— Принц Алмарил не выходит из покоев, никого не впускает, поэтому не сможет прийти, — напряжённо сообщил слуга, и Морифинвэ вздохнул с облегчением.

Значит, есть время всё ещё раз обдумать.

***

«Нет, владыка не может принять тебя, принц Алмарил, приехали важные гости из Белегоста».

«Увы, принц снова никого не желает видеть. Да, последним приказом было принести вина».

«Принц Алмарил, твой отец передал, что завтра в полдень желает встретиться. Да, мой принц, я передам, что сегодня вечером ты уезжаешь на охоту».

«К сожалению, нолдоран Карантир отбыл в Ногрод, пока ты охотился. Когда вернётся, неизвестно».

***

Алмарил вышел во двор, где с раннего детства учился держать клинок. Сколько их сменилось? Отец был против деревянного оружия, говоря, что воин с таким мечом сам становится тупым, как фальшивое лезвие.

Сначала оружие было маленьким и лёгким, потом начало утяжеляться, удлиняться, изменялась форма рукояти, и лишь одно оставалось неизменным — заточка.

Воин из отцовской армии, которого Алмарил позвал для тренировки, ждал команды начинать.

— Ты убивал Тэлери в Альквалондэ? — неожиданно спросил принц, и вопрос удивил мечника.

— Да, двое пали от моей руки, прежде чем я упал от стрелы.

— Они были слабее? Там были женщины?

— Командовала женщина, — осторожно пояснил Нолдо, пытаясь понять, к чему этот разговор. — Кто в нас стрелял, мы не разбирались.

— Начинаем, — приказал принц.

Клинки сверкнули в лучах Анар, ещё холодных, но середина зимы миновала, и свет становился теплее.

В зеркально отполированной стали отразилось блёклое голубое небо, стены дворца, камни и плиты площади, лица воинов, заснеженные деревья. Сменяющиеся калейдоскопом картины чередовались, сопровождаемые свистом, звоном и учащающимися выкриками и овациями собиравшихся случайных зрителей.

Нанося очередной удар и готовясь остановить его, если противник не сможет отразить выпад, Алмарил вдруг подумал, насколько же фальшива мирная жизнь на границе с войной: здесь даже поединок на мечах — лишь фарс на потеху публики.

— Ты сражаешься, окружённый толпой, Алмаглин из дома Феанора, — вдруг раздался голос нолдорана Карантира, — и совсем не думаешь о том, что любой здесь может желать тебе смерти. Ты мог быть убит в самом начале поединка брошенным в спину кинжалом или охотничьим дротиком.

Развернувшись, уйдя от удара и демонстративно убрав в ножны меч, давая понять, что тренировка окончена, Алмарил встал напротив отца, скрестив руки на груди.

— Удивительно, что мы всё-таки встретились, — хмыкнул принц. — Что ж, прошло столько времени, что я уже не вижу смысла вести долгие разговоры. Весной я уйду на войну с Морготом, взяв с собой столько воинов, сколько ты готов выделить на обеспечение безопасности Белерианда.

— Хорошая формулировка, — покачал головой король, — правильная. Своих воинов ведь ты потерял.

— Мы сражались и погибали наравне со всеми на Ард-Гален! — вспылил сын нолдорана. — Я первым принял бой с чудовищем, позволив более опытным воинам подготовиться к атаке! Не принижай заслуги павших собратьев, отец!

— Я всего лишь называю твои ошибки правильными именами, — с превосходством рассмеялся Карнистир. — Ты сбежал на передовую, не имея никакого опыта ведения войны, бросил в бой с неведомым противником своих лучших воителей, едва не погиб сам, и теперь снова желаешь повторить пройденный путь? Тебя жизнь ничему не научила?

Толпа, разумеется, не засмеялась, но знакомое ощущение, когда все вокруг считают дураком, заставило сбиться дыхание.

«Я вас ненавижу! Каждого, кто здесь находится!» — подумал Алмарил, сжимая кулаки.

— А что насчёт тебя? — багровея и покрываясь потом, с трудом проговорил принц. — Ты не несёшь потерь? Ты всегда всё продумываешь и контролируешь? Особенно хорошо получается защищать от бед своих детей!

Таргелионский нолдоран не изменился в лице и даже не напрягся.

— Ты считаешь себя настолько жалким, что вменяешь мне обязанности няньки по отношению к себе? И после этого уверен, что кто-то пойдёт в бой по твоему зову?

Воздух на площади замер и зазвенел оглушительной тишиной. Принц хотел что-то сказать в ответ, но горло перехватило, словно затянувшейся петлёй. Взгляд отца говорил яснее ясного: «Ты уже пожалел, что попытался обвинять меня при народе?»

— Я пойду на север, даже если ты отберёшь моего коня, всех верных и оставишь без последней рубахи! — высказался, наконец, Алмарил и рванул ко входу в своё крыло дворца.

— Спасибо за идею, сын! — расхохотался Морифинвэ, давая знать подданным, что над этим стоит посмеяться. — Пожалуй, именно так я и поступлю! А если ты заслуживаешь лучшего, тебя поддержат те, кто согласится воевать с тобой плечом к плечу. Оденут, накормят, дадут коня и доспехи. Может, и оружие даже. Слава Алмаглину из Дома Феанора!

— Слава! — прокатилось по толпе, и принц, заставляя себя не слушать смех, скрылся в дверях.

— Слава принцу Алмаглину! Слава! Слава!

Сиреневый цвет надежды

Мир утонул в фиолетовом закате. Плащ цвета вечерней зорьки укрыл плечи, ветер попытался растрепать туго заплетённые светлые волосы, бросив в лицо запахи расцветающей весны.

Линдиэль развернула коня и, снисходительно смотря на окружавших её оссириандских воинов, самодовольно улыбнулась. Да, она не королева, но эти эльфы — её подданные.

Прошедшая зима изменила всё.

***

Каленуиль была недовольна и встревожена, и дочь лорда Новэ приготовилась выслушивать упрёки, однако их не последовало. Напротив, племянница начала фальшиво улыбаться.

— Ты потрясла Арастура, — сладким голоском произнесла Каленуиль, — он сказал, что никогда не встречал девушку, которая не пыталась его соблазнить.

Линдиэль с огромным трудом сдержала смех.

— Арастур сказал, — продолжила Каленуиль, снова начиная ластиться, — что лорд Новэ Корабел воистину великий вождь, раз вырастил такую дочь. Теперь никто в Оссирианде не усомнится в том, что сам Вала Улмо избрал Кирдана, и Край Семи Рек никогда не оспорит его власть и благодетель. Арастур сказал, — тёплые руки легли на плечи, кончики пальцев приятно нажали в основании шеи, пробежались вдоль позвоночника, — что ты, не согласившись на близость с ним, дала понять, насколько серьёзны твои намерения, доказала, что не просто строишь из себя важную персону, чтобы удачно выйти замуж, а действительно беспокоишься о судьбе народа. Лорд Кирдан правильно сделал, что направил леди Астальдис в Оссирианд, чтобы она передавала волю Вала Улмо. Она, не Каленовэ.

Ладони надавили на спину, расправили лопатки.

— Мне кажется, или ты считаешь меня мужчиной? — как бы в шутку спросила Линдиэль, и племянница заливисто рассмеялась.

— Похоже на то, прости. Но я не могу иначе воспринимать того, кто носит доспехи. Если не нравится, я не буду прикасаться к тебе.

Линдиэль очень нравилось, поэтому дочь лорда Новэ с милой улыбкой позволила продолжать.

— Если Кирдан одобрит твои действия, — пропела Каленуиль, — моему отцу останется только собрать пожитки и вернуться в Бритомбар. Ты станешь в Оссирианде «волей Владыки Улмо», а я помогу с её осуществлением в твоё отсутствие. Прекрасная стратегия, правда?

Не согласиться было невозможно. Линдиэль думала, что во время обучения владению мечом ей очень не хватало ласковой племянницы, умеющей расслабить напряжённые мышцы. Хотя, в то время у Каленуиль не было причин для особого отношения к родственнице.

— Отец говорил, — блаженно прикрыв глаза, произнесла дочь Кирдана, — что Оссирианд будет моим, если я установлю мир с Таргелионом.

— Это не так сложно, дорогая, — промурлыкала племянница, — владыки многое говорят и записывают, но это далеко не всегда соответствует действительности. Мир давно установлен, осталось это продемонстрировать.

— Как?

— Когда ты уведёшь воинов на север, я приглашу дедушку в гости. Он всё увидит сам.

***

В гаснущем сиреневом небе одна за одной зажглись звёзды.