«И как же? — Айканаро продолжал смеяться. — Где тот, кто это говорил? Знаешь ли ты, кем он был? Где он, а где я? Что может посоветовать этот смертный?»

Белемир открыл одну из книг, стоя на фоне приближающегося пламени. Остальные тома повисли в воздухе, некоторые начали тлеть.

«Это традиционное имя племени Кра-кру, что жило рядом с гнездовьем серокрылов, а после — ушло вместе с Жуухом к эльфам и почти забыло свои обычаи. Они так же подчинялись Хранителям Огня, как и люди Буура, выдавали своих дочерей за буурингов. «Эт» или «Ет» — так называли всех новорожденных девочек, и это считалось приобщением будущей матери к великой силе жизни. Если девочка, вырастая, вела себя недостойно, её лишали священного имени, нарекая «Юхой».

«Один путь ведёт в огонь, а другой — священен. Один звучит чистой Изначальной Темой, а другой — лишь диссонансный аккорд», — снова произнёс незнакомый голос. Наверное, это кто-то из Айнур. Даже здесь, в Средиземье, не дают жить свободно!

Стена пламени остановилась, и Айканаро понял, что пожар продолжится, как только прозвучит музыка, которая задаст направление дальнейшего движения. И почему-то Рок ожидал, как поступит именно дортонионский лорд.

***

— В искрах звёздного луча

Розы лепестки.

Алых слёз на них печать —

Страсти и тоски.

Лунный свет прогонит тьму,

Указав твою судьбу.

Я тебя с собою в путь

Зову.

Песня лилась весенними ручьями, рассыпалась золотом дня и серебром ночи, развеивалась тёплыми ветрами и расцветала первыми подснежниками.

Финдарато просто хотелось петь, и он вышел на улицу, где звенела капель, чирикали воодушевившиеся птахи, сияли уже не равнодушно-холодные лучи Анар.

На душе было грустно, словно пустота, то и дело образовывавшаяся с каждой новой потерей, начала разрастаться без какой-либо причины, и от этого становилось невыносимо, хотелось выплеснуть боль, и чтобы все поняли терзания эльфа, пусть даже он никогда не скажет о них честно, а на вопрос, зачем поёт вот так на улице, ответит заготовленной фразой:

«Однажды я просто взял и спел для людей у костра. Спел такое, что ни за одно вознаграждение не повторю, поэтому вру, будто баллада была про дивный далёкий Валинор. Если я больше никогда не буду петь просто так на улице нечто пафосное и глубокомысленное, мне не поверят, что я когда-то так поступил».

Однако никто не задавал вопросов. Фирьяр и Эльдар молча собирались вокруг короля, откуда-то пришёл Ненарион, начал играть на флейте.

— Все, кто рождён в мире людей,

Жизнью своей дорожит.

Но дорога темней и темней

И во мрак беспросветный бежит.

Знаю — вечность обрести

Смертным не дано,

Где смысл краткого пути?

Что мечтаешь ты найти?

С кем тебе быть рядом суждено?

Финдарато уже не видел перед собой ни эльфов, ни людей, ни площадь, ни дворцы и дома, ни улицы, где всё ярче сияла весна. Не было и суеты, каждый год ознаменовывавшей наступление оттепели — жители Дортониона отправлялись в лес высаживать юные деревца. Ничего не было из настоящего — осталось лишь прошлое, только то, что хотелось помнить, несмотря на отчаянное желание забыть.

— Аманэльда слеза — реквием по любви,

Путь в потоке изменчивой реки,

Той, что Временем Фирьяр нарекли.

Проклятье моё — розы шипы,

И в полотна веков соткутся дни,

Где, как прежде факелов пылают огни.

Конечно, не было ни в смертных, ни в бессмертных даже подобия того ошарашенного восхищения, что помнил Финдарато на лицах дикарей, когда впервые увидел Младших Детей Эру, однако сейчас это практически не имело значения. Слушают? Да. Сочувствуют? Возможно. Кто-то даже плачет — значит, песня тронула сердца.

Но вдруг весёлые голоса ворвались в печальную мечту, разбив на осколки ощущение полёта и разорвав тончайшее золотое полотно, сотканное из драгоценных нитей искренних слёз.

— Радуйтесь, радуйтесь! — кричали счастливые Фирьяр. — У вождя Борона внучка родилась! Здоровенькая, красивая! Радуйтесь! Празднуйте! Вождь Борон пир обещал закатить! Радуйтесь!

Финдарато обернулся. Удивительно: обычно все мечтают о сыновьях, но Борон всегда больше любил сестёр, нежели братьев, и дочерей баловал, а сыновей воспитывал строго. Вот теперь и внучку дождался после первого внука. Повезло девочке — будет жить, как маленькая королева.

Мимо пробежали дети, среди которых половина были прямыми потомками Беора. Снова стало грустно, и эльфийский король обратился к принесшим добрую весть подданным:

— Малышке уже дали имя?

— Конечно! Это же внучка вождя! Таких важных деток сразу называют.

— И какое же?

Инголдо был уверен, что услышит очередную вариацию основной темы именования — какое-то слово и красивое эльфийское «эль», однако ответ пришёл совсем другой, и король не успел скрыть изумления, когда услышал радостное:

— Девочку назвали Андрет. Счастья малышке! Счастья!

Примечание к части Песня: "Реквием по любви" из мюзикла "Роза Вампира"

Тайное племя

«Я не товар. И не трофей. И никто не смеет решать за меня мою судьбу. А кто попытается — горько пожалеет!»

«Ты слишком горда, счастливой не будешь! Ты — женщина! Будущая мать! Хранительница очага! Посмотри на своё отражение! Ты красива и молода! Не губи свою жизнь гордостью! Гордость — это для мужчин».

«Она никогда не выйдет замуж! Так и просидит в девках до старости, когда уже никому не будет нужна!»

«Мы твоя семья! Почему мы говорим, словно с каменной статуей? Мы желаем тебе добра! Вон, жениха нашли…»

«Вы вырастили слишком своенравную дочь! Вы понимаете, что ей это пойдёт во вред?»

«Такие женщины — тяжкое бремя отцу! Они несчастные одинокие горемыки».

Так написали бы о невиданном досель событии эльфы, если бы гордящееся своей скрытностью племя Младших подпустило их. Бессмертные летописцы хвалились бы игрой со словами и построением текста, приукрашивая примитивную речь дикарей, оказавшихся изолированными от процветающих королевств. Читатели и слушатели восхищались бы до слёз, но…

Народ, образовавшийся из отрекшегося от эльфов племени Буура и поработившего их ответвления рода Мараха, присланного Хитлумом, оказался брошен Старшими на сотню лет, поэтому заимствованные у Авари навыки забылись, а новые умения приобрести оказалось неоткуда. В то время как беоринги читали и писали книги, развивали язык, копируя нолдорские слова и выражения, забытые смертные упрощали свою и без того скудную речь, избавляясь от лишних сложностей, которые только мешали в повседневной жизни. Пока вассалы аманэльдар, из поколения в поколение питаясь всё лучше, побеждали болезни костей и суставов, становясь выше и стройнее, забывая о рахите и сутулости, прячушееся от внешнего мира племя оставалось низкорослым, коренастым, с выгнутыми дугой короткими ногами.

Однако это никого не беспокоило: Оссирианд радовался возможности не контактировать с Таргелионом, а королевство нолдорана Карантира в свою очередь занималось собственными делами, не обращая внимания на каких-то непонятных убожеств у своей южной границы. Обогащению не мешаете — вот и молодцы. Живите.

И гордившееся своей скрытностью племя жило, плодилось и занимало всё большие и большие территории вдоль притока Смеющейся Реки.

Тайный вождь тайного народа был уверен — лучше не жить одним большим поселением, потому что это выдаст местонахождение племени. Многочисленными группами не следует охотиться, а любые сборища должны быть редкими и тщательно охраняться — мало ли что?

Исключения делались разве что для свадеб или событий в семье главы, которые он считал важными, например, рождение очередного ребёнка, удачная охота или новая обустроенная к зиме тайная пещера.

— Хал! Хал! — хвалили себя за успехи смертные, уже не помня изначальное применение этого слова.

Теперь «хал» означало «тайну, которая защищает», «тайну-оберег», «тайну-хранительницу».

— Хал! Хал! Халах!