— Ты мне так и не ответил, — обратился он к Брегору с вызовом, — а вопрос был для меня важен.

— У нас с Мельдир пока нет сыновей, — вождь напрягся, — кроме тебя. Я тобой занимаюсь больше, чем родными дочерьми. Конечно, Мельдир не рада. Ни одна мать такое не одобрит.

— А я не об этом, батя, — Бреголас хмыкнул. — На вопрос о ревности Мельдир ты мне ответил «Не знаю», и этого достаточно. Ты не ответил на вопрос, заданный на похоронах.

Брегор поджал губы. Упорство приёмного сына было объяснимо не только серьёзностью и важностью для полуэльфа темы, но и одним из законов семьи: обязанностью давать исчерпывающие разъяснения всему. И любой имел право требовать.

Когда на семью вождя обрушилась череда смертей, начиная со старика Борона и заканчивая хозяином приюта, к которому Бреголас, разумеется, относился хоть и противоречиво, но трепетно, юноша долгое время молчал, но в день прощания с Белемиром, стоя около свежей могилы, вдруг задал вопрос:

«Батя, я тоже однажды состарюсь и умру? Или я бессмертный?»

Брегору нечего было ответить, поскольку в Фиримаре не проживали полукровки старше двух десятков лет. Дети двух рас отличались от людей не столько внешне, сколько удивительной памятью и способностью быстро обучаться, они больше походили на эльфов лицами и статью, однако не обладали абсолютным здоровьем, из чего напрашивался вывод: перэльдар — не бессмертны.

— Я не знаю, — как только мог убедительно сказал Брегор. — Пойми: полуэльфы не так давно появились в Фиримаре, мы не можем об этом судить.

— Если дети эльфов и людей не могут жить вечно, — серые глаза Бреголаса стали страшными, — значит, Арда обречена.

— Вовсе нет.

— Да, батя. Это значит, что смерть сильнее жизни.

Решив не продолжать неприятный разговор, вождь ускорил шаг. На площади собирался народ, нетерпеливо требуя кровавого зрелища и толкаясь у помоста, куда вывели лохматого, заросшего бородой мужчину со связанными за спиной руками.

— Детей, морготов гад, совращал, а потом убивал! — донеслись слова судьи.

Толпа кровожадно взревела.

— Я бы ему кишки выпустил и жрать их заставил, — со злой насмешкой проговорил юный полуэльф.

— Мы не для этого здесь, — серьёзно сказал Брегор, подошёл вплотную к приёмному сыну, который уже был выше «бати» на полголовы, заговорил тише: — Ты — будущий командир армии. Скоро поедешь готовиться к жизни на севере, а потом и за горы отправишься. Ты должен уметь находить среди собратьев тех, кто станет верно служить тебе. Я привёл тебя сюда не ради того, чтобы смотреть, как совратителю детей переломают кости, а потом швырнут в яму подыхать. Здесь сегодня есть те, кому достанется несколько плетей за драки или месть родни жертв за случайные убийства. Преступники бывают разные, и нужно уметь отличить среди них тех, кому просто не место в мирной жизни. Они найдут себя в землях врага, где им можно и нужно будет убивать, разорять, наводить ужас. Тебе ведь тоже скучно жить, каждый день заниматься хозяйством, да, Бреголас?

Юный полуэльф потёр руки. Он уже вряд ли слушал и понимал, что ему говорят: в серых глазах проступало всё больше кровожадности, дыхание участилось.

— Ты должен уметь выбирать тех, кто способен не пьянеть от крови. И сам должен уметь не пьянеть.

Слова не помогли, пришлось встряхнуть.

— Туив!

— Не называй меня так, — немного опомнился полуэльф. — Это имя мне дали те, кто меня бросили!

— Тогда слушай. Батю.

Вопли истязаемого насильника стали отчаяннее, мольба о пощаде превратилась в несвязное мычание.

— Этот нелюдь скоро подохнет, — Брегор посмотрел в глаза юноши. — А тебе — жить и воевать. Запоминай тех, кто здесь собрался. Запоминай, как они реагируют. Здесь сейчас — твои будущие подчинённые.

Бреголас нехотя отвёл взгляд от окровавленного преступника и палачей с дубинами, посмотрел на толпу. Многим нравилось жестокое зрелище, кто-то даже советовал, как надо правильно мучить гада.

— Орки, — произнёс вождь, — такое же абсолютное зло, как и этот осуждённый. И пусть все, кому хочется причинять боль, делают это с теми, кто подобную участь заслужили. А не с нашими детьми, братьями и жёнами.

***

— Брегору есть дело до всего, — подытожила Бериль, вытягивая ноги и слегка растирая их ниже колен. — Но я хочу сама управлять делами приюта. Моя Аданэлька мне во всём помогает, старшие тоже уже с шеи слезли, а Гваэрон… Слушай, Берен, скажи честно: тебе, кроме жены, кто-то нравится? Я Лил не скажу, честное слово!

Мужчина не ответил, но смутился так, что всё стало понятно.

— Я ему рожу сковородой разобью! — вздохнула сестра вождя. — Но потом. Мне сейчас резкие движения лучше не делать. Неужели я правда такая некрасивая стала, а? Ну а кто мне дитё за дитём засаживает? А? Эх, ладно. Так что, впишешь меня в управляющие?

Увидев, что Берен колеблется, Бериль поднялась и села рядом.

— Я не заберу у тебя наследство, — спокойно произнесла она, словно уговаривала ребёнка не капризничать, — мне нужно только одно: чтобы ты вписал моё имя в список…

— Ладно, Бериль! — беоринг подскочил, как юная дева, испугавшаяся настырного ухажёра. — Ты давно и славно трудишься на благо приюта, тебе и делами заниматься.

— Так-то лучше.

Берен облегчённо вздохнул:

— Слушай, мне надо задания на завтра подготовить, а в голове такая неразбериха! Давай утром поговорим, а?

Угукнув, младшая сестра вождя направилась к выходу напоминающей утиную походкой. Да, Бериль давно перестала быть привлекательной, но, изменяя ей, муж неоправданно рисковал.

— Если она брату пожалуется… — покачал головой Берен, кладя на стол стопку листов, кору и глиняные таблички.

Мысль о том, что наследством придётся делиться, нервировала в основном потому, что супруга будет злиться. С другой стороны — зачем ей приют? Школы и книгохранилища вполне достаточно. Да, большинство жителей Фиримара предпочитали отдавать детей в эльфийский Дворец Знаний, но ведь не у всех хватало смекалки и усидчивости на учёбу у бессмертных.

Берену не нравилось, что в человеческую школу в основном попадали самые слабые и непослушные ученики, но Брегор уверял: однажды ситуация изменится. Надо лишь стать с эльфами на одну высоту.

Легко сказать! Но раз вождь хочет, придётся выполнять.

Берен протёр глаза, выпил крепкий отвар, чтобы взбодриться. Помогло слабо, но чувство долга перестлило усталость, и перо заскрипело по бумаге.

Встать на одну высоту с эльфами! Очнись, вождь! Для этого надо стать бессмертным!

Примечание к части Автор стихов Дементьев А. Д.

Самое время для беседы

Мальчишка раздражал.

Раздражал бесконечными глупыми вопросами, и подозрительным молчанием.

Раздражал шумной беготнёй и беззвучным сидением в закрытой комнате.

Раздражал смехом и плачем.

Бессмысленными успехами и глупыми горестями.

Надоедливой нежностью и непозволительной грубостью.

Слепой любовью к отцу и неумением делать вообще ничего!

Недогадливостью и неспособностью к наукам.

Он всё, абсолютно всё делал не так! Ему бы только носиться с другими мальчиками!

Отвратительный ребёнок! Зачем он родился?

Андрет со злостью толкнула ставни, высунулась в окно второго этажа.

— Фарагор!

— Да, мам! — мальчик, ещё не юноша, но уже нравившийся девочкам, бросил игры и подбежал к дому, задрав голову.

— Не ори на весь Дортонион!

— Нам весело!

— Я сказала: «Не ори!»

Он ещё смеет спорить! Гадкий ребёнок! Копия отца! Словно мать вовсе не участвовала в появлении этого чудовища на свет.

— Ладно!

Делает вид, будто соглашается, но ведь через мгновение опять заорёт!

Швырнув полотенце на горячую кастрюлю, Андрет вытерла руки и бросилась к выходу из дома. Где угодно лучше, чем здесь! Скоро из кузницы вернётся муж, начнёт требовать всё подряд! Как будто сам не может себе обед в тарелку положить! Устаёт он! Ой-ой-ой!

Прокручивая в голове постоянно повторяющийся пустой разговор с Фаранором о том, что ему нужно больше поручать подмастерьям, нанять, в конце концов, ещё помощников, чтобы не приползать домой без сил и злым на весь мир, Андрет выругалась и ускорила шаг. Раздражение росло с пугающей скоростью, и главной причиной было понимание, что время уходит. Когда-то могучий кузнец уже не мог работать самым тяжёлым молотом, а сияющая юной свежестью женщина утратила красоту молодости. Бесспорно, для своих лет Андрет оставалась привлекательной, но…