***

Тень проскользнула среди погружённых во тьму деревьев, двигаясь недостаточно легко и быстро, чтобы опытные убийцы подземных чудовищ промахнулись.

Запутавшись в сети и получив чувствительные удары стрелами со снятыми острыми наконечниками, которые не ранили, однако оставляли болезненные гематомы, незнакомец вдруг выругался на ногродском наречии, но тут же спохватившись, замолчал.

— Этого не может быть! — ахнул молодой рудокоп, подойдя ближе и рассмотрев вредителя. — Зачем?!

Охотники окружили замершую на земле добычу.

— Нам некогда с ним разбираться, — мрачно произнёс седой мастер. — Отправим в Белегост. Король Азагхал решит, как поступить. Лучше давайте усилим охрану наших телег.

Пойманный гном снова выругался и смачно плюнул собратьям под ноги.

***

Птичья голова бессильно повисла на свёрнутой шее, тонкие пальцы, измазанные сажей и песком, брезгливо отряхнулись.

Бросив очередную мёртвую ворону в мешок, Ривиан развернулась, чтобы продолжить ловлю, но вдруг увидела направленную в грудь стрелу с пятнистым оперением.

Примечание к части Песни группы "Тролль гнёт ель" "Сельдяной король" и "Что совой об пень, что пнём об сову"

Свободный Тракт

— Тхану мен, — торопливо поклонился королю гном родом из Белегоста, недавно женившийся на ногродской девушке, — мой государь, Ногрод нам не враг! У нас говорят, что орки промышляют на севере Таргелиона, некоторые отважные Кхазад отправились очистить землю от этих тварей! Вредить нашим рабочим никто не собирался! Уверен, это какое-то недоразумение!

Небольшая пещера, служившая обычно складом дешёвых стройматериалов, а теперь ставшая тюрьмой для пойманного диверсанта, была надёжно заперта, у двери выставили охрану, и Азагхал, лично взглянув в глаза заключённому, хотел вернуться в свой дом, чтобы в уединении всё обдумать, но на пути возник встревоженный подданный, озвучивший то, что хотели бы услышать многие: вражды между городами не будет. Попытки владыки Белегоста объединить Кхазад скрепили узами брака не один десяток семейств, члены которых теперь боялись за своих близких.

Кроме того, гномы с севера и с юга вместе разрабатывали золотоносные жилы, добывали руду и самоцветы, кузнецы ездили из города в город для обмена опытом, кто-то в итоге переселялся, покинув отчий дом, где оставалась родня. Неужели теперь придётся всё бросать и возвращаться?

Конечно, хотелось думать, что строителям тракта мешают орки Моргота и только они.

— Недоразумения будут устранены, — твёрдо заявил Азагхал. — Кхазад объединятся, и наше величие возрастёт, превзойдя мощью самые могучие горы!

Разумеется, красивые слова мало успокаивали, однако встревоженный гном поклонился на этот раз спокойнее и с благодарной улыбкой, смотря на своего короля с надеждой и доверием.

— Оружейник Дарви ещё в Белегосте? — спросил Азагхал охрану и, получив ответ, отдал молчаливый приказ.

***

— Можешь оставить меня здесь, заковать в цепи или приказать высечь, — храбрился чернобородый гном, почти твёрдыми шагами заходя на ставший тюрьмой для диверсанта склад. — Твоё право, эзбад. Знай только вот что: я не шпионил и не отсылал никому сведения, которые узнал от тебя о строящемся тракте. Я не шпионил, но понимаю и готов поддержать тех, кто против торгового пути на севере. Если тебе так хочется личной дороги, эзбад, хорошо, проложи её для себя, вымости златом и яшмой, сделай нефритовые бордюры и возведи берилловые таверны на протяжении всего пути! Но только не лезь в устоявшиеся торговые отношения, которые выгодны всем, но почему-то оскорбляют тебя!

— Не стану повторять то, что уже говорил, — Азагхал не собирался запирать ногродского оружейника вместе с вредителем, привёл мастера лишь чтобы показать его собрата, который теперь обязан понести наказание, однако чернобородый гном ясно демонстрировал свою позицию: если его неугодный белегостскому королю собрат осуждён, то и остальные, думающие так же, должны оказаться в заточении.

Азагхал рассчитывал на совсем иную реакцию со стороны Дарви и теперь прилагал немалые усилия, чтобы скрыть растерянность.

Оружейник прошёл вглубь склада и сел рядом со съёжившимся на полу пакостником.

— Ты был неправ, брат, — сказал мастер, хлопнув сердитого гнома по спине. — Но я скорее поддержу тебя, чем этих гордых любителей красивых речей. Как тебя звать, брат?

Пойманный в редколесье мужчина нахмурился пуще прежнего и молча отодвинулся.

Не зная, как поступать дальше, Азагхал вышел в коридор и, когда замок щёлкнул, отправился в свой дворец. Что делать дальше, король не представлял, но ещё хуже — гномий владыка не знал, можно ли кому-то рассказать правду, посоветоваться или хотя бы просто выговориться.

Что если уже все вокруг против строительства Свободного Тракта? Как делать добро, не причиняя зла?

***

Высокий статный всадник на длинноногом чёрном жеребце, сверкая доспехами и восьмиконечной звездой на шлеме с алым гребнем показался наугрим настоящим исполином. Чёрно-красный плащ эльфа переливался, словно драгоценный камень, висящие на поясе ножны сверкали в лучах утреннего солнца.

Оставив чуть позади две дюжины своих верных, таргелионский посланник подъехал к строителям, демонстративно топча разложенные вещи и выровненную площадку, и, смотря сверху вниз с насмешкой, развернул свиток с печатью нолдорана Карантира.

— Вы нарушаете наши границы, — заявил эльф, наслаждаясь реакцией наугрим на своё эффектное появление. — Это земли короля Карнистира Феанариона, и владыка не давал разрешения на работу здесь. Однако король милостив и готов договориться. Золото способно решить многие спорные вопросы. Или вы предпочитаете сталь?

Гномы переглянулись.

— Но это не Краснолицего земля! — тихо сказал старший каменщик собратьям. — Мы сверяли карты!

— Вот именно! — громко заявил седой гном, недавно поймавший ногродского вредителя. — Карты говорят, что здесь ничейная территория! Земля Краснолицего на треть лиги южнее! Там, за холмом!

— Глаза протри, карлик, — зло и гордо усмехнулся эльф, указывая на свиток. — Или слеп стал к старости? Умишком ослаб?

— Да кто ты такой, чтобы оскорблять почтенного мастера?! — взъярился молодой гном, прорвавшись вперёд сквозь пытавшихся остановить его собратьев.

Сопровождающие посланника верные подъехали ближе, многие положили руки на оружие.

— Я — Алмарил, сын нолдорана Морифинвэ Карнистира Феанариона, родившегося в Тирионе, что в священной земле Валинор, потомок великого нолдорана Финвэ и владыка этих земель наравне с отцом. Мой дед — Феанаро Куруфинвэ освободил Белерианд от гнёта Моргота! — высокомерно сообщил эльф, смотря на наугрим с безжалостным ожиданием повода напасть. — Что-то мне подсказывает, коротышка, ты не сможешь похвастаться подобной историей рода.

— Зато я сам достойный мастер и заслужил уважение своими собственными делами! — побагровел рабочий, готовый кинуться на вооружённых эльфов с кулаками.

— Я бы приказал отрубить тебе обе руки, — задумчиво поднял глаза принц. — Но я же не орк какой-нибудь. Поэтому повторяю предложение: либо вы платите за использование земли нолдорана, либо убираетесь отсюда.

— Послушай, Алмарил, сын нолдорана, — поклонился седой мастер, заслоняя собой вспылившего собрата, — мы — простые рабочие и не можем ослушаться приказа нашего короля. Если ты действительно тот, за кого себя выдаёшь, если мы действительно оказались на твоей земле, я готов уйти, но прежде мне необходим приказ моего короля. Если ты действительно принц Таргелиона, тебе стоит ехать не к нам, простым каменщикам, угрожая и тыкая бумажками. Тебе надо говорить с равным по статусу — с королём Азагхалом.

— Равным? — Алмарил растянул губы в жуткой ухмылке. Совсем как его отец. — Эльфы — дети самого Эру Илуватара, а наугрим — всего лишь одного из Валар, коих Нолдор более не чтут.

— Ваше почитание никак не отражается на величии народа, — осторожно напомнил гном.