— Таргелион спрашивает, — скривился химрингский лорд, — о данных моей разведки. Не вижу смысла отвечать.

Телперавион кивнул, собрал записи и встал из-за стола:

— Могу я отправляться в крепость?

Ответив согласием, Маэдрос прямо посмотрел на кузена:

— Наугрим уверяют, что через их рвы и стены ни один ящер не пройдёт. Но видишь, как вышло? Мы сделали Ард-Гален неприступной крепостью, так Моргот нашёл пути обхода.

Старшему сыну верховного нолдорана показалось, будто брат побледнел.

— У нас в запасе многочисленные народы, — быстро заговорил принц, — племя Хатола и беоринги. Мы можем собрать из них армию и отправить на восток.

— И знаешь, что мы получим? — мёртвые глаза Маэдроса расширились. — Новое войско рабов Моргота, которое знает наши земли! Нет, Финьо, охранять восток будут только бойцы Азагхала. Пусть забирает необходимое количество Кхазад с Ард-Гален и внимательнее смотрит за своими горными пиками и пещерами.

Наливавший вино Хеправион улыбнулся.

— Если бы не был уверен в обратном, — химрингский лорд опустил взгляд на карту, — я бы подумал, что это снова провокация Карнистира, но мы знаем — на этот раз орки — действительно орки.

Финдекано высоко поднял брови, однако вопросов не задал.

— Финьо, — Маэдрос вдруг широко заулыбался, — передай отцу это.

Посмотрев на тонкую полоску бумаги, принц удивился ещё больше.

***

— «Беспокоиться не о чем», — прочитал Нолофинвэ срочное послание из осадного лагеря и побагровел. — Это всё? Четыре слова?

Аклариквет, радостный тому, что его снова зовут на советы, невозмутимо играл спокойную мелодию, рассчитывая отмолчаться. Если снова придётся что-то доказывать, слишком велик риск сказать лишнего.

— Можно напомнить о Карнифинвэ Питьяфинвионе и попросить более подробного рассказа, — во взгляде Аралкариона сверкнуло злорадство.

— Это ничего не даст, — верховный нолдоран смял послание Маэдроса и сжёг на свече. — Так или иначе, нас заверили в безопасности границ, а значит, Аклариквет, можешь воспевать доблесть короля Нолдор, самого доблестного из рода Финвэ, доблестные воины которого легко справились с очередной угрозой врага.

Менестрель склонил голову, подтверждая абсолютную покорность.

— Астальдо должен в самые кратчайшие сроки собрать армию в Дор-Ломине и забросить её к Морготу, — задумчиво произнёс король, — мы должны заставить его снова растянуть войска на запад, иначе, — Нолофинвэ поджал губы, пальцы забарабанили по столу, — он ударит с юго-востока всей мощью и разобьёт нас по очереди.

***

— Моргот решил разбить Белерианд, уничтожая королевство за королевством по очереди? — Морифинвэ, застигнутый по пути в Ногрод тревожными вестями, остановился в лесу, загородившись болотами от возможного нападения. — Я не верю. Это не могут быть орки Моргота. Слушайте мой приказ: усилить охрану королевы, городов и всех крупных дорог. Малые тракты, на которые не хватает воинов, перекрыть. Взять как можно больше пленных. Мы обязаны разобраться, что это за нападение, и кто его устроил.

Вытащив из ножен меч, четвёртый Феанарион оскалился.

— Сталь заскучала по крови. И я тоже.

***

Серндор не мог объяснить странные предчувствия, однако зная, что обычно не ошибается, ощущая близкую опасность, напрягался всё сильнее. Разумеется, отговорить беременную жену от бессмысленной поездки в Башню Морской Звезды не представлялось возможным, поэтому пришлось брать с собой целое войско для охраны, однако даже это не успокаивало. Каждый присвист, каждый шорох заставлял внутренне содрогаться, сердце билось неровно, любая тень казалась затаившимся врагом.

«Назад! Назад!» — твердило предчувствие, и воин ощущал, будто вот-вот переступит черту, после которой отступить будет невозможно.

Но с другой стороны, что может случиться? Даже если кто-то захочет отомстить королю и попытается напасть на его семью, глупого наглеца ждёт расправа: и у синдарской королевы, и у Пилинэль воинов столько, что хватит на оборону от морготовых тварей в течение нескольких дней тяжёлых боёв в ожидании подкрепления.

Так о чём можно беспокоиться?

Разверзнется земля, и Моргот придёт собственной персоной? Крайне маловероятно.

Не слушая развлекавших венценосную супругу менестрелей, Серндор поскакал вперёд и завороженно залюбовался проступавшим меж редеющих деревьев белоснежным блеском прекрасной и пугающей Башни Эаринэль.

Примечание к части Песня Игоря Талькова "Я вернусь"

Мёртвые узоры на стенах обречённой башни

Страх неизвестности смешался с вновь вспыхнувшей жаждой мести золотому червю за свою боль и гибель верных, и Алмарил понял, что за прошедшие с прошлого сражения годы ничего не сделал для победы над морготовой тварью. Измотав себя ожиданием битвы и вероятного поединка с Сулионом, таргелионский принц выпил совсем немного вина, однако этого хватило, чтобы заснуть прямо в дозорной башне над картами и расчётами.

Видение было красивым, хоть и тревожным. Мама, с причёской, которую давно не носила, вышла из Мастерской Очарования, усталая, но довольная, осмотрелась.

— Митриэль! Моя принцесса!

Голос прозвучал волшебно, а может, просто Алмарил соскучился по семье. Вокруг было очень красиво: лесное озеро, усыпанные цветами кусты, солнечный день, только самого светила на небе эльф не увидел, словно сиял сам воздух, а не дивный плод Древа Лаурелин.

— Спой мне про озеро мечты! — нежно попросила Пилинэль.

Митриэль, неожиданно маленькая и смешная, забавно поправляя пену кружев на белоснежном платье, испуганно осмотрелась:

— Но мама! Папе эта песня не нравится!

Сияние вокруг стало ярче, Пилинэль обняла малышку, присев рядом:

— Папа нам больше не указ. Теперь ты можешь делать, что угодно. Теперь мы свободны.

***

— Что? — Оэруиль выслушала донесение слуги и не поверила услышанному. — Полюбовница и дочь моего супруга хотят говорить со мной? О чём?

— Мне об этом не сказали, — поклонился светловолосый эльф.

— Догадываюсь, почему. Что ж, готовьтесь к капризам принцессы Митриэль. Боюсь, выдержать её присутствие не намного проще, чем орочьи пытки.

Слуга заулыбался.

— Если бы я была такой, как Митриэль, — лицо королевы неприятно изменилось, — я бы оскорбилась на то, что ты не умираешь от смеха над моей шуткой. И приказала бы бросить тебя в тюрьму.

— Ты лучше, владычица, — заверил с поклоном оссириандский эльф, — прекраснее, умнее и справедливее любой правительницы в Арде.

Оэруиль не ответила, посмотрела на расписанные стены и лес за окном.

«Я — пламя, — сказала сама себе таргелионская королева. — А пламя не терпит угнетения. Оно всегда приказывает само. Оно не лучше и не хуже. Оно просто есть, и всем приходится с этим мириться».

***

— Я не собираюсь задерживаться в этой угрюмой чаще, — с порога заявила Митриэль, не поздоровавшись с королевой и даже не посмотрев в её сторону. — Поэтому не надо нам с мамой ни угощения, ни ночлега — в лесу спать и то приятнее, а еда здесь неприятно пахнет.

— Твоё воспитание и манеры, принцесса, — улыбнулась Оэруиль, — неописуемо обворожительны.

— Это для тебя неописуемо, — посмотрела на королеву свысока принцесса, — простая серая девочка. А для тех, кто обучался у лучших знатоков Квэнья, нет проблем с выражением эмоций словами.

Вошедшая в башню вместе с дочерью Пилинэль покраснела, многочисленная охрана королевы, как и воины Серндора остались с каменными лицами, а прекрасная молодая эльфийка в роскошном одеянии на фоне изящно расписанных стен выглядела абсолютно отвратительно.