— Обожаемая публика! — нараспев заговорила племянница Аклариквета. — Я расскажу вам, как братская любовь способна творить чудеса!

Подозвав жестом Мистель и отдав ей инструмент, чтобы аккомпанировала, Улыбка, нежно обняв плачущую сестру, надевшую красный парик, стала наматывать ей на правую руку алую ленту, гладить по голове, утешая, и тихо петь:

— Вместе с запахом выжженых солнцем полей,

Тёмной птицею в сердце входит новая осень.

Ты плетёшь свой венок из траурных лент, 

Из увядших цветов и почерневших колосьев.

Но кто знает, чем обернутся холода и потери

Для того, кто умел верить?

И кто знает, когда над водою взойдёт голубая звезда,

Для того, кто умел ждать?

Тебе больно идти, тебе трудно дышать,

У тебя, вместо сердца, открытая рана,

Но ты всё-таки делаешь ещё один шаг

Сквозь полынь и терновник к небесам долгожданным.

И однажды пробудится магия, и откроются двери

Для того, кто умел верить.

И ненастным морозным утром в горах расцветёт миндаль

Для того, кто умел ждать.

Гнётся вереск к земле, потемнел горизонт,

Облака тяжелеют, в них всё меньше просветов.

Ты сидишь на холме неподвижно, безмолвно,

Все слова уже сказаны, все песни допеты.

Но я знаю, найдутся ключи и откроются двери

Для того, кто умел верить.

И над тёмными водами мрака взойдёт голубая звезда

Для того, кто умел ждать.

Обречённо скользит одинокая лодка

Сквозь холодные воды бесконечной печали.

Только небу известно всё о нашем сиротстве

И о боли, что связана клятвой молчания.

Где-то есть острова утешения и спасительный берег

Для того, кто умел верить.

Серебряная чаша наполнялась, хотя сцена нравилась в основном девам, а мужчины лишь с насмешкой наблюдали, как их растроганные до глубины души возлюбленные вытирают слёзы. Улыбка тронула сестру за подбородок, приподняв её голову так, чтобы их взгляды встретились.

— Там рождаются новые звёзды, — полушёпотом пропела солистка, — и в горах расцветает миндаль

Для того, кто умел ждать.

Примечание к части "Невеста полоза" гр. Мельница (уже была темой Митриэль, может даже кто-то помнит, в какой момент ;))

"Для того, кто умел верить" гр. Флёр

Финдарато Ном Забавный

— Ах, короли, короли, короли! — очень неприятно рассмеялся Финдарато, выходя из парадного зала в длинный изогнутый коридор.

Не заостряя внимание на задевающих самолюбие нюансах общения с Тинголом, сын валинорского короля просто принял решение.

Пока новопровозглашённые Тэлери строили дома в окрестностях Менегрота, справляли свадьбы и радовались счастливому завершению тяжёлого пути через ледяной перевал, Финдарато всё больше понимал своего сына: жизнь в Дориате, под покровом Завесы должна была напоминать Валинор, но…

Не напоминала.

Возможно, это было к лучшему, однако ощущение непонятной, бессмысленной тоски не покидало.

Пройдя по длинной галерее и вскользь похвалив всех встреченных мастеров, Финдарато приблизился к сидящему около портрета Лутиэн менестрелю, обложившемуся свитками, перьями и чернилами разных цветов, словно собирался не писать, а рисовать.

«Зато поймут все, переводить не придётся», — хотел пошутить сын Арафинвэ, однако не стал.

— Я знаю прекрасное применение этим листам, — мило улыбаясь, произнёс Финдарато, и его слова сопроводил понимающий хохот двух наугрим, особо польстившихся на похвалу эльфа. — Я не это имел в виду, — поучительно сообщил сын Арафинвэ, — а то, что господин Даэрон что-то переводит и адаптирует, а я на этой бумаге напишу приказы: сделаю моих любимых приближённых лордами, разрешу выбирать земли, подданных, создавать армии, организовывать торговлю… А подпишет приказы моя любимейшая сестра.

Даэрон и наугрим переглянулись. Мастера захмыкали, а менестрель с сомнением уточнил:

— Сестра? Не владыка Тингол?

Финдарато отмахнулся, и один из гномов хлопнул его по плечу.

— Мой король за такое засунул бы мне в зад ось от телеги! — загоготал мастер. — Но Элу вряд ли на нечто подобное способен, так что валяй.

Инголдо, улыбаясь ещё милее, бесцеремонно забрал бумаги у попытавшегося не дать свитки менестреля и увидел, что на некоторых начаты стихи.

— О ней? — делая участливый вид, Финдарато указал взглядом на портрет.

Смутившись и став печальным, Даэрон улыбнулся дрогнувшими губами.

— Она не любит меня, — попытался отмахнуться певец, но было слишком заметно, что он вот-вот расплачется. — Скажи, Финрод, у тебя есть жена?

— Да, — не сразу ответил вмиг помрачневший Финдарато. — Мастера наугрим, у вас есть что-нибудь веселящее? Я не могу рассказывать о подобном трезвым.

Даэрон попытался сопротивляться снова, но когда в руках оказался кубок с элем, сдался.

— Ты не представляешь, менестрель, — заговорил сын Арафинвэ, — что мне пришлось пережить, будучи женатым! Это худший кошмар, какой только можно представить!

— О, да! — согласился один из мастеров, второй молча кивнул. — Что может быть хуже супружеской жизни?!

— Моя супружеская жизнь, — печально вздохнул Финдарато, улыбаясь элю в кубке. — Она была чудовищна! А в сравнении с этим несказанно дивным напитком она кажется ещё кошмарнее!

Даэрон, наконец, заулыбался.

— Тебе весело, менестрель, — поучительно сказал Инголдо, — а я страдал! И, знаешь, почему? Потому что самая красивая эльфийка в Арде — моя сестра, с которой я рос и соперничал за любовь мамы; сестра, которая выводила меня из себя своим ужасным характером, которая сводила с ума всех, кто её видел! Иногда мне хотелось придушить её, но… Как навредить такой красоте? И я из-за сестры обижал жену, позволял моей драгоценной Артанис унижать моего сына, говорить нелестные вещи об отце и родне матери… А сейчас я задаюсь вопросом: почему я сам не пытаюсь рассорить мою обожаемую сестру с её этим Келеборном, как она развела меня с моей Амариэ? Почему не мщу за свою кошмарную семейную жизнь?

— Ты для этого слишком благороден, — с уважением произнёс Даэрон, и наугрим подлил ему эля.

— Воистину это так! — Финдарато уставился на менестреля. Оценивающе. Как на соперника.

Всё навязчивее вспоминались льды и осознание собственной убийственной мощи. Даэрон тоже силён. Но насколько?

Решив узнать возможности певца, Инголдо, грустно вздыхая, запел как бы о себе и Амариэ, на самом деле, нащупывая струны израненной души менестреля:

— Ночь унесла тяжёлые тучи,

Но дни горьким сумраком полны.

Мы расстаёмся, так будет лучше,

Вдвоём нам не выбраться из тьмы.

Я помню всё, о чём мы мечтали,

Но жизнь не для тех, кто любит сны,

Мы слишком долго выход искали,

Но шли бесконечно вдоль стены.

Я любил и ненавидел,

Но теперь душа пуста,

Всё исчезло, не оставив и следа.

И не знает боли в груди осколок льда.

— Я соревновался в силе музыки с Маглором, — вдруг сказал Даэрон, и Финдарато понял: его замысел раскрыт. Но как? Обычно замечают, когда уже поздно.

— Я думаю, лучшее для менестреля — это странствие! — быстро сменил тему Инголдо. — Сейчас я допишу послания сестрёнке, и мы уйдём из душного города, стены которого давят на чувствительные души музыкантов!

— Ном, — сказал один наугрим другому.

— Что? — переспросил Финдарато.

— Мудрец, — пояснил Даэрон. — Тебя уважают подгорные мастера.

— Я безмерно счастлив, мои бородатые братья! — воскликнул Инголдо. — Составите мне и Даэрону компанию в странствии по лесам Дориата? Уверен, вам тоже есть, что спеть.

— Главное, у нас всегда найдётся выпить, — со знанием дела поднял указательный палец мастер. — А когда есть, что выпить, то и песни будут.

— Твоя правда, брат, — кивнул Финдарато.

— Ном, — по-дружески улыбнулись гномы.

Вручив исписанные тэнгвами листы первому встречному, сын Арафинвэ и его новые друзья направились прочь из города.

***