— Чё орёшь, дядя? — Болдог, гордый и радостный возможностью присвоить все подвиги старшего собрата, подбоченился. — Я этого гада нашёл, привёл подмогу и убил. Он всякое плохое делал, вот. Это я всё придумал. Я молодец?

***

Воспоминания о том дне хлынули ведром помоев снова, когда стражники сказали, что нужно пополнение в отряде разведки. Причём говорили, что командир уверен в ненужности новых воинов, но кто-то где-то решил, будто знает лучше.

Болдог получил приказ отправиться вместе с такими же незрелыми стручками к Драконьему Члену и делать, что тот скажет.

«Главное, — решил для себя молодой орк, — дать понять этому гаду, что я его не боюсь. Пусть отсосёт у себя, а потом — у меня!»

В тот день, когда замучили до смерти изгоя, стражники высекли плетьми всех, кроме Болдога, сказав, мол, раз он тут главный, значит, отвечает за остальных. Они огребли — его вина. Видимо, рассчитывали, что с вожаком его стая расправится не менее жестоко, чем с орком-одиночкой, мстя за побои, однако этого не случилось. Кто-то сбежал домой, а кто-то, как и Болдог, попросился на службу. А высекли — ну, высекли и высекли, что такого? Дома тоже бывало. Да и похуже бывало, чё уж.

Готовясь вступить в новый отряд, молодой орк решил для себя, что не увидит ничего такого, чего не встречал ранее, значит, волноваться надо не ему.

***

Драконий Член посмотрел на недавно заявившийся к нему молодняк ещё раз. Да, не совсем конченные, по крайней мере, способны не напиваться и не нагибать друг друга, вместо подготовки к войне с воняющими дырками из-за гор.

— Значит, так, — командир-полуорк подозвал Болдога, ещё раз смерил оценивающим взглядом голубых глаз. — Наша задача: находить чужаков и приводить к троллям. Кажется просто? А вот хрен-гора вам, сопляки! Чтоб дело пошло, вы должны знать до жопы дорог к этим долбанам, иначе вас сразу раскусят и за вами не пойдут. Бери своих бойцов, шкуры, уголь и валите дороги разнюхивать. Вернётесь — решу, что с вами делать.

Последние слова прозвучали весьма многообещающе, и Болдог решил ничего по этому поводу не уточнять. В целом, задание выглядело не безумнее сжигания одинокого орка или убийства выброшенного младенца, а, значит, проблем точно не возникнет. В конце концов, тролли — хоть и тупые, как говорят Горящие Долбилы, но всё же имеют мозги, раз говорят. Соответственно, они умнее хряков или оленей и даже некоторых алкарим. Прекрасно! Работа, считай, поимета.

Мусор — штука полезная

Волк слышал зов хозяина. Голос звучал всегда, направляя или просто не давая забыть о себе, не замолкая даже во сне. Многие слова оставались зверю непонятными, но почему-то запоминались. Если хозяин чего-то опасался, волк понимал — надо быть не просто рядом, но начеку. Да, никто не способен причинить вред Владыке Мелькору, но даже пробовать не должны хотеть.

«Твой лучший зверь подчиняется мне, — с заставляющим волка навострить уши чувством говорил одному из двуногих псов хозяин. — Всё лучшее, сделанное тобой, моё. Всё лучшее в Арде — моё! И ты этого не изменишь, поэтому делай, что я приказываю, не дожидаясь демонстрации силы Вала. Ты слабее меня и знаешь это».

Зверь понимал значение последней фразы и был уверен — если сделать что-то не так, будет плохо. Так зачем пытаться? Двуногий волк настолько глуп, что не способен на такие простые вещи, как подчинение более сильному?

Голос хозяина хвалил, и от этого было хорошо. Сейчас Владыке ничто не угрожало, он о чём-то немного беспокоился, однако это не требовало вмешательства четвероногого стража, поэтому волк знал: он может пойти на охоту.

За пределами подземной твердыни было непривычно холодно и сыро, но лишь поначалу. Густая шерсть хорошо защищала от ветра, ледяного дождя и мороза, в небе клубился мрак, не дававший отвлечься на сияющий серебристый цветок, глядя на который начинало хотеться подпеть какой-то непонятной, манящей и очень печальной Теме.

«Раскрылся светоч лепестками,

Прекрасен, но не приближайся.

Плывёт, плывёт над головами,

Одной мечтой лишь прикасайся…»

Тоскливо. До боли! Но спасительная тьма ласкова и заботлива, она защитит. Не видно лишнего — и хорошо. Так намного спокойнее, можно заняться более интересными вещами.

Чуткий нос быстро нашёл многочисленные следы. В первый момент все полученные с помощью обоняния вести разделились на понятия «съедобное» или «несъедобное». Постепенно потенциальная пища обрела очертания орков, птиц, оленей, троллей. Далее голос хозяина, пересиливший голод, напомнил о главном: рабов можно есть только по прямому приказу. Ослушаешься — будет больно.

А далеко на юго-западе дрожала земля. Волчья сущность опасалась гула и ощущения неустойчивости под лапами, однако голос хозяина уверял — надо радоваться. Только с безопасного расстояния.

Посторонние чувства и мысли оборвались от запаха и шороха близко оказавшейся жертвы. Хозяин позволил поохотиться, и это главное.

Уверенный, что добыча, как всегда, окажется лёгкой, волк затаился, выждал момент, но вдруг безмозглое копытное пустилось в прыть с такой скоростью, словно кто-то его сзади ударил. Можно было бы поискать другую еду, однако хищнику захотелось поиграть, к тому же он знал — долго и быстро никто бежать не способен. Поэтому пустился следом.

***

— Враг побежит!

Заберём и меч, и щит!

Мы — воины! Долбаные алкарим!

Всех поимеют алкарим!

Один из соратников Болдога совсем не видел смысла искать тропы в молчании, то и дело принимался горланить песни, которые, по его словам, придумал папаша.

— Снова бежать подальше от битвы!

Словно долбаный эльф, не считая потерь,

И вновь рисковать дырой.

Может, лучше лежать тушей забытой?..

Долбаные эльфы! Забыл, что дальше!

Выпив что-то из фляги, чем упорно ни с кем не делился, сын весьма талантливого менестреля-орка пошагал вперёд и вдруг заорал:

— Э! Э! Откуда тут обрыв! Я ж помню — не было!

— Был, — Болдог скривился. Надо бы избавиться от этого тупого булыжника: он даже дорогу запомнить с долбаного не знамо какого раза не может! И в картах путается.

— Не было!

— Был, — подтвердил слова командира отряда человек, выглядевший старше остальных членов отряда. — Ты своей тупой башкой не смог додумать, что, если тут показано — есть путь, это не значит, что нет горы или дыры затраханной! Это значит, эльф тебя отымей, что пройти можно! Пройти, долбаный стручок, можно! Видишь, эльфья дырка, спуск?!

— Пусть надует мне ветер северный в трубу! — пропел, вместо ответа, орк, сын менестреля и полез вниз.

В ложбине ещё не растаял снег, кое-где попадались длинные узкие лужи. Драконий Член предупреждал не наступать на такие задроченные дырки, как бы в каком месте поиметое детство ни чесалось — это могут быть глубокие расщелины, и если провалиться, можно в лучшем случае сдохнуть сразу от падения. Столкнуть туда тупого певуна очень хотелось, но Болдог пока держал себя в руках — мусор порой пригождается, чтобы прикрыть им что-нибудь ценное, когда жертвы неизбежны. Все ведь помнят пожар в доме пердуна Гога. Хотел тот просто жену припугнуть, ну, просто так, для порядка — как иначе-то? — факел дрочёный запалил, но такой пьяный был, что уронил. А на полу у него шкуры валялись, ну и загорелись. Так бы и дырой затраханной накрылся дом, потому как сын взрослый бабе совал в сарае, не до чего было, а младшие все совсем мелюзга — не потушат. Сам же Гог такой нажратый был, что не понял даже, чё происходит. Огонь бы быстро по жилью разошёлся, но на выходе из комнаты валялась куча гнили всякой и вечно протекала. Там пожар и застрял. Ну и пока то да сё, трезвые соседи прибежали, погасили всё. Правда, и ценное разное вынесли, но это так и надо — за помощь платить положено.

Так что, мусор — штука полезная. Надо иметь под рукой.

— Тут ходили уже, — мрачно проговорил один из орков, что-то тыкая обрубком пальца в карте. — Вон — труп валяется. Давно сгнил. Тут других долбаных путей нет, пошли назад.