сцен, в основном — битва среди белоснежных кораблей-лебедей, страшно-прекрасное лицо в небе, огромные волны, молнии и звёзды. Очень много восьмилучевых звёзд.

Небольшой кабинет короля, куда крайне вежливо пригласили воина, был в красно-чёрных цветах, вроде бы ничего необычного, однако пол…

Делая шаг за шагом, Серндор чувствовал, как ступает по пустоте. Здесь ловушки? Если неугодный визитёр поведёт себя неправильно, провалится вниз? Что там? Колья? Или просто очень высоко?

Поклонившись нолдорану, смотритель Гномьего Тракта на всякий случай начал докладывать о делах, но жест короля дал понять, что всё это давно известно и в повторении не нуждается.

— Ты женишься на моей дочери, — констатировал факт Карнистир. — Поэтому тебе больше не подходит занимаемая должность. Я понимаю, ты привык жить за счёт торговцев, получая с них дополнительную прибыль разными способами, но, к сожалению, на Тракте нет нужды в командирах. Поэтому ты займёшься южными границами. Следить за странным племенем смертных мало кому нравится, работа непростая, да ещё и связана с риском излишнего общения с Семиречьем, поэтому оплачивается такой труд лучше, чем большинство другого. Тебе не нужно будет постоянно находиться далеко от жены — достаточно найти себе хороших расторопных гонцов и ответственных помощников, которые станут следить за порядком и вовремя отсылать вести. Ты же будешь жить во дворце с Митриэль, пока она этого хочет.

Воин благодарно поклонился. Растерявшись и не зная, что говорить в таких случаях, Серндор подумал о своей невесте. Да, она всё поймёт, потому что не захочет внезапно исчезнуть, как некоторые особо несогласные с ценами на пользование Трактом торговцы. Она поймёт.

И будет счастлива с другим, кому повезло не оказаться в поле зрения принцессы Митриэль.

Примечание к части Песни:

«Я сама — беда, я сама — любовь» гр. «Золотое Кольцо»

«Та, что смотрит из пруда» гр. «КиШ»

«Прочь!» гр. «Чёрный кузнец»

Счастливый пушистик

Копьё с наконечником-бутоном, из которого торчал длинный шип, танцевало на фоне белоснежной крепостной стены. Движения оружия порой были слишком скованными и осторожными, а иногда — чересчур резкими, что выдавало в тренировавшемся эльфе новичка.

— Ты будто бы боишься испортить узор на древке, — усмехнулся Ангарато, всё же смирившийся с затеей брата и жены и согласившийся тренировать сына. — Но пойми — обучение нужно и воину, и оружию, ведь слабые места и одного, и другого лучше выявить до поединка, а не во время него.

Арагарон раскрутил копьё так, что его стало практически не видно, подбросил и поймал горизонтально над головой.

— Я не хотел становиться воином, отец, — сказал молодой лорд. — Будь снисходительнее.

— Никто из нас не хотел, — посмотрел в глаза сыну Ангарато. — В отличие от тебя, Артахэру, я родился в Валиноре, где не знали войн. Нам не нужно было защищать себя, а тебе необходимо! Но ты рассчитываешь на слуг, армию, меня и даже маму! Это немыслимо! Каждый мужчина, родившийся в Эндорэ, должен понимать, что обязан уметь сражаться! Хочет или не хочет, не имеет значения, пока этими землями правит Моргот!

— Раньше ты не говорил мне этого, — обиженно произнёс Арагарон, — тебя устраивало, как я пытаюсь строить свою жизнь. А ведь, если бы я умел сражаться, если бы учился выигрывать поединки, я бы…

— Нет, — твёрдо сказал отец, — за любовь нельзя бороться оружием. Защищать, но не бороться. Продолжай тренировку.

Наконечник-бутон взлетел к небу, словно угрожая Майэ Ариэн, однако та, недосягаемая и безразличная, не стала даже слепить глаза глупого эльфа. Копьё-цветок! Смешно! Орки и помощники Мелькора точно оценят красоту и необычность задумки, только воин об этом уже, скорее всего, не узнает.

***

Эльдалотэ отложила перо, подняла глаза на короля.

— Я должен что-то сказать? — невинно улыбнулся Финдарато, отодвинув книгу, состоявшую в основном из картинок.

— Пожалуй, да, владыка, — согласилась леди, косясь на советников, занимавшихся организацией обучения Фирьяр.

— Мне не нравится идея упрощения, — вымученно заговорил нарготрондский король, снова посматривая на книгу, практически лишённую текста. — Учить нужно, забегая вперёд, давая сначала более сложные задачи, а потом — лёгкие. Однако, как вы понимаете, я лично никого обучать не собираюсь, поэтому конечное решение пусть будет за исполнителями. Лорды, нолдораны, господа… Они все лишь наконечники копий. В любом деле.