Митриэль удивлённо посмотрела на подругу и снова взялась за порошки. Знахарке было, над чем подумать: некоторые смеси лекарственных трав странно действовали на Фирьяр — поначалу просто помогали, а потом почему-то вызывали странное болезненное желание принимать их безо всякой надобности и в огромных количествах, иначе самочувствие, казалось бы, здоровых смертных начинало стремительно ухудшаться, и помогал только новый приём ненужных вроде бы лекарств.

Что за новая напасть?

***

— Аи, меллони! — вздыхал на публику Пойтар, выставляя напоказ синяки на лице. — Не все ценят мой вклад в развитие народа! Некоторые слишком злые, чтобы слушать мои речи!

В недостроенной библиотеке собралось много людей, однако чтец видел — в прошлый раз было больше. Может, дело в том, что во время предыдущей встречи трое кашляли, а сегодня нездоровится уже семерым, и не пришли… Сколько-то. Вспомнить бы, кто именно!

Однако теперь Пойтар побаивался ходить по домам и требовать объяснений, почему не все готовы проводить время, слушая книги. Вчера не спасло даже сопровождение двух бойцов, давно находящихся на службе Нолофинвэ.

— Я, Пойтар — Очищающий, жертвую своей жизнью ради вашего просвещения! Я дарю вам знания, полученные тяжким трудом. Но на простой вопрос: почему мои чтения не посещают, я встречаю ненависть. Как же так, братья и сёстры?

Разумеется, благодетель не уточнил, как именно задавались вопросы. По понятной причине.

***

— Открывай! Сколько я тут буду ждать! Открывай, я сказал! Дверь сломаю! — фальцетом вопил разъярённый Пойтар, колотя по запертой калитке.

— Хорош в дверь долбить, урод! — заорал хозяин дома, выходя в темноту зимней ночи в накинутой на голое тело шубе. — Я те челюсть вправлю, урод! Дети спят! Чё долбишь?!

— Я ведь просто постучал, — тут же изобразил благостный вид Пойтар, отходя на шаг назад к воинам. — Пару раз.

— Ты долбил в дверь, как дятел! Бабу свою долби!

— Почему ты и твоя семья не ходят в библиотеку?! — сорвался на крик благодетель, приблизившись к горожанину. — Отвечай, неуч!

— Да шёл бы ты! — отмахнулся хозяин дома.

— Он драться лезет! — взвыл Пойтар, воины бросились проучить невежливого неблагодарного мужчину, и тут из дома вышли его сыновья.

Завязалась драка. Чтец попытался сбежать, однако пёс, сидевший во дворе в конуре, сорвался с цепи и повалил обидчика своего хозяина в сугроб. Один из сыновей горожанина тут же напал на лежачего и начал избивать. Разнять дерущихся удалось только соседским женщинам, вылившим на разгорячившихся мужчин помои.

***

— Что ж, — вздохнул Пойтар, поняв, что добился массового сочувствия, — к счастью, со мной всё в порядке, и я сегодня прочитаю вам историю о простом юноше из лесного поселения, что случайно увидел прекрасную принцессу, волосы которой были из чистого золота! Дева была прекраснейшей в мире эльфийкой, правила своим королевством и была холодна сердцем, словно лёд в морозную ночь! Простой парень открыл ей свои чувства, но принцесса прогнала его, бросив вслед злые слова. Юноша долго страдал, скитался, а потом…

— Что? — спросили из зала. — Что было потом?

— Слушайте. И вы узнаете историю любви прекрасной принцессы с золотыми волосами и именем, что подарил ей огонь, и простого юноши из лесного поселения. Вы узнаете, на что способен ум. Ум, братья и сёстры, который стал могучим, благодаря книгам.

Ресурсозатратная традиция

Золото буйных кудрей сияло в лучах Анар, рассеявшихся меж сосновых крон. Лорд Айканаро, красуясь среди восхищённо уставившихся Фирьяр, занятых посадкой деревьев и сбором сушняка, пришпорил коня и поскакал вдоль широкой просеки. После снежной зимы болота раскинулись на многие лиги, местами пришлось прокладывать новые дороги. Ангарато не разделял инициативу брата, уверяя, что спор с весной слишком затратен и абсолютно бессмыслен, ведь половодье спадёт, и в капитальных мостах и навесных тропах через лес не будет смысла, однако Эльдалотэ заявила, что не поддержит мужа в споре, потому что действие всегда лучше бездействия, а значит, мостам быть.

«Похоже, — умилённо улыбнулся Финдарато, присутствовавший при разговоре, — Дортонионом правят лорд Айканаро и леди Эльдалотэ, а для воина Ангарато осталась только передовая с обученными братом воинами».

Взгляд владычицы Соснового Края, адресованный мужу, оказался красноречивее любых слов, и в нём было самое неприятное и обидное для супруга: абсолютное бесповоротное разочарование в давних девичьих мечтах. Конечно, умная Эльдалотэ понимала, что никто не хорош во всём, однако разум и сердце сейчас совсем не желали слушать друг друга.

«Кто не хочет власти, — зло бросила леди, — должен был оставаться в Амане!»

Айканаро с насмешкой вспомнил, как рассмеялся Финдарато и намекнул супруге кузена, что абсолютно все эльфы не могут быть королями и королевами.

«Понимаешь, прекрасная мудрая леди, — сиял сын валинорского нолдорана, — пока в Средиземье есть дядюшка Нолофинвэ, никто не способен быть полноправным владыкой своих земель, а, ты знаешь, дядюшка Нолофинвэ бессмертен, как и мы с тобой. Таким образом, следуя твоей логике, дядюшка Нолофинвэ должен был идти в Эндорэ один».

Несмотря на шутливый тон Финдарато, почему-то никто не засмеялся, а Инголдо продолжил:

«Однако я могу создать в своём воображении мир, идеальный для нас, жаждущих власти эльфов, в котором у каждого бессмертного короля будет своё королевство смертных. Но, как я уже говорил, при дяде Нолофинвэ невозможно даже это, ведь дядя Нолофинвэ потребует подчиняться себе не только всех Квэнди, но и Кхазад, Фирьяр, птиц, зверей, рыб, насекомых и даже неодушевлённые предметы! Я прав, как всегда, мой верный Эдрахиль?»

«Мне кажется, или владыка Финдарато Инголдо пытается спровоцировать новое братоубийство?» — поинтересовалась леди Эльдалотэ таким голосом, словно готова была наброситься на любого присутствующего и задушить голыми руками. Особенно мужа.

«Не зли летописца, Артафиндэ, — решил перевести в шутку неприятный разговор Ангарато, — иначе все будут знать тебя не королём Нарготронда, Дортониона и Тол-Сириона, а обычным эльфом, никак не повлиявшим на историю Средиземья. Или не узнают вовсе».

Айканаро отвлёкся от воспоминаний, осмотрелся. Да, вода спадёт, но однажды снова может подняться, и дороги, которым не страшны наводнения, должны быть именно на такой случай. Однако благое начинание обернулось крайне странной проблемой: несмотря на множество принятых мер предосторожности, смертные строители умудрялись забывать тепло одеваться, использовать временные мосты и плоты, и лезли в ледяную весеннюю воду, после чего, разумеется, заболевали, порой тяжело. Самое удивительное, что виноватым оказался лорд Айканаро, придумавший «эту гадкую стройку».

«А всё потому, братец, — сказал на это Финдарато, — что надо быть скромнее, даже несмотря на то, что для Фирьяр ты, как для наших родителей Валар».

Усмехнувшись и бросив беглый взгляд на свои роскошные доспехи, владыка Дортониона поскакал вперёд. Нужно было поговорить с Халиндвэ, которому король поручил организовать работу на болотах — к подданным Нома смертные относились гораздо лояльнее, нежели к верным «сосновых лордов».

— Скромные вы наши, — пшикнул Айканаро и полетел сверкающей стрелой вперёд сквозь мокрый холодный лес.

***

Оказавшись в чаще, среди болот, Ауриэль словно расцвела. Живя под землёй, супруга Халиндвэ скучала по родным краям и пусть никогда этого не говорила, перемены были заметны, особенно во взгляде, в котором неумолимо угасало волшебство.

Теперь же, помогая с поиском дичи, Ауриэль сияла, как прежде. Проходя сквозь чащи, тавариль порой останавливалась около деревьев и, легко касаясь ладонью коры, подолгу стояла молча, погружаясь в свои размышления.

Серый промозглый день неожиданно засиял выглянувшим из-за туч солнцем, подул тёплый ветер, и улыбнулись даже те Фирьяр, у кого от холода и сырости начали болеть и опухать суставы. Лечить от подобных хворей оказалось сложно даже молодых: однажды начавшись, болезнь проявляла себя при любом незначительном переохлаждении или перемене погоды. У целителей буквально опускались руки.