Познание сути меняет ли суть?
На вечность взглянуть, на вечность взглянуть…
Снова оставшись без ответа менестрель, ощущая нарастающее давление со стороны противника, хотя тот всё ещё не произнёс ни слова, Даэрон решил рискнуть. «На войну не пойдёт счастливый, — решил он. — Даже у посланника Валар могут быть печали».
Не пытайся убить время,
Оно этого не любит…
Там, где за тьму
Борется свет,
Снова прошла
Тысяча лет…
Там, где ночей
Липкая мгла,
В свете свечей
Бью зеркала!
Сто искажений у отражений…
Гаснут небеса,
Землю укрывает снег…
Страх твой оживет, ты на безумства готов…
Но здесь только ты и нет больше врагов!
Нет, не смотри в зеркала…
Не смотри в зеркала.
Не смотри в зеркала.
Сто искажений у отражений.
Макалаурэ ощутил головокружение. Даэрон пробрался сквозь его защитные чары и теперь напирал всё сильнее. Ужаснувшись, что певец может раскрыть тайны, хранимые в памяти, Феаноринг отвернулся и стал концентрировать силу, не обращая внимание на давящую на виски магию.
Даэрон напирал:
Кто ты? Ответь мне,
Кого я увижу, когда обернешься ко мне?
Чувствую взгляд, но ответа не слышу
В нашей единой струне.
Я не могу свои крылья расправить
Выше твоей немоты.
Силой, мне данной, могу ли избавить
От яда раны твои?
Я не желаю касаться огня,
Зажигая в себе ту же боль,
Но быть рядом позволь.
Макалаурэ вдруг резко развернулся и ударил по струнам.
Что ты можешь —
Коснуться спиною к спине
И стоять изваяньем меча?
Ты отважен и горд —
Так приблизься ко мне,
И, взглянув мне в глаза, отвечай:
Есть ли лучше небо, чем то,
Что в зрачках моих пламенем жжет?
Есть ли выше безумный полет?
Есть ли мудрость смирения в том,
Чтоб отвергнуть любовь?
Даэрон бессильно повалился на землю, из носа потекла кровь. Белег и Макалаурэ бросились к менестрелю, но тот отмахнулся, давая понять, что с ним всё хорошо. Хоть это было и не так. «Как он узнал об отвергнутой любви? И что это так важно для меня?! Как?!»
— Кажется, — выдохнул дориатский певец, тяжело садясь и вытирая кровь с лица, — мы оба извлекли достаточно уроков из этой прогулки…
— Я бы продолжил, — примирительно улыбнулся Макалаурэ, — но нам уже пора выступать в дорогу. И вам тоже. Надеюсь, мы ещё споём с тобой, Даэрон.
— Я тоже, Магалорэ.
— Нет, — рассмеялся Феаноринг, — это звучит как женское имя.
— Тогда… Маглор. Извини, но повторить за твоим братом то, как он тебя называл, у меня не получается.
Макалаурэ снова улыбнулся и помог Даэрону встать. Перепуганные чарами огоньки над болотом, спрятавшиеся в траве, снова поднялись над мутной водой и медленно закружились в печальном хороводе.
Над головами сомкнулись раскидистые кроны вековых деревьев, которые выросли на крови погибших эльфов, орков и наугрим.
Примечание к части Песни из арт-оперы "Тёмный Ангел". Названия могут быть другие, но по моей версии это "Искушение", "Чаша" и "Дуэт Габриэля и Князя"
Чёрный кузнец "Зеркало времен"
Погребальный костёр
«Род Феанаро, Огненного Духа — это пламя, — думал Нельяфинвэ, запаляя факел. — Это свеча, которую ставишь внутрь фонаря, чтобы осветить темную дорогу. Это горн, в котором рождаются и видоизменяются новые металлы. Это печь, где готовится еда, и жаркий камин, так необходимый в горах на севере. Но… — Феаноринг заставлял себя стоять с каменным надменным лицом, несмотря на рвущие сердце чувства. — Пламя — это ещё и погребальный костёр. Который должен разжечь я. И… Мне, в отличие от огня, совсем не безразлично, чьи тела через краткое мгновение превратятся в прах… Сколько ещё будет битв… Сколько костров… Я не хочу привыкнуть к этому».
На фоне вытирающих слёзы знахарок, печально склонивших головы воинов Дориата и помрачневших Нолдор, Нельяфинвэ, стоявший с факелом, выглядел холодной бесчувственной скалой. Старший сын Феанаро смог не показать эмоций, и его рука не дрогнула, поднося огонь к мёртвым телам, а латы и складки плаща скрыли часто вздымающуюся грудь.
Смертей совсем немного. Но все они отсекли от сердца по кусочку. Эти эльфы не были для Нельяфинвэ чужими. А теперь здесь просто безжизненные тела, которые вот-вот исчезнут в бушующем пламени.
— Намариэ.
***
Костры пылали всюду: на месте стычек с орками в лесах, на месте стёртых с лица земли поселений, а ещё там, где воины Вала Мелькора защищали тылы лесным пожаром.
Продвигающиеся на юг Нолдор разделились на три группы и разошлись в разных направлениях, договорившись встретиться через сто дней там же, где расстались.
Во всех встреченных поселениях настроение было одинаковым: орки ушли на север, и эльфы решили, что враги испугались посланников Валар. Нолдор очень хотелось бы верить в это, но, к великому сожалению, было очевидно: это не так. Орки ушли на зов господина и скоро, очень скоро вернутся. Подготовленные.
Но теперь их встретят настоящие воины.
Часы и время
— Мы должны двигаться быстрее! Враг не станет ждать, когда мы доползём! Он нападёт! Если мы не подготовимся — проиграем! И, значит, всё было, напрасно! Всё! Альквалондэ, плаванье! Отречение от Валар! Мы должны победить! Назад пути нет! Только вперёд! И чтобы победить, надо торопиться!
Часы со сверкающей золотистой кристаллической пылью перевернулись.
— Я не желаю слышать отговорки и оправдания! Нам нужны пленные орки, чтобы знать их язык! Что значит — не сдаются живыми? Если тяжело ранить, тварь Моргота не успеет выпить яд или броситься на меч! Уверен, мой сын Туркафинвэ справится с этой задачей! Мне очень жаль, что приходится во всём полагаться только на наследников.
Синяя переливающаяся жидкость полностью перетекла в нижнюю колбу. Часы перевернулись.
— Направление: холмы! До них ещё далеко! Шевелитесь! Враг нападёт в любой момент! Он знает численность нашей армии, а мы о нём не знаем ничего! Туркафинвэ вернулся? Сколько его ещё ждать?!
Красно-серебристая пыль послушно посыпалась из полной верхней колбы в нижнюю тонкой разлетающейся искорками струйкой.
— Кто напал на разведчиков?! Что за твари?! Притащить в лагерь туши! Мы должны знать, что это за существа! Изучим их яд, пусть Морифинвэ займётся.
Часы с золотыми листьями, вьющимися вокруг корпуса перевернулись.
— Быстрее! В путь! Выступаем! У нас нет времени на долгие стоянки! Забыть слово «усталость»! Только стремление вперёд! Только бой! Мы должны сделать всё, чтобы он не стал неравным! Вперёд! За короля Финвэ! За наше будущее! Вернём похищенный свет!
Колбы часов снова поменялись местами.
Под дружные восторженные крики «Айя Феанаро!», в которых, несмотря ни на какие тяготы спешного пути, не звучала усталость, эльфы двинулись дальше на север. Холмы уже недалеко.
Айя Феанаро!
***
Искрящаяся золотисто-розовая жидкость капля за каплей стекала по прозрачной трубке, опустошая одну циркониевую сферу и наполняя другую. Ажурные чаши подставки из розовой яшмы и шпинели, украшенные паутинкой из серебра, казались хрупкими, словно тончайший хрусталь.
Однажды принцесса Айриэль призналась отцу, что любит розовый цвет более всех остальных, но, к сожалению, он не традиционен для её рода, поэтому приходится окружать себя серебристым и голубым. Король Ольвэ запомнил слова любимой доченьки и подарил сделанные специально для неё часы, пошутив, что жидкость полностью перельётся за время, которое требуется для расчёсывания её волшебно-прекрасных волос, поражающих своей длиной и завораживающим блеском.
Часы принцессы давно замерли, их некому стало переворачивать… Не в силах принять это и смириться, король Ольвэ забрал их себе и заставил ожить.
Хотя бы часы…
Теперь они всегда стояли на столе среди подсвечников, отражая в колбе, жидкости и шпинели огоньки, танцующие на фитилях. Ольвэ подолгу смотрел на игру света и понимал: что бы ни случилось с ним дальше, худшее уже произошло.
