Каменное лицо сына Феанаро стало страшным.

— Я живу в осадном лагере, — напомнил Финдекано, — у меня нет народа, который мог бы заводить семьи.

— Я не о тебе говорю, — резко произнёс Маэдрос, грохнув по письму металлической рукой. — Но ты можешь и должен влиять на решения отца. Пусть создаёт особые условия для семей с детьми! Пусть строит города вдали от войны, изображая видимость безопасности! Чем больше сыновей у родителей, тем больше почестей для Дома! В конце концов, он же мудрый, пусть придумает что-нибудь!

— Не последний из мудрецов? — печально улыбнулся Финдекано.

Феаноринг рассмеялся.

— Мы должны сохранить нашу культуру, Финьо, — впервые за долгое время голос со скрежетом стали смягчился, взгляд ожил. — Знаю, тебя это не касается и не волнует, ты ведь из Второго Дома Нолдор, для вас важнее доказать, что мой отец был не прав, неважно в чём.

— Ты обвиняешь в этом меня?! — Финдекано вскочил с места, сжимая кулаки, начал ходить вдоль стола. — Меня?! Или это попытка заставить меня чувствовать вину, чтобы я подчинялся?! Я что, делаю это недостаточно усердно? Я, сын правителя, подчиняюсь лидеру обездоленных изгнанников! Тому, кого спас из плена, рискуя жизнью!

— Вину? — скривился Маэдрос, уткнувшись в длинный свиток. — По мнению Валар, мы все виноваты в том, что родились, и Моргот любезно согласился помочь братьям исправить эту неприятную оплошность Творца. — Металлическая рука в кожаной перчатке глухо ударила о столешницу.

Астальдо не был уверен, специально ли брат напомнил об увечье и том, что за ним последовало, или это вышло случайно, однако вспыхнувший гнев стих.

— Я попросил тебя остаться, Финьо, — сухо произнёс Маэдрос, — потому что не хотел говорить о делах при верных Курво. Он правильно поступил, прислав нам подкрепление, я рассчитываю, что остальные поступят так же, но этого недостаточно. Ты можешь не верить в способность Моргота снова набрать полчища орков, и это твоё право — ты видел пустые брошенные земли собственными глазами, но мы должны быть готовы к худшему. Я говорю всё это тебе, а не кому-либо другому, потому что знаю — ты не испугаешься и сможешь понять услышанное правильно. Здесь и сейчас неважно, как мы произносим слова и на каком языке, как относимся к трудам моего отца и готовы ли нести накопленные им знания потомкам. Посмотри на карту. Она не такая, как в хитлумском дворце — она правильная. И численность наших войск указана без прикрас. Цифры здесь приблизительные, разумеется, однако картина ясна: Канафинвэ потерял армию полностью, поэтому я поделился своей. Дагор Аглареб проредила наши войска, а за прошедшие годы родилось недостаточно, чтобы восполнить утраты.

Финдекано смотрел на цифры, и его лицо мрачнело.

— Мне приходится рассеивать силы по Белерианду, — пояснил очевидное Маэдрос, положив ладонь на правое предплечье и резко сдавив его. — Я понимаю, верховный нолдоран не захочет ослабить защиту своей персоны, однако ты можешь предложить ему какой-то план, кроме моего убийства, который даст понять мудрому владыке, что не стоит бояться за свою жизнь, защищая только северные границы.

Астальдо покачал головой, однако промолчал — оказанное доверие льстило, хотя умом принц понимал: если Феаноринг считает всех вокруг трýсами, до сих пор не убедившись в обратном, это плохо, потому что он может оказаться прав.

— Однако есть и хорошие новости, — по-прежнему сдавливая и медленно массируя руку, Маэдрос указал глазами на письмо, лежавшее в стороне. — Кажется, гномий король добился-таки своего, и объединил народ. Обещает скоро приехать и всё рассказать лично.

— Дети Ауле — отважные бойцы, — покачал головой Астальдо, снова садясь за стол. — Думаю, если вывести новую породу лошадей, которая будет им по росту, у нас появится дополнительная конница.

— Я тоже считаю, что на Ард-Гален нельзя размещать плохо маневренное войско, потому что Балроги могут появиться из-под земли в любой момент, и где именно, предсказать невозможно.

В дверь неожиданно постучали. Получив разрешение войти, Хеправион с гордостью поставил перед Феанорингом еду и обернулся к сыну нолдорана:

— В твоё войско прибыло подкрепление от лорда Новэ Корабела.

— Это прекрасная новость! — выпалил Маэдрос, по-дружески хлопнув по плечу оруженосца. — Что за войско? Надеюсь, у них не вёсла в качестве оружия?

— Увы, нет, — рассмеялся Хеправион. — Нечто более дальнобойное.

— Интересные дела, — поднялся с места Финдекано. — Приятно осознавать, что верховный нолдоран заботится о безопасности народа. Я сообщу во всех подробностях, как именно распоряжусь новыми силами, — словно обычный воин, отчеканил принц, спешно покидая дом для советов.

— Хорошо, что герой Астальдо на нашей стороне, — улыбнулся оруженосец, кладя на стол послание с химрингской печатью, адресованное лично лорду, не предназначенное для посторонних глаз.

Маэдрос не ответил, собрал прочитанные письма и, скомкав о столешницу, бросил в печь.

— Мой племянник, прибывший три дня назад, ещё не уехал в тёплый безопасный дом, когда увидел, что здесь творится?

— Нет, господин, — улыбнулся юный Нолдо. — Принц Карнифинвэ помогал на конюшне, пока прибывший с ним принц Алмарил добивался возможности увидеть своих подданных. Сын короля Питьяфинвэ утверждал, будто лучше всех нас знает, как правильно ухаживать за лошадьми. Безусловно, это была шутка.

— Пусть зайдёт, — напряжённо произнёс Маэдрос, — пока мы не продолжили спорить: стоит подходить ближе к Тангородриму или нет, и сколько воинов должны уйти на восток, чтобы выстроить крепости там. Решение этих вопросов слишком затянулось.

Хеправион кивнул и исчез за дверью среди порывистого ветра. Посмотрев ему вслед, Феаноринг взялся за письмо из крепости.

Текста было немного, однако эльф перечитывал его снова и снова, потеряв счёт времени.

К реальности вернул звук боевых рогов.

Бой с Глаурунгом. Золотой ручей на Невольничьей скале

В тусклом дневном свете, где зелёная трава казалась единственным цветным пятном во всём пейзаже, переливаясь серебром и бирюзой, по равнине скакала всадница на серой в яблоках лошади. Вырвавшись далеко вперёд, оставив позади свиту и воинов, леди с гербом лорда Новэ Корабела на доспехах спешила в осадный лагерь.

Выйдя навстречу, Финдекано и двое его военачальников понимающе переглянулись: да, эльфийка не была гордой тэлерийской принцессой с войском верных, вставшей на пути справедливой войны, однако серебряная дева, ведущая лучников, вызывала у аманских Нолдор только одну ассоциацию.

Эльфийка подскакала вплотную и, легко спрыгнув на траву, улыбаясь, сняла шлем, но увидев, как изменилось лицо героя Астальдо, когда он понял, кто перед ним, дочь лорда Новэ внутренне сжалась в испуганный трепещущий комок.

По-мужски преклонив колено, Линдиэль хотела начать произносить заготовленную речь, как вдруг поняла, что не помнит из неё ни слова. А обожаемый Астальдо смотрел сверху вниз безжалостным взглядом, в котором было лишь равнодушие и желание избавиться от ненужной вещи.

— Я не верю, что лорд Корабел прислал тебя, — произнёс любимый голос, по которому так скучало сердце! — Ты не понимаешь, леди, что война — не смотрины? Здесь находятся не для того, чтобы познакомиться, влюбиться и пожениться. Здесь убивают врагов!

— Я выучилась быть воином! — поднялась Линдиэль, пытаясь гордо улыбаться. — Я готова вступить в ряды твоей армии!

— А я не готов принять тебя. Твои пара сотен, конечно, хорошая подмога, и я бы оставил их здесь защищать наши границы, но ты, леди, отправишься домой немедленно!

— Я имею право не подчиниться, — стараясь не выдать эмоции, заявила дева. — И останусь на Ард-Гален со своими воинами!

— Их луки достаточно мощные, чтобы пробить нолдорские доспехи? — свысока поинтересовался Финдекано. — Если нет — думаю, стоит поучиться делать оружие у своих валинорских сородичей, только, увы, их, похоже не осталось в живых. Хочешь погибнуть и подставить Хитлум под гнев Дориата? В этом твой план, девочка?