— Я подумаю над этим, — усмехнулся сын Новэ Корабела, просияв от неожиданного успеха.

— Думай, а пока расскажи, действительно ли эти горы к востоку от равнины Таргелион принадлежат гномам?

Лорд кивнул.

— Тогда, — самодовольно улыбнулся Феаноринг, — я готов отметить границы своего королевства. И, мой будущий тесть, мы вместе обрадуем будущую королеву, показав обширные территории, которые скоро станут её владениями. Надеюсь, дорогой тесть, на твоих картах Таргелион не вчетверо больше, чем на самом деле?

***

— Конечно, нет, разве что… Совсем немного! — рассмеялась Пилинэль, встряхнув потрясающими локонами рыжеватого оттенка. — Я никому не раскрываю секрет красоты моих волос. Но за вознаграждение сделаю и тебе такие волосы, леди.

Линдиэль, поначалу испытавшая негативные эмоции по отношению к спутницам короля Карантира, оказавшись с ними около костра в компании музыканта, поняла, что зря думала о незнакомках плохо. Почему-то очень понравилось, что ни одна из троих эльфиек не бросилась на шею вернувшемуся владыке, когда тот в сопровождении Каленовэ и верных присоединился, наконец, к празднующим в шатре.

Убрав локоны под капюшон, Пилинэль взяла запечённого кролика.

— М-м-м-м, — блаженно закатила глаза рыжеволосая дева, — вкуснейшее мясо! — хитро переглянувшись с подругами, эльфийка проницательно посмотрела на дочь лорда Каленовэ. — У меня в последнее время на удивление прекрасный аппетит!

Оэруиль побледнела и, наскоро попрощавшись с Линдиэль, поспешила к матери и сёстрам.

***

— У меня тоже есть мечта, — отрешённо улыбаясь, с кубком ароматного вина в руке, нараспев говорил Морифинвэ, когда Оэруиль вошла в шатёр и добежала до родни. — Однажды мне она приснилась. Это была высокая белая башня на берегу дивного озера. Из самого высокого окна выглянула прекрасная сребровласая дева. Она встала на подоконник, а потом прыгнула и взлетела к ночному светилу, обняв его хранителя Тилиона. Дева и Майя стали целоваться и танцевать на фоне звёздного неба, а потом красавица вернулась в башню. Так повторялось несколько раз, я смотрел на прекрасную эльфийку и влюблялся в неё всё сильнее.

Оэруиль видела, как её мать и сёстры пытались понравиться черноволосому королю с безумными серыми глазами, в которых горел чудовищный огонь, как во взгляде монстра, заискивающе смотрели на него, томно вздыхали.

— Я захотел догнать прекрасную деву, — продолжал нолдорский король, — захотел, чтобы она целовала меня, а не этого небесного дурака! Я поднялся на башню, побежал к окну, в котором снова стояла моя любовь, бросился к ней, попытался обнять, схватить, но мои руки сомкнулись на пустоте — прекрасная эльфийка уже взлетела. И тогда я тоже прыгнул в небо. За ней. И упал.

Элиан и две дочери едва не рыдали от наигранного умиления.

— Король Карантир, — вздохнула супруга лорда Каленовэ, — ты будешь прекрасным мужем одной из моих дочерей. Кого из них желаешь сделать счастливой?

Оэруиль посмотрела на своих сестёр. Понимая, что мать не отступится, а сёстры слишком юны и глупы, чтобы видеть, кто перед ними, дева почувствовала, как задрожали губы.

«Я люблю сестричек, — вспомнив Гаэруиль и Каленуиль крохами, которым пела колыбельные, дева поняла, что сделает всё, лишь бы защитить их. — И не дам в обиду!»

— Я старшая дочь владыки Оссирианда, — стерев с лица скатившиеся слёзы, громко произнесла Оэруиль, — я и стану королевой!

«Я стану королевой, — подумала эльфийка, поймав на себе многие взгляды, среди которых не было ни одного искреннего, — я выживу! Взлечу до небес, кто бы ни пытался помешать!»

По взгляду Карантира было понятно, что ему всё равно, кто станет его женой. Элиан тоже было неважно.

«Мама…»

— Да процветают ваши земли, король Карантир и королева Оэруиль! — поднял тост лорд Каленовэ.

«Папа!»

Присоединиться к чествованию будущих молодожёнов поспешили все гости праздника, и единственной искренней эмоцией во взглядах и голосах было желание выпить прекрасного вина. Неважно, по какому поводу.

Повод для гордости

Взгляд снова и снова устремлялся на недостроенный дворец.

Сколько раз были предприняты попытки закончить работу, но руки каждый раз опускались, словно сама судьба не позволяла довести дело до конца, ведь… В этом не было смысла.

— Тебе всё же стоит отправляться в путь, Амбарусса, — обернувшись на младшего брата, вздохнул Питьяфинвэ. — Бери наших подданных, мою Галенлиндэ и уезжай в земли, указанные Нельо.

— Мы уедем только вместе, Амбарусса, — мрачно отозвался Тэлуфинвэ и пошёл на сторожевую башню, не дожидаясь резких возражений.

Оставшись последними из братьев на принадлежащей новому нолдорану земле, близнецы понимали: встреча с разведчиками Нолофинвэ неизбежна. Питьяфинвэ всерьёз готовился к бою: его жена вскоре должна была родить, поэтому Феаноринг не трогался с места, считая, что дальний путь сквозь снег и мороз может навредить будущей маме и малышу, а в верных дяди видел врагов, едва ли не более злобных, чем орки.

«Нолдор умнее тварей Моргота, понимаешь? — говорил младшему близнецу старший. — Поэтому более изобретательны! Вражда окончена лишь на словах и бумаге, а как на самом деле всё обстоит, никто из нас не знает!»

Тэлуфинвэ молча соглашался с братом, с горечью думая о самоотверженности, с которой Малявка готов защищать жену и будущее дитя, и чувствовал, как сдавливает грудь: он сам тоже обязан был поступать так же! И не поступил…

«Обещай мне, Последыш, — чертя схему расположения ловушек в лесу, дрожащим от злого напряжения голосом произносил Питьяфинвэ, — если ситуация станет безнадёжной, помоги Галенлиндэ спастись. Беги вместе с ней! Нет, не говори, что я должен быть с женой. Нет, я не смогу жить, зная, что не сделал всего ради её безопасности. Не смогу защитить — лучше погибну! Но задержу врагов, дам вам шанс! Да, я послал за помощью к братьям. Но, Амбарусса, мы слишком поздно заметили врагов».

Тряхнув головой, чтобы прогнать воспоминания, Тэлуфинвэ посмотрел на север. Синие знамёна. Они уже близко.

— Где она?! — послышался снизу ужасающий крик старшего Амбарусса. — Где Галенлиндэ?!

***

— И что нам делать, командир? — с неуверенностью в голосе спросил воин с сине-звёздной нашивкой на груди. — Отвечаю, обездоленных там в лагере немного, и больше половины — женщины и дети, но воины готовы к бою. Что, если на нас нападут из засады? Мы ведь не планировали сражения! Мы лишь разведка!

— Думаю, надо поговорить с обездоленными, — медленно произнёс главный из отряда.

— А если они начнут стрелять без предупреждения? Может, уйдём отсюда?

Предложение могло показаться смешным и жалким, однако никто не захохотал в лицо говорившего.

— Послушайте, братья, — подал голос эльф с набитой картами и записями сумкой, — я полагаю, мы можем отметить эту территорию владениями лорда Маэдроса, без каких-либо уточнений. Сами посудите: лорд Маэдрос — глава всех Обездоленных, они в его подчинении, и не имеют поимённого значения для нолдорана. Я отмечу на карте, что здесь тоже земля короля Нолофинвэ, а заправляет делами старший Феанарион. Население — около трёх тысяч. Приблизительно. Уверен, считать никто не станет. Рельеф местности начерчу близко к реальному. Ну что, как вам такое предложение?

Эльфы переглянулись. Идея действительно казалась заманчивой, на лицах засияли сдержанные улыбки.

— Рисуй карты, — отмахнулся командир отряда. — И не растягивай удовольствие.

Где-то высоко, среди обледенелых крон заунывно запел ветер, подтаявший днём снег начал превращаться в хрупкую корку. Со стороны расположения Обездоленных послышался хруст тонкого наста.

Нолдор, словно по команде, обернулись на звук, воины схватились за луки, остальные — за что получилось: в основном, за сердце или голову.

Из ранних вечерних сумерек, погрузивших замерзающий лес в полумрак, вышли три тёмные фигуры.

Дюжины взглядов, в которых страх и нежелание проливать кровь не слишком тщательно скрывались за маской презрительного превосходства, одновременно стали удивлёнными. Осуждение и восхищение отразились на лицах, вылились в слетевшее с губ скомканное приветствие.