— Этого не может быть, — покачала головой Мидлос, — они скоро прогорят на своём вранье.
— Необязательно, — одна из эльфиек блаженно вдохнула запах, окруживший только что закупоренный пузырёк, — не все наугрим готовы ездить в Таргелион, а наши мастерские в Ногроде открыть так и не вышло — Дурин Рыжий утверждает, будто традиция не позволяет никаким чужакам постоянно жить в городах Кхазад. Гостить — пожалуйста! Торговать — сколько хотите! Но свои мастерские не открывать, только пользоваться ногродскими за плату. Если что-то для себя построишь — плати налог, добывать ресурсы — запрещено под страхом смерти. Пилинэль открыла на Гномьем Тракте двенадцать Мастерских, четыре из них были рядом с Ногродом, но всё равно, чтобы их посещать, нужно покидать город. Не все хотят тратить столько времени и средств на дорогу. К тому же у Кхазад сильна взаимоподдержка, как бы они ни ссорились между собой.
Дверь открылась и закрылась, в окутанном дивными ароматами помещении появилась старшая мастерица, уезжавшая по делам.
— Приветствую, мои золотые, — Нолдиэ сдержанно улыбнулась и села за стол. Проверив пузырьки и готовящиеся настои, эльфийка одобрительно кивнула, но тут же стала серьёзной и заговорила, понизив голос: — Вы слышали, что Младших перевозят на наши земли?
Мидлос удивлённо посмотрела на подруг. Те кивнули.
— Приказ короля, — продолжила старшая мастерица, — мы обязаны взять на работу хотя бы одного из них. Надеюсь, вы понимаете, что я не допущу дикого человека до наших гостей и наработок. Мы возьмём одного. И этот адан будет чистить нам крыльцо от снега, подметать дороги, проверять крышу и мыть фасад. Оплата тоже будет символическая.
— Их невозможно обучить? — осторожно спросила травница.
— Как говорят те, кто уже имеет дело с эдайн, Младшие не успевают стать искусными в работе — слишком мало живут.
***
— Нам обещали дворцы, а привезли в лес какой-то! — Халет осмотрелась и, подбоченившись, топнула.
Стоя впереди своих подруг, женщина всем видом демонстрировала попытки завоевать превосходство над эльфами. Одетая в шерстяное строгое платье цвета молодой моркови, в тёплом тёмно-коричневом плаще и расшитом шарфе, спрятавшая собственные волосы под кудрявый гномий парик, женщина из племени халадинов могла бы казаться своей среди лесного лагеря, если бы не взгляд.
Смотрела она глазами озлобленного падальщика, отчаянно ищущего зловонную мертвечину среди спелых золотых колосьев.
Бесцеремонно заглянув в первую попавшуюся палатку, Халет с торжеством полководца-победителя отыскала на полу соринку, на пологе — пятнышко, а на столешнице — царапинку. Дикарка злорадно просияла, и Карнистир всё понял.
«Ты хочешь видеть грязь в эльфийских землях. Это будет приносить тебе извращённое удовлетворение, возносить тебя в твоих глазах. Что ж, будь по-твоему».
— Лес — творение Владычицы Кементари, — назидательно произнёс король, уставившись в лишённые сияния карие глаза. — Йаванна Кементари — одна из создательниц земли, на которой мы живём, и ты готова ставить её искусство ниже эльфийского? Это неправильно, Халет.
Дикарка смутилась, на лице сквозь украшаюшие белила и румяна начал проступать гнев.
— Объединившись с эльфами, твой народ обретёт знания, — таргелионский король, пригласивший гостий в свой шатёр, указавший, куда садиться и что брать, теперь наблюдал за тщетным поиском изъянов, отчаянной злостью и самодовольной радостью, когда вдруг на фонаре или подсвечнике обнаруживалась пылинка.
Халет и её подруги расселись максимально по-хозяйски, однако сказалось обучение эльфийки — все трое выпрямили спины и не раздвигали ноги.
— Зачем нам знать имена тех, кто придумал деревья? — спросила леди-вождь, и Карнистир едва не расхохотался.
— Потому что у всего в мире есть и имена. И у самого мира тоже. Знать правильные слова — жизненно необходимо.
— В неурожай меня твои знания не накормят!
— Зато накормит дружба с эльфами, а для нас знания важны, даже если они кажутся бесполезными.
— Слушай, нол-до-рна, — Халет очень старалась произнести заученный титул правильно, однако попытка провалилась, — твои с оружием нас защитили, помогли с домами, но это не значит, что мой народ тебе обязан.
На этот раз Карнистир расхохотался вслух, и женщины испугались. Если бы при них были ножи, дикарки бы уже бросились в атаку, но ничего опасного взять с собой им, разумеется, не позволили.
— Вы живёте на моей земле, — сказал, отсмеявшись и выдержав зловещую паузу, король, — не зная об этом. Именно поэтому вам помогли мои воины — они защищали не вас, а МОИ границы. Вы — такие же мои подданные, как эльфы, поэтому обязаны работать на меня. Вы обязаны отдавать мне часть урожая или нечто иное, чем обогащаетесь за МОЙ счёт. Поверь, Халет, не работая на меня, пытаясь жить только за счёт огорода и скотины, вы не сможете прокормить себя, потому что дань моя высока. Зато, если согласитесь на мои условия, будете купаться в роскоши. Поехали, я покажу вам, как живут мои верные подданные. И неверные тоже.
Несмотря на усталость, Халет согласилась. Леди-вождь не понимала нюансов речи короля, однако смысл сказанного не оставлял сомнений — племя живёт на земле этого эльфа, значит, должно ему служить. А что? Всё верно. Даже дочь простого водоноса заставила бы трудиться на себя любого, кто оказался бы на её территории. Да так любой вождь поступит! Но главное-то в другом! Раз халадины — подданные этого эльфа, значит, вся его страна — их родина! Больше не надо прятаться! Под защитой вооружённых металлических воинов можно спокойно селиться, где угодно!
— Показывай своё нолдодранство, — приободрилась Халет.
— Таргелион, — без тени улыбки поправил её Карнистир. — Царствующий над Смеющимся Потоком.
Дикарки очень хотели гадко пошутить, но ни одна из них не придумала, как это сделать.
***
Снова оказавшись в карете, женщины из тайного племени приуныли, несмотря на поданое вино. Сказывалась усталость и ощущение загнанности в угол. С одной стороны, ситуация не выглядела паршиво: да, эльфы хотят подчинения, да, что-то требуют, но ведь от них действительно немало пользы! Но с другой…
Халет не могла отделаться от ощущения, будто здесь что-то не так. Похоже, подруги были с ней солидарны.
Карета тронулась, и гостьи таргелионского короля обрадовались возможности поговорить между собой честно, поскольку на этот раз к ним не подсело ни одного эльфа. Женщинам неоткуда было знать, что чуткий слух Старшего народа прекрасно улавливает всё сказанное, и видимость уединения — лишь способ узнать их истинные мысли.
Поохав и допив свой кубок, предусмотрительно небьющийся, самая старшая из посланниц откинулась на спинку своего сиденья, вытянула ноги на соседнее и захрапела, открыв рот. Халет с более молодой подругой придвинулись ближе друг к другу.
— Королевство-то наше, оказывается! — леди-вождь алчно прищурилась. — Ельфы эти, надраланы, думают, мы глупые. А мы им не глухари перед своими клушами, не плотва нерестящаяся.
Собеседница кивнула. Да, они обе запомнили, что «хал» на языке надраланов означает «рыба», и это тоже добавляло неприятного осадка.
— Пока они в своих замках песни поют, мы горы из роскоши себе заберём!
— Точно!
— Хал!
— Хал!
В отличие от Старших Детей Эру, Младшие не обладали чутким слухом, поэтому не узнали, как над их планами на будущее смеялись таргелионские Нолдор.
Призраки Таргелиона
Оказавшись в столице своего королевства после долгого отсутствия, Оэруиль не узнала город: когда-то одинокие мрачно-прекрасные дворцы теперь соседствовали с серебряными изящными башенками, всюду возвышались сияющие на солнце скульптуры, и журчали фонтаны, и это могло бы казаться чудесным, если бы бесчисленные одинаковые лица из металла и камня не принадлежали убитой принцессе.
В городе царила гнетущая тишина, стих даже ветер. Обсуждать новости горожане и приезжие опасались, несмотря на отсутствие короля и его свиты: все понимали — о любых высказываниях Морифинвэ Феанарион узнает, и добром это точно не кончится. Многим хотелось бы честно, от души вздохнуть свободно, искренне оплакать несчастных, которым приходилось против воли находиться рядом с принцессой-чудовищем, и кому выпало погибнуть вместе с ней. Страшная жизнь, кошмарная смерть. Но об этом нельзя ни петь, ни говорить, поэтому лучше молчать.
