«Лошадей бы пожалел, глупый юнец!» — разозлилась Нолдиэ, но не стала попрекать Лауранаро при простых охотниках.

Эльфийка решала совсем иные вопросы: как поступить теперь, когда Валинор признали опасным даже сами Валар и готовы пойти на крайние меры. Что делать тем, кто не испугался угрозы Моргота и не желает покидать родной дом, за который готовы бороться даже с Айну, взяв в руки оружие?

— Финвиэль, — тихо произнесла Нарнис, смотря на вставшего ногами на седло Лауранаро. Когда лошадь прыгнула через препятствие, эльф взлетел, сделал сальто в воздухе, удачно приземлился, но сразу же остановил скакуна, подозрительно медленно и осторожно слез на землю, сел на лавку у стены и, обхватив руками рёбра, согнулся. Один из приятелей протянул юному эльфу флягу. Хозяйка Форменоссэ задёрнула шторы: хватит на это смотреть.

— Мама, наконец ты обратила на меня внимание!

— Финвиэль, — с укором повторила Нарнис, а потом помрачнела, — ты готова бунтовать против Валар?

— Как мой великий предок?! — обрадовалась юная эльфийка. — Как папа, да? Конечно! Из-за моих лисят?

— Нолдор уходят с Арафинвэ под землю. Если мы останемся, придётся признать над собой власть Ингвэ или Ольвэ. С Тэлери я не объединюсь никогда! Ваньяр — наши родичи. Но меня не устроит такой расклад. Я буду требовать независимость. Пусть северная крепость станет новой и единственной обителью истинных Нолдор, не полукровок из Третьего Дома. Пусть эта земля заселится, расцветёт и обретёт славу. И королевой буду я. Ты согласна, что это хорошая идея, моя маленькая Финвиэль?

— Я не маленькая! — возмутилась эльфийка. — И я с тобой, мама!

Навстречу брату

Звуки арфы далеко разносились по реке, звенели в покрывшихся пятнами, скрученных и высушенных жарким солнцем листьях, всё ещё висящих на поблёкших ветвях, шелестели в унисон с ломкой бурой травой, вторили пению птиц.

— Не думал, что скажу это, — вздохнул Макалаурэ, отставляя в сторону арфу, — но мне очень не хватает Тьелко.

Дис, лежавшая на расстеленных на лапнике шкурах, удивлённо подняла брови.

— Сам шокирован, — снова вздохнул менестрель, — но это правда. Только с поправкой. Мне не хватает не самого Тьелко, а его исключительного таланта, дарованного Вала Оромэ. Конечно, однажды мы найдём моего дядюшку, но, понимая язык птиц и животных, это удалось бы сделать намного быстрее.

— А какую песню ты играешь, чтобы привлечь его внимание? — спросила Дис. — Я ни разу не слышала эту музыку в Валиноре.

Макалаурэ печально усмехнулся:

— Зато теперь ты слышишь эту дурацкую мелодию постоянно, в течение многих, до безумия и отчаяния похожих друг на друга дней.

— Да, — рассмеялась знахарка, — эта композиция стала заглавной темой наших поисков. У неё есть слова?

— Есть, — мелодично произнёс Феаноринг. — И они просто ужасны.

***

Рубившие для костра дрова Нолдор изумлённо переглянулись.

— Вы тоже это слышите? — спросил Финдекано, вгоняя топор в сухой ствол погибшего от жара Анар дерева на берегу реки.

Собратья ответили согласными кивками.

Решение уйти в редколесье, подальше от моря, где нет постоянного ледяного ветра, есть небольшие озёра и узкая речушка, в которых вода пресная и приятная на вкус, теперь казалось правильным вдвойне. Неужели это…

Финдекано прислушался. Да, Эру, да! Это та самая мелодия!

— Посмотри, как блестят

Бриллиантовые дороги, — чувствуя, что сейчас расплачется, подпел доносящимся звукам музыки принц. — Послушай, как хрустят

Бриллиантовые дороги.

Чтоб идти по ним, нужны

Золотые ноги.

Воспоминания нахлынули, перед глазами заиграли дивными красками картины из прошлого.

Тирион… Озарённый сиянием священных Древ Валар… Прекраснейшие дворцы с дивными садами… Цветы с переливающимися лепестками, арки, оплетённые вьюнами, усыпанные крошечными пушистыми шариками кусты, изящные деревца… И три в хлам пьяных менестреля, идущие по отливающей золотыми узорами плитке, которой выложена улица и ажурный мостик через пруд. В такие моменты каждый из них знал, что семья не одобрит общение с инакоговорящими, но… Пусть недовольные занимаются своими делами и не мешают музыкантам творить. Что именно творить — другой вопрос, и его обычно не поднимали. Менестрель должен что-то творить. А если их сразу три в одном месте, то всё сотворится само. Например, эта песня.

Посмотри, как узки

Бриллиантовые дороги.

Нас зажали в тиски

Бриллиантовые дороги.

Чтобы видеть их свет,

Мы пили горькие травы.

Если в пропасть не пасть,

Все равно умирать от отравы

На алмазных мостах

Через чёрные канавы.

Финдекано рассмеялся, но по щекам покатились слёзы. Теперь он точно знал: Макалаурэ жив. Вопреки всему!

— Я иду навстречу брату! — вытирая лицо, заявил сын Нолофинвэ. — Оставайтесь здесь, дождитесь разведчиков. — Немного подумав, принц прислушался снова и подпел доносящейся мелодии: — Парят над нами, парят,

Помрачая рассудок,

Бриллиантовые дороги

В разное время суток.

Под хрустящими под ногами сухими листьями и иголками зеленела молодая травка, появившаяся совсем недавно, когда стало теплеть, и ночью больше не замерзали лужицы, оставшиеся после участившихся дождей.

— Продолжайте укреплять лагерь и составлять карты, — с улыбкой сказал Финдекано, по очереди глядя на собратьев. — Я скоро вернусь.

Примечание к части Песня Наутилуса "Бриллиантовые дороги"

Грядёт поспешный бой

Когда моросящий дождь, превращающийся в лёд на пологах шатров, остывших углях, брёвнах, камнях и даже одежде, не прекращавшийся трое суток, лишь ненадолго перестав, закапал снова, Нолдор подумали, что в Хэлкараксэ в морозные дни без снегопадов было гораздо лучше, чем среди бесконечной мерзкой сырости, от которой сильнее ноют незажившие раны и не спасает тёплая одежда. Радовало лишь то, что теперь можно не экономить уголь, не приходится жечь всё подряд, лишь бы согреться, ведь за дровами больше нет необходимости идти в Валинор.

— Орки следят за нами, — сидя за столом с расстеленными картами, заговорил Глорфиндел, обводя взглядом собравшихся на совете командиров. — Но сейчас меня волнует другое, братья.

Воин осторожно встал и указал на планы местности.

— Ваши разведчики составляли эти карты без шифрования, ведь так? — Глорфиндел поджал губы, криво усмехнулся. — Те, кто ходили на восток, кажется, не дошли достаточно далеко. Что их… остановило?

Командиры переглянулись, Эктелион, ответственный за южный сектор и полностью уверенный, что его планы местности максимально точны, с превосходством взглянул на воина из восточного отряда. Лаурэфиндэ выдохнул.

— Если вы не до конца понимаете значение разведки, — поднявшись с места, проговорил он, тяжело опираясь на стол, — если считаете, что самое страшное наказание за неточность карты — неодобрение короля, который, возможно, вовсе ничего не заметит, если до сих пор, пройдя Альквалондэ, Хэлкараксэ и битву у берегов Эндорэ, вы не поняли, насколько… — Глорфиндел вдруг осёкся и резким движением обнажил меч. — Если я больше не кажусь авторитетом, потому что ослаб от раны, любой из вас или все сразу можете проверить мою силу. Сейчас!

Эктелион видел, как подрагивает рука друга. Что бы Лаурэфиндэ ни говорил… Да, он ослаб.

— Я лично пойду в разведку и всё исправлю, — сказал командир восточного отряда.

— Хорошо, — Глорфиндел убрал клинок, снова опёрся на стол. — Я своими руками буду рубить головы тех, кто не понимает смысла того, что делает! Орки идут по нашим следам. Скоро мы возьмём пленных и узнаем, где крепость Моргота, как в неё пройти, как она устроена. Мирное население отправим на юг, армия пойдёт в бой. Таково Слово короля. И это решение окончательно!

***

Она вошла в шатёр, и полумрак озарился золотым сиянием. Казалось, померкли и свечи, и огонь в печи, остался только один свет.

— Я и так безмерно люблю тебя, сестрица, — прижал к сердцу ладони Финдарато, подняв глаза от книги, между страницами которой лежали засушенные цветы, — не трать силы на чары. Ты и без них прекраснейшая эльфийка Арды. Но неужели твоя красота затмила разум нашего дядюшки недостаточно, что ты вернулась ко мне?