— Не забуду, даже если захочу, — поджала губы дочь Корабела. — Но только ни ты, ни вся моя родня, ни даже сам Вала Улмо не убедит меня, что любящие супруги добровольно расстались навек!

Митриэль хмыкнула. 

— Любовь — это безумие, — страшно оскалилась знахарка. — Ищешь здравый смысл и логику в стихийном бедствии? Неблагодарное занятие, дитя. Абсолютно неблагодарное.

***

Крепость-стрела встретила хозяина выглянувшими из-под снега первоцветами, звенящими ручейками, щебетанием птах и тёплыми золотыми лучами Анар, льющимися с безоблачного нежно-голубого неба. Нолдор, присматривавшие за владениями принца Финдекано в его отсутствие, обрадовались приезду своего господина и сразу начали рассказывать о жизни Хитлума, в том числе и о новых шутках в адрес Астальдо и Феанорингов. 

— Все, кто одобряет подобное, — из последних сил сохраняя спокойный тон, выдавил из себя Финдекано, — отныне не смеют приближаться к моему дому на полёт стрелы. Я лично расправлюсь с каждым, кто посмеет насмехаться надо мной и родом Феанаро! Даю вам время до середины весны, чтобы оповестить об этом Хитлум и моего отца, а после — выполнять мой приказ. Я и мои верные должны поимённо знать всех, распускающих языки!

Сыну верховного нолдорана казалось — ярость вот-вот лишит рассудка. Проклиная себя за то, что уехал из осадного лагеря и снова оказался в грязи политических интриг, Астальдо оседлал коня и полетел, не разбирая дороги, в лес, надеясь успокоиться и вернуть себе способность здраво мыслить. 

— Как они смеют насмехаться над теми, кто проливает кровь, защищая их от Моргота! — выкрикнул в пустоту воин, едва не задыхаясь от встречного ветра и нахлынувшей злобы. — Как смеет отец ставить свои амбиции выше совести и здравого смысла?!

Эхо, возможно, отвечало герою Астальдо, соглашалось с ним, но эльф не слышал долетающих слов из-за оглушающего ветра. Летя сквозь мелькающие деревья по заснеженной тропе, сын нолдорана мысленно возвращался в прошлое, шаг за шагом, выстраивая цепь событий и понимая, что каждый раз, когда случалась беда или совершался неверный выбор, первопричиной оказывались деяния Моргота. Астальдо не знал и знать не хотел, для чего враг делал те или иные поступки, Нолдо видел последствия и уверялся — предателя надо остановить любой ценой.

— Уничтожу! — выкрикнул Финдекано, чувствуя, как на сердце становится легче, как возвращается ясность ума. 

Понимая, что до победы можно не дожить, Астальдо начал думать о том, сколь важно стоять до конца за тех, кто не отступится ни перед какой опасностью, нужно поднять на борьбу как можно больше новых воинов, для которых не имеет значения, кто сидит на троне. Первостепенно одно: чётко понимать, кто враг и всем сердцем желать его уничтожения.

Дорога повернула обратно в сторону крепости, и Финдекано сделал глубокий вдох. Да, герой Астальдо приезжал убедиться, что его место на равнине Ард-Гален, среди войска, а не здесь, в тишине и покое. 

Решив в ближайшее время встретиться с отцом для весьма неприятного, однако необходимого разговора, принц подъехал к воротам, спрыгнув с лошади, передал поводья слуге и пошёл в свои покои, вспоминая слова хранителей замка о залежавшихся письмах. Надеясь, что на столе нет любовных посланий, Финдекано посмотрел на портрет супруги.

«Надо заказать мастерам медальон с изображением Нарнис, — подумал эльф, улыбаясь картине. — Чтобы носить его, не снимая». 

Нежно тронув нарисованное лицо, сын нолдорана сел за стол и взялся за письма.

Летние цветы ранней весной

В большом поселении, называемом Городком Знахарей, расположенном на границе леса около короткой дороги до дворца верховного нолдорана, всегда кипела жизнь, независимо от времени суток и погоды.

Разминувшись на подъезде к Городку с тремя обозами, развозившими стеклянные сосуды, инструменты и готовые снадобья, гости увидели детей, играющих в поле боя, оттаскивая в «безопасное место» раненых, перевязывая их и понарошку отпаивая лекарствами, после чего те вскакивали и бежали получать новые «раны», чтобы всё повторилось по кругу.

— Когда я была ребёнком, — замогильным голосом произнесла Митриэль, — играла в похищения чудовищами и спасения из их лап. Иногда чудовища оказывались заколдованными эльфами, которых надо было полюбить и поцеловать, тогда страшилища добрели и становились красивыми, отбросив рога и пугающие маски. Или просто умывшись водой из озера. Мои дети играли в создание новых языков и названий для цветов в саду, пытались учить птиц разговаривать и делили двор на две части, изображая сыновей нолдорана. Я и представить не могла, что однажды малыши станут играть в войну.

Линдиэль практически не слушала. Дочь лорда Кирдана с интересом наблюдала, как рассматривают её свиту прохожие, и снисходительно улыбалась.

— Приветствую, Нольдор! — помахала леди встречным. — Я решила посетить вас для обмена знаниями и опытом. Желаю видеть, как живёте вы, чтобы перенять лучшее для процветания моего народа!

Митриэль взглянула на молодую деву с уважением: молодец, красиво лжёт. Именно так и должна вести себя леди. Знахарка хотела что-то сказать, однако в одно мгновение забыла обо всём, когда увидела на пороге одного из многих похожих между собой домов младшего из сыновей, которого обогнала его дочка, спеша помочь «раненым». Девочка не знала Митриэль, и сейчас от этого стало особенно больно.

Нолдо посмотрел на мать, не скрывая тревоги, помедлил лишь мгновение и поспешил ей навстречу.

***

Пользуясь первым по-настоящему тёплым деньком, менестрели решили устроить репетицию на главной сцене под открытым небом. Подготовка к Празднику Середины Весны шла полным ходом, смотрители дворцовых оранжерей пересаживали самые пышные цветочные кусты в специально сделанные горшки, которые на время торжества разместят вдоль дорог и на площадях. Сцену также планировали украсить живыми вьюнами, и Аклариквету приходилось выслушивать длинные лекции о том, как не заморозить растения за время концерта.

— Если будут соблюдаться необходимые условия, — в сотый раз повторяла эльфийка с замысловатой причёской из кос, подколотых в форме дуг, — мои неженки не пострадают от холода. Главное, помни, певец — цветы реагируют на музыку. Будете исполнять что-то нехорошее, загубите ни в чём не повинные создания!

Актёр, уже неоднократно игравший роль старшего Феанариона и получивший прозвище Тьялинельо, опустил глаза.

— Поверь, красавица, — сказал он со вздохом, — песни о весне плохими не бывают.

— Потому что в песнях о весне не поют про лужи на дорогах, — послышался насмешливый голос Митриэль, и Аклариквет поспешил подать знахарке руку, помогая подняться на сцену.

Линдиэль наблюдала молча, стоя в стороне у кареты в окружении своих верных, сопровождаемая одним из братьев и его сыном, их слугами, защитниками, охотниками…

«Астальдо собирался приехать! Астальдо собирался приехать!» — крутилось в голове.

Чем ближе ко дворцу верховного нолдорана подъезжала дочь лорда Новэ, тем больше разговоров слышала о том, что принц Финдекано планирует быть на Празднике Середины Весны. Линдиэль не обратила внимания на причину приезда любимого героя, ведь её совершенно не интересовало, что и про кого поют, ведь главное… Главное…

Сама судьба свела её с Любимым!

«Соединило небо

В едино быль и небыль!

Как сладок плод запретный…

Прекрасней нет сюжета!»

— Я хочу увидеться с твоей подругой, менестрель, — помешал мечтать голос Митриэль. — Мне есть, за что благодарить её.

— Лайхениэ пока не уехала из дворца, — почему-то смутился Аклариквет. — Но у неё тоже подготовка к празднику. Много желающих приобрести у кудесницы нечто волшебное.

Знахарка удивилась. Лайхениэ? Кудесница? Нечто волшебное? Неужели дикарке удалось-таки очаровать королевского менестреля?

— Надеюсь, ты поговорил с племянницами? — с очень недовольным видом произнёс Тьялинельо, обращаясь к Вильварину. — Ты же не хочешь, чтобы верные принца Финдекано им объясняли, что можно петь, а что — нет.