Плотная ткань зашевелилась, из-под нее показались каштановые волосы, потом карие глаза. Большие, глубокие. С задорным огоньком. Запретная любовь — что может быть слаще?

— Я верю, — улыбнулись губы, открывшиеся, когда одеяло соскользнуло ниже, — что однажды ты, моё сокровище, построишь корабль с золотыми парусами, и мы уплывём на нём за море. Там никто не помешает нашей любви. Там не будет моего отца. И там все равны: дети вождей, воинов, колдунов и охотников. Все. Все могут жениться друг на друге.

Молодой эльф обнял возлюбленную за талию, стал целовать ярко очерченные алые губы, спустился по шее на грудь…

— Что это, милый? — вздрогнула вдруг дева, устремив взгляд на горизонт. — Смотри!

***

— Это… Мне не кажется?

Сидевший на берегу эльф, пьющий перебродивший сок яблок с мёдом, вскочил на ноги, едва не выронив бутыль. Его двое друзей отложили охотничьи луки и тоже встали.

— Кажется, мы выпили слишком много…

— Но нам не может казаться одно и то же!

— Сообщим вождю! Быстрее! Собираемся!

— Но мы ушли давно, а охотиться не начинали. Как объясним, почему без добычи?

— Ладно, поймаем что-нибудь и пойдём к вождю.

***

Поросшие густым кустарником скалы надёжно укрывали отряд от посторонних глаз, зато с вершин было прекрасно видно море до самого горизонта.

— Господин был прав, — сощурился орк, облизывая изогнутый нож, — плывут корабли. Пророчество сбылось. Грядёт большая война, после которой все погибшие герои, убившие много врагов, переродятся в священной земле. Кровь и смерть — вот путь к свету! Вы, мои храбрецы, готовы пожертвовать своей шкурой ради счастья после смерти?

Ответ был однозначно утвердительный. Счастья и света хотелось всем.

***

«Именем Создателя Эру Илуватара приношу я Клятву и призываю в свидетели моего Слова Владыку Манвэ Сулимо, супругу его Варду Элентари и саму священную твердь горы Таникветиль! Клянусь вечно преследовать огнем и мечом, своим гневом любого, будь то Вала, Майя, эльф или иное творение Эру, что уже живёт или родится позже, великое или малое, доброе или злое, кое завладеет или попытается завладеть Сильмарилем, будет хранить у себя или станет препятствовать отвоевать святыню рода Феанаро Куруфинвэ! Да падёт на меня вечная тьма, если отступлюсь от своего Слова! Клянусь! Клянусь! Клянусь! — Феанаро говорил тихо, закрыв глаза, сжимая до боли в пальцах украшенную рубинами рукоять меча. — Клянусь отомстить за твою боль, отец! Клянусь, что пойду до конца! Ты навеки в моём сердце».

Глубоко вздохнув, король Нолдор открыл глаза и с силой вогнал клинок в ножны. Лязгнула сталь, воцарилась тишина. Берега Средиземья неумолимо приближаются. Ещё немного, и…

Интересно, никто не повернул назад?

О неверном пути

Под непроницаемым для внешней магии куполом Завесы Мелиан эльфы практически не ощущали никакой связи с внешним миром, не было предчувствий и видений будущего, не передавались отголоски важных событий, и создавалось впечатление полной счастливой изоляции от…

— …жизни и… — Даэрон, стоявший на коленях и осматривавший убитого Авари, встал.

— И смерти, — Белег обернулся, ища глазами Лутиэн, исчезнувшую среди деревьев. Воин часто покидал границы защищённого государства, помогая принцессе, но никак не мог привыкнуть к накатывающейся каждый раз волне сторонних ощущений. Это были словно приглушённые далёкие голоса, что-то шепчущие, кричащие, зовущие… Но слов не разобрать. Всё это быстро стихало, оставляя в сердце непреодолимое желание услышать звуки внешнего мира снова. Они каждый раз несли новые вести, и если правильно понять, что говорят голоса, можно было знать заранее, удастся кому-то помочь или нет. Сегодня звуки были… Страшные, но в них пела надежда. Белег не помнил подобного ранее.

Вокруг места побоища не было выжженной земли, трупы никто не собирал, не сжигал, и даже ничего не взяли: одежда, оружие — всё осталось. Создавалось впечатление, что отряд орков, прошедший здесь, не искал крови, а куда-то торопился, бойня была случайной. Воины Хозяина Севера спешили на зов господина?

— Здесь мы никому не поможем, — покачал головой Белег, ещё раз осмотревшись. — Орки напали на охотников и получили отпор. К сожалению, недостаточно сильный.

— Мы пойдём дальше, — твёрдо сказала Лутиэн, появляясь неожиданно, словно призрак. — Чувствуете запах дыма?

Даэрон достал из дорожной сумки флейту, которую использовал для пересвиста с птицами. На пепелище всегда много пернатых, идя на голоса которых, быстро доберешься до места.

***

Почерневшие доски ещё тлели, обугленные остовы домов дымились, кое-где ещё плясал огонь.

Убрав флейту, Даэрон взялся за арфу, смотря на Лутиэн с ожиданием. Принцесса совсем не обращала на менестреля внимания, и, заметив, как певец помрачнел, но продолжал играть чарующую музыку, не дающую врагам подойти, Белег почувствовал неприязнь. Как же можно совсем не замечать того, кто любит?

— Идём, воин, — позвала Лутиэн. — Видишь, я просила твоей помощи не просто так. Мне нужно, чтобы ты разбирал завалы. — Принцесса резко обернулась к полуразрушенному домику. — Вы слышали?

Это был слабый голос, едва различимый, жалобный.

Не дожидаясь приказа, Белег бросился к обугленному дымящемуся остову. Подняв несколько досок, эльф увидел едва живую деву, обнаженную и избитую. Подбежавшая Лутиэн стала вытаскивать несчастную из-под завала. Оказавшись на свободе, эльфийка заплакала, называя несколько имён. Белег бросил принцессе свой плащ, чтобы она укрыла им спасенную деву.

Послышался тихий плач. Ребёнок! Воин Дориата отбросил очередную почерневшую доску, поднял на руки малыша. И в этот момент затрещала стена.

— Лутиэн! Ребёнок!

Белег бросил принцессе младенца, и дымящиеся доски с оглушительным треском обрушились на эльфа.

— Даэрон! — ахнула дочь короля Дориата. — Бросай игру! Помогай!

— Но орки…

— Их здесь нет! Белега надо спасти!

Отставив арфу, менестрель подбежал к руинам, почти неразличимым в дыму и поднявшейся пыли.

***

Трое лучников очнулись от морока. Пока Даэрон играл, его чары не давали подойти даже эльфам, но теперь, когда менестрель вместе со своей госпожой тщетно пытался отодвигать рухнувшие остатки стены, его магия больше не работала.

— Что прикажешь, Маблунг? — спросил своего командира лучник.

Командир прищурился.

— Надо помочь. А потом уже решим. Остальное.

***

Спасённая из-под завала дева, прижимая к груди ребёнка, резко обернулась на возникших из леса лучников Дориата и бросилась им навстречу.

— Они, — указала эльфийка на двух воинов, — пусть идут. А ты, — она преградила путь Маблунгу, — нет.

Командир стражи хотел оттолкнуть её, но эльфийка стояла твёрдо:

— Ты не желаешь добра. Ты сделаешь хуже. Твой путь — дорога неверного выбора. И сейчас, и после. Меч, рождённый из пламени, позовёт. Многие клинки сломает он, многие сломаются об него, и ни один не прослужит ему долго. Ты бы мог. Но твой путь — дорога неверного выбора. Уходи отсюда.

Маблунг не знал, как поступить. Он понимал — перемазанная в саже, растрёпанная и избитая эльфийка просто шокирована случившимся с ней. Также воин видел, что Белега, живого, вытащили и без его помощи. Но что делать дальше? За нарушение закона короля…

— Я сказала — уходи! — напирала эльфийка, качая ребёнка. — Здесь справятся без тебя!

Маблунг отступил в лес. Видя, как Лутиэн склонилась над его воином, как она прикасается к его неестественно вывернутой ноге, к окровавленному лбу, к груди и что-то говорит, военачальник Дориата понимал — Белег, даже с помощью чар дочери Майэ Мелиан, вряд ли сможет дойти в Дориат сам. И что же делать? Предавать суду короля воина, который защищает эльфов и не жалеет ради них жизни? Это будет подло. Но иначе… Придется нарушить клятву, данную владыке Тинголу.

Маблунг свистом подозвал своих воинов.

— Я возвращаюсь, — сказал он. — А вы идите тропой разведчиков, чтобы вас никто не увидел. Белега доставьте ко мне. Никто! Повторяю, никто не должен узнать о том, что здесь произошло! Надеюсь, всё ясно?