***
Превозмогая тянущую боль и обессиливающую усталость, радуясь, что удалось без посторонней помощи повернуться на бок, а потом — снова на спину, в то время как знахари массировали тело и разрабатывали суставы, Нельяфинвэ ждал, когда его оставят, наконец, в покое. Веки тяжелели, Феаноринг пытался не заснуть, пока не сменят бинты, чтобы посмотреть на то, что осталось от руки, и как заживает рана, но не смог.
Провалившись в сон, Майтимо Руссандол увидел себя прикованным к скале. Сознание твердило, что должно быть до крика больно, тело вот-вот забьётся в муках, и не сможет расслабиться до полной потери сил и кратковременного забытья, чтобы дать отдых мышцам для продолжения терзаний. И так бесконечно. По кругу. Снова и снова. Снова и снова. Снова и снова.
Однако во сне не было ощущений, кроме невесомости, от которой кружилась голова. А потом висков коснулись живые, тёплые руки.
«Ему корона всё равно не к надобности, — прозвучали откуда-то сверху слова, будто над пленником кто-то возвышался. — Только лишние мучения».
Ощущений не было, кроме знания, что венец родича Махтана больше не на голове. Или на голове?
«Его не отнять, — сказал отец Нерданель. — Это невозможно».
— Нет ничего невозможного, — ворвался в сон голос того, кто не хотел быть услышанным, но Нельяфинвэ спал слишком чутко и среагировал даже на полушёпот.
Чувствуя эйфорию от ощущения под собой постели и полного отсутствия боли, сын Феанаро приоткрыл глаза.
— Почему мне кажется, — через силу усмехнулся Нельяфинвэ, — что твоё появление здесь не сулит ничего хорошего?
Передача короны нолдорана. Плевок на могилу отца
Посмотрев, как знахари покинули шатёр, Нолофинвэ, как мог, спокойно взглянул на сына полубрата. Разумеется, Феаноринг выглядел гораздо лучше, чем когда его только привезли, но…
— Шутишь… — криво улыбнулся король из Второго Дома. — Значит, всё не настолько плохо. Как кажется.
Майтимо усмехнулся, Нолофинвэ отвёл взгляд, поджав губы.
— Я найду тебе ещё лекарей, — протёр ладонью глаза полубрат Феанаро, встав с места и подойдя к столу с пузырьками, бинтами и инструментами. — Что из всего этого можно пить, Нельо?
— Всё, — выдохнул Майтимо, — бери, что не кажется отвратительным по цвету и пахнет приятно.
Поморщившись от режущего слух срывающегося хрипа, занявшего место звучного, уверенного, хоть обычно и негромкого голоса, Нолофинвэ взял что-то розовое и, откупорив, отхлебнул.
— Мне нравится, — натянуто улыбнулся король, — вкусные у тебя эликсиры.
— Не все. Тебе просто повезло, — сын Феанаро, не найдя рядом подаренную Ириссэ звезду, сжал искалеченное предплечье. Было не больно, снадобья и мази ещё действовали, но, чем лучше становилось самочувствие, тем тяжелее и омерзительнее казалась жизнь.
— По-ве-зло… — эхом повторил Нолофинвэ, садясь рядом с племянником. — Несказанно…
Майтимо медленно вдохнул. Осторожно выдохнул. Повернув голову к гостю, Феаноринг широко улыбнулся.
— Ноло, что ты от меня хочешь? — задал он прямой вопрос. — Я же понимаю, ты не навестить меня пришёл. И, хотя временами у меня дико болит голова, а потом мне дают то, что ты выпил, и я не могу полноценно размышлять, находясь в полусне, выводы делать всё же в состоянии. Финьо ведь не просто так исчез после разговора с тобой. Говори, что тебе нужно.
Нолофинвэ усмехнулся, покачал головой, снова усмехнулся, встал и прошёлся по шатру взад-вперёд.
— Почему твой народ не спас тебя? — с очень странной интонацией спросил король Второго Дома Нолдор. — Твои братья мертвы?
— Ты знаешь, что нет, — поморщился Майтимо, отворачиваясь. — Мы все одной крови. Чувствуем друг друга. Если хотим.
— То есть… Ты не нужен своему народу? Хорошим ты был королём, наверное.
Сын Феанаро не пошевелился. Казалось, он даже не дышал.
— Я сказал лишнее, прости, — поджал губы король.
— Ноло, — Майтимо очень серьёзно посмотрел на дядю, — убей меня, и скажи, что корона твоя по праву… Придумай сам, по какому.
— Кано называют твоим наместником, — прищурился Нолофинвэ, — после твоей смерти корона перейдёт ему. Снова пытаешься обмануть меня? А ты подумал, что будет, если ты умрёшь в моём лагере?! Вижу, что подумал. Тебе больше не жаль свой народ, потому что твои «верные братья» не пожалели тебя! И ты с лёгкостью бросишь их на новое братоубийство, на этот раз против меня, да?
— Твоя мудрость не знает границ, Нолофиньо, — скривился Майтимо, сдавливая костлявыми пальцами обрубок руки.
Повисло молчание.
С улицы донеслись громкие голоса, кто-то решил устроить поединок за любовь «прекраснейшей девы, уступающей красотой лишь Артанис и Ириссэ». Про супругу короля, Анайрэ, не вспомнили. Прозвучали клятвы в вечной любви, независимо от исхода поединка, эльфы призывали в свидетели своих слов Майэ Ариэн и хранимое ей светило Анар, ныне сияющее в лазурных небесах.
Голоса удалились, сопровождаемые заливистым девичьим смехом.
Нолофинвэ хмыкнул.
— Нельо, — сказал он, снова пододвигаясь вплотную, — помнишь, как ты хотел прекратить бессмысленное соперничество между нашими домами? Эту губительную для нас вражду. Помнишь, как мы договорились в отсутствие твоего отца? Тогда ты рисковал, навлекая на себя гнев Феанаро. Но теперь над тобой только создатель Эру. Никто не осудит твоё решение.
— Между нами есть вражда? — с тенью ехидства спросил Майтимо, постепенно начиная чувствовать правую руку. Скоро закончится действие снадобий…
— Да, Нельо, ты был плохим королём, — осуждающе и поучительно заявил Нолофинвэ. — Мы — это наши народы. Если ты правитель, то, говоря «я», подразумеваешь всех своих подданных, в том числе ещё не родившихся младенцев и тех, кто может стать твоими подданными, поняв, что ты — лучший владыка, чем их нынешний король. И, да, хочешь ты этого или нет, вражду между нами придётся признать имеющей место.
— Ты только что сказал, — вздохнул Майтимо, чувствуя, как начинает сдавливать виски, — что мне наплевать на мой народ, и я буду рад их гибели.
— А если у тебя за это время родились племянники, Нельо? Чем виноваты дети?
— Мы все, — хриплый голос дрогнул, — когда-то были милыми крохами. А потом выросли и стали трусливыми самодовольными ничтожествами. Видишь, Ноло, детей мне тоже не жаль.
— Ты снова лжёшь, — устало закатил глаза Нолофинвэ. — Но это не поможет тебе. На этот раз. Ты прекрасно понимаешь, зачем я здесь. Будь уверен, я получу то, что мне нужно.
Сын Феанаро Куруфинвэ сжал зубы.
— Я не отдам власть над Нолдор тебе, — прищуренные бесцветные глаза полыхнули белым огнём ненависти. — Знаешь, почему? Мой отец никогда бы не сделал этого.
— Ты, Нельо, не Феанаро.
— Да, я не Феанаро Куруфинвэ. Но передача короны нолдорана тебе, полудядя, это плевок на могилу отца.
Нолофинвэ на миг опешил, но вдруг рассмеялся. Искренне.
— Я слышал, — улыбка короля из Второго Дома Нолдор засияла ярче звёзд, — что у Феанаро нет могилы.
Передача короны нолдорана. Я знаю, ты согласен
Лицо Майтимо, напоминающее череп, обтянутый иссушенной, исполосованной тонкими шрамами кожей, стало каменным, холодный равнодушный взгляд застыл направленным в глаза полубрата отца.
— И что это меняет? — скрежетнул металлом хриплый голос.
«Воистину, — внутренне содрогаясь от вида племянника, подумал Нолофинвэ. — Ничего».
— Скажи мне, Ноло, — не меняясь в лице, продолжил говорить Майтимо, — забрав у рода Феанаро Куруфинвэ власть, ты станешь нолдораном, твой род будет правящим. А кем окажутся Нолдор Первого Дома?
Полубрат Феанаро пересилил себя и посмотрел в глаза племянника. Прогоняя страх и сомнения, Нолофинвэ неожиданно для себя очень чётко осознал, что совершенно неважно, какие слова сейчас произнесёт. Ответ будет один.
— Первый Дом Нолдор, как и в Валиноре, будет великим Домом в подчинении нолдорана, — словно что-то абсолютно очевидное, сказал, пожав плечами, Нолофинвэ.
Майтимо тихо рассмеялся.
