Сердце дочери Арафинвэ упало.
— Возможно ли доверие между учителем и учеником, основанное на уважении тайн друг друга? — стараясь не показать страх от произнесённых слов, спросила Артанис. — Выдать чужую тайну — преступление, как и нарушение клятвы.
— Похоже, у тебя есть веские причины стоять на своём, — серьёзно сказала Мелиан. — Я тоже считаю, что любовь важнее ненависти, и только любовь способна прекратить кровопролитную вражду. Я правильно понимаю?
— Если будет на то воля Эру, — напряглась эльфийка, — владычица узнает всё, что пожелает. Но не от меня.
— Живущим вечно, — отрешённо улыбнулась королева, — нельзя любить то, что ушло. Мы должны существовать здесь и сейчас, и это главное, чему каждой из нас необходимо научиться. Ты поймёшь меня, Галадриэль. Но, будь моя воля, я бы уберегла тебя от такого понимания.
О многозначных словах
Впервые за многие годы Саэрос чувствовал себя по-настоящему счастливым. Сердце советника ликовало, радуясь сложнейшей задаче, подкинутой судьбой. Перед страстно влюблённым в дворцовые интриги эльфом словно положили настольную игру-лабиринт, в который есть тысяча входов, но лишь один даёт шанс найти правильный извилистый путь с развилками и тупиками за каждым поворотом. Продумывая в голове дюжины дюжин вариантов дальнейших действий, перечитывая снова и снова переведённые в трёх различных версиях контекста слова Ангарато, Саэрос ликовал: вот оно — истинное удовольствие!
Что же подразумевал этот эльф? Может быть, простачок Даэрон что-то недопонял? Он ведь тоже не носитель родного для аманэльда языка. Но кого ещё спросить? Кто будет честен и добросовестно выложит все накопленные знания и случайные догадки?
Король Тингол был на совете с самыми доверенными приближёнными, и впервые без своей королевы, чем также несказанно радовал Саэроса: советник, наконец, мог быть уверен, что владыка думает именно своей головой, а не повторяет внушённые чарами жены фразы.
— Ты уверен, Даэрон, что это слово может означать только лишения, на которые идут добровольно ради некой цели? — напирал советник на менестреля, который, хоть и рад был, что снова нужен королю, всё ещё таил обиду за продвижение Саэросом своей племянницы.
— Да, уверен, — резче, чем полагалось, произнёс Даэрон, — вынужденные лишения, которые выпадают на долю без возможности выбора — совсем другое слово. А действия, совершённые под гнётом угроз…
— Хорошо, — перебил советник. — А мог ли Ангрод говорить в переносном значении? Или клеветать? Может быть, у него личные счёты с кем-то из Нолдор? Почему он называл себя Нолдо, если он брат Финрода и Галадриэль, которые из рода Тэлери? Или это «названный брат»? Что ещё может означать это слово, Даэрон?
«Оставь меня в покое! — мысленно взмолился менестрель, с ужасом видя энтузиазм и неподдельный интерес в глазах короля и понимая: владыка и советник увлечены поиском смысла слов Ангрода настолько, что могут заниматься этим не одну сотню лет. — Я понятия не имею, сколько значений у слова "onoro"! И не хочу давать вам лишние поводы для размышлений! Отпустите меня, пожалуйста!»
— А что, если «братом» называют также и тех, кто предал братство? — с тенью издёвки в голосе поинтересовался Тингол, и Даэрону захотелось плакать.
***
Сон? Или явь? Мечта? Что впереди? Как правильно поступить? Стóит ли искать справедливость, способную навредить тем, кто помог, спас от врага, освободил и дал возможность дышать полной грудью?
Кирдан вышел к морю, вспоминая прежнюю береговую линию: она была прекрасна, изящно извиваясь лентой жёлтого песка, ласкаемая солёной водой с отражением звёзд. Сейчас холодный ветер с севера гонит тяжёлые облака, вот-вот повалит мокрый снег, уровень моря перестал подниматься, но песчаный пляж уже никогда не восстанет вновь из волн.
Понимая, чем может обернуться немилость короля Тингола, лорд Новэ покачал головой. Кирдан вспоминал, как из крошечного клочка земли, осаждённого орками, его владения расширялись и расцветали, влияние и авторитет в Белерианде быстро возрастали, в том числе и с помощью союзников и защитников Нолдор. Но что делать, если своенравному и весьма недальновидному королю вдруг захочется потешить самолюбие, выказав презрение тем, кто спас население Средиземья от угрозы с севера? Что, если личные дела Тингол решит превознести над государственными?
Вспомнив о переданных гонцом короля посланиях, Новэ сделал вывод: необходимо следовать политике короля, однако своя выгода всё же важнее.
— Великий Владыка Улмо! — устремляя взгляд к горизонту, нараспев произнёс Кирдан. — По твоей воле остался я на этих берегах, хоть и мог бы выстроить невиданный доныне флот и уплыть со всеми, кто мне дорог, на Заокраинный Запад! По твоей воле я подчинил эльфам прибывающую с ледника воду и обуздал восточные реки! Ты сохранил жизнь моему роду и прислал помощь из Валинора, когда наши силы были на исходе! Я не устану благодарить тебя, мой единственный Владыка! Сделаю всё, что в моих силах, только дай мне знак!
Ветер с севера усилился, пригнал на каменистый берег волну, выбросив из моря полумёртвого палтуса со следами зубов на чешуе и обгрызанными плавниками. В пасти рыбы что-то блестело, и, присмотревшись, лорд Новэ с изумлением обнаружил застрявший в глотке морского хищника кулон-звёздочку с синим камнем в центре.
Теперь дорога красивая
Стрелы вылетели из тьмы абсолютно бесшумно, и если бы лучники могли целиться точнее, не ослепляемые колдовским мраком, пали бы все волколаки, охранявшие идущих на север людей. Выжившие и легкораненые звери бросились в нападение, скрывшись в непроглядной черноте.
— За лорда Каленовэ! — послышались выкрики, и стрелы полетели снова. — Смерть рабу тирана! Убейте смрадных тварей и их грязного предводителя!
— Смерть Саурону! Сдохни, Бауглирмул! Грязный раб тирана!
Тхурингветиль обратилась летучей мышью и взмыла в воздух. Призвав чарами волков к порядку, воин Мелькора направил одних в атаку, а другим приказал кружить вокруг растерявшихся людей, словно вокруг неспособного думать стада, чтобы не разбежались и не сгинули в лесу. Среди истошного визга женщин, временами напоминавшего поросячий, и воплей детей, испугавшихся ора матерей, послышалось рычание, похожее на звериное, и, схватив деревянное и костяное оружие, сделанное для дикарей щедрым Дарителем, мужчины племени бросились в слепую атаку. Майя хотел поначалу остановить дикарей, но, подумав, не стал мешать: погибнут всё равно не все — волколаки успешно справятся с небольшим отрядом эльфов, беременных женщин много, а выжившие в бою мужчины смогут гордиться собой, возьмут столько жён, сколько захотят, и численность племени восстановится очень быстро. И столь же быстро преумножится.
Обезумевшая от страха женщина, закутанная в шкуры, выпучив пустые глаза и выставив вперёд грязные руки, бросилась к Майя, жалобно воя, моля таким образом о помощи. Стрела с белым оперением пролетела между ней и воином Мелькора, женщина рухнула на четвереньки, подползла и начала вылизывать сапоги Дарителя. С отвращением, однако осторожно, оттолкнув от себя дикарку, Майя, закрываясь щитом, показал, как надо прятаться за телеги и деревья, а сам всмотрелся во тьму. Криков доносилось всё больше, стрел летело заметно меньше.
— Будь ты проклят, Саурон! — крикнул кто-то, видимо, умирая.
Злую усмешку ненавистного врага этот эльф не увидел.
***
Оказавшись высоко в кронах, в последний миг увернувшись от выпущенной из мощного лука стрелы, летучая мышь проследила, откуда неслась оперённая смерть, и ринулась во мрак.
Удар в живое тёплое тело оказался достаточным, чтобы сбросить эльфа с дерева, и, довольная собой, Тхурингветиль снова взмыла вверх. Маневрировать между ветвями существу столь крупного размера было непросто, однако азарт боя, охвативший прислужницу Мелькора, оказался сильнее любых сложностей. Не замечая ран, оставленных сучьями на перепонках крыльев, мышь бросилась ещё на одного стрелка. Соратник потенциальной жертвы заметил опасность, выстрелил, и Тхурингветиль пришлось резко менять курс. Едва не врезавшись в сухой ствол векового ясеня, летучая мышь выбила из рук случайно замеченного во мраке эльфа лук, впилась когтями в лицо. Давясь криком боли, воин выхватил кинжал и вонзил во врага. Быстрая реакция спасла прислужницу Мелькора от гибели, однако боль резанула в основании крыла, и, саданув лапой по глазам лучника, мышь полетела вверх на безопасное расстояние.
