Дети часто баловались, чертя пальцами или палочками на песке птичьи следы. Самые сообразительные изображали простые сюжеты охоты крупных птиц на мелких, пресекая миниатюрные отметины большими. Но когда на речной гальке, коре или среди мха люди с фантазией начали замечать упрощённые, схематические, отдалённо похожие на окружающие предметы изображения, которые легко повторить тростинкой на земле, нашлись желающие запечатлеть целые истории, перерисовывая всё, что попадалось на глаза. Угли, оказалось, могут раскрашивать стены землянок, а трава — даже шкуру и мех! Сок ягод сделает изображение ещё интереснее, да и запах останется приятный. Начало получаться воссоздавать на одежде, коре и камне зелёную траву, чёрные волосы, красный огонь, а иногда удавалось откопать красящие белым камни для изображения лиц и снега.

Майэ Ариэн, понимавшая, что не сможет общаться с людьми так же легко, как с эльфами, которых знала в Валиноре, всё же подсказала Младшим Детям Эру, как изображать предметы более похожими на оригинал: если обвести тень, подловив удачный момент, пропорции практически сохранятся, таким способом можно даже выкроить одежду! Тем более, люди быстро заметили, какими острыми бывают сломанные кости, как легко они прорывают плоть, поэтому стали использовать их в качестве орудий, значит, с кожей животных тоже дело наладится, как только сообразят, как и где отрезать.

Постепенно люди научились рисовать истории, планы местности и обучающие картинки, поэтому хранители огня кое-как смогли передавать и сохранять свои знания, которые, увы, не каждому следует доверять, как и само пламя — его ведь можно использовать против своих же соплеменников!

Костёр разгорелся, глиняный котёл водрузили на жерди. Рядом сложили ещё горсть поленьев, подожгли.

***

В племени, называвшем себя «Мы», люди не думали о создании семей: понравились — сошлись, получилось — родили. Нет — и не надо, и так работы хватает: приготовить, убрать, собрать и запасти еду, сделать из шкурок одежду, заготовить дрова, разведать новые полянки и речки взамен истощившихся, наделать новых орудий труда, позаботиться о больных, старых и малых, а ещё успеть отдохнуть.

Так бы и продолжалось дальше, если бы в тот момент, когда закипел второй котёл, из леса не явилась толпа незнакомцев с грозным улюлюканьем.

— «Мы!» — стуча себя в волосатую, покрытую шрамами грудь, крикнул крупный мужчина с внушительной дубиной в руке. — Я! — показал он на себя. — Мой! — ткнул пальцем в ближайщего амбала. — Мой! Мой! — пересчитал своих собратьев, которых было намного больше, чем пальцев на всех четырёх конечностях. — Мои! — обвёл вооружённое племя рукой, давая понять, что все они — его сыновья или внуки. — «Мы»!

— «Мы»? — возмутился старший из живущих у озера, догадавшись, что явились когда-то ушедшие сородичи и теперь хотят главенствовать здесь. — «Мы» — мы! — он указал на своё племя, объясняя, кто здесь свой, а кто нет. — Ты, — скрюченный палец старика погрозил дерзкому громиле, — не «Мы»! Ты — «Те»! Там! — указал дедок направление, в котором следовало идти.

— «Мы» — мы! — возразила вооружённая толпа.

Вернувшиеся охотники, несмотря на усталость, вышли вперёд.

— «Мы» — мы и вы, — предложил объединиться по-хорошему поймавший больше всех лисиц и медведей мужчина, объясняя жестами, что не хочет вражды, однако главный должен оставаться неизменным.

— Но-но! — возразил пришелец, давая понять, что привык руководить.

— Няня, ляля, тятя? — попросил бывших собратьев старик показать своих женщин и детей, желая знать, есть ли угроза для его собственной семьи: если слабые члены общины выглядят забитым загнанным зверьём, их вождя надо прогнать любой ценой.

Пришелец категорически отказался, снова демонстрируя взрослых сыновей.

Даже не задумывавшимся о подобном ранее людям было ясно: столько потомков одного возраста от одной жены не родить.

— Я — «Мы»! — снова заявил счастливый многодетный отец, и самые уважаемые мужчины племени, поразмыслив, согласились на все условия.

В конце концов, не устраивать же драку с такими агрессивными людьми? Может быть, они будут добывать больше еды и смогут заготовить больше дров?

Однако, сделав для себя выводы и решив впредь заранее предотвращать вторжение новых «Тех», родители стали женить сыновей и выдавать дочерей замуж даже против их воли.

***

Наблюдая, как одна из самых любимых жён расчёсывает подрастающей дочке волосы, разбирая колтуны ловкими пальцами, удачливый охотник улыбался во весь щербатый рот и хотел сделать ещё детей. Однако возникало и другое желание — как-то помочь супруге и удивить её.

Иметь сразу несколько жён с недавних пор могли некоторые мужчины племени: семья вождя и лучшие в своём деле охотники, мастера, рыболовы или знахари. Ремесло, как и право на большую семью, по наследству не передавали: своим и чужим детям пытались объяснять сразу всё, и те сами выбирали, чему учиться. Как правило, это было занятие, которое приносило наибольшее удовольствие и легче делалось. Конечно, попадались и лентяи, но на них находились те, у кого лучше всех получалось их наказывать.

Несколько мгновений подумав, чем заняться сначала: подготовить жене сюрприз или сделать ещё ребёнка, охотник выбрал второе, а после отправился к мастеру, занимавшемуся изготовлением орудий из кости и камней, за советом.

Жестами и характерными движениями нижней части тела объяснив, чем внезапно так сильно впечатлила жена, мужчина с надеждой уставился на соплеменника:

— Ы-ы-ы?

— Угу, — кивнул тот.

Через недолгое время мастер сделал первый гребень из кости, который напоминал раскрытую ладонь. Любимая жена охотника сначала ничего не поняла, потом удивилась, обрадовалась и согласилась, что срочно нужны ещё дети, а дочка, которой вручили гребень, побежала хвастаться новой странной вещью перед соплеменниками.

— О! О-о-о! Ах! — на разные голоса удивлялись дети и взрослые, няня взяла странную вещицу, потянула с неё прицепившийся волос, только он не соскользнул, а порвался, издав мелодичный тихий звук, едва-едва слышимый, однако, когда женщина повторила неожиданный фокус, подозвав детишек ближе, это так развеселило ребятню, что каждый начал дёргать у себя волосы, привязывать к гребню и тренькать. Потом в ход пошли травинки, колоски, вьющиеся стебли. Дети быстро вспомнили, что у лесных зверей бывают усы, которыми тоже можно поиграть, надо лишь попросить охотников срезать их с морды дичи, и вскоре у мастеров значительно прибавилось работы по изготовлению гребней и приделыванию к ним усов или нескольких сплетённых для прочности волос. Постепенно костяные основы заменили деревянными, так как для треньканья прочность не требовалась, к тому же теперь даже ребёнок мог сам украсить новую игрушку, выцарапав на ней что-нибудь одному ему понятное.

Воспевать название племени стало возможным не только на разные голоса, с присвистом или притопом, но и с аккомпаниментом.

***

Напав на след зверя, охотники долго петляли, однако в конце концов вышли к норе. Год был урожайным, поэтому птиц, рыб и зверей в лесу находилось в достатке, и, убив волчицу, мужчины посмотрели на её двух щенков с сомнением: какой смысл их резать? Мяса мало, шерсти тоже, зубы даже на украшения не сгодятся, кости мелкие.

— О-о-о! — вдруг замахал руками один из людей, объясняя, что у него появилась идея.

Недавно охотники притащили из леса зайчат — детям на потеху, так зверьки выросли, расплодились, теперь можно пообедать, не уходя из родной землянки. Главное, следить, чтоб не убежали, но можно же перебить задние лапы.

— О! Ага! — согласился его брат.

Действительно, если волчат подрастить, мяса и шкур больше получится. А кормить теми же зайцами можно или вечно лезущими везде крысами. Почему бы не попробовать? Год хороший, еды на всех хватит.

В тот момент люди ещё не знали, что выросшим с ними волкам не придётся калечить лапы для верности хозяевам.

Снегири и драконы

Усиливавшийся ветер качал верхушки деревьев, швырял в путников ветви и шишки. То и дело принимался накрапывать дождь, однако недостаточно сильный, чтобы прятаться в палатке. Продолжая путь в неизвестном направлении, эльфы почти не разговаривали друг с другом, лишь Эктелион время от времени играл на флейте, подавая сигналы собратьям и передразнивая птиц.