Зачем-то обернувшись в прожжённый плащ, Макалаурэ осторожно спешился.

— Спасибо, что согласился, — с горечью проговорил Тэлуфинвэ, и от его слов стало не по себе.

***

— Не понимаю, почему мой шатёр ставили так долго! — возмущался Туркафинвэ, пригласив к себе Амдира, братьев и сына Асталиона.

Хуан лежал с закрытыми глазами у ног хозяина, мерно дыша. Могло показаться, что пёс крепко спит, ничего не замечая вокруг.

Внимательно выслушав воина Дориата и Линдиро, Туркафинвэ поблагодарил эльфов за смелость и вежливо выпроводил, оставшись наедине с братьями.

— Знаешь, Тьелко, — усмехнулся Карнистир, наливая себе сразу два сорта вина разной крепости в один кубок и добавляя какую-то прозрачную жидкость из пузырька, лежавшего в поясной сумке, — мне нравится твоя способность обсуждать важные дела в отсутствии королей.

— Макалаурэ куда-то ушёл, — ярко-синие в свете свечей глаза Туркафинвэ вспыхнули, — я не собираюсь его искать. Придёт, расскажу, что спросит.

— А что не спросит?

— Морьо, — беловолосый Феаноринг сел удобнее, — что ты от меня хочешь?

— Потом обсудим, — поднял кубок Карнистир.

— Хорошо.

Туркафинвэ оглядел остальных братьев: Питьяфинвэ ковырял ножом мясо, смотря куда-то сквозь полы шатра, Куруфинвэ и вовсе, казалось, спал.

— Я вот о чём подумал, — снова заговорил Тьелко, — о нас разлетелась молва, и, наверно, даже в отдалённых маленьких поселениях слышали о воинстве посланников Валар. Можно только догадываться, как именно описывали нашего короля-отца, но тех, кто его видел и знал, практически не осталось. Зато у нас есть ещё один Куруфинвэ, выглядящий практически, как…

— Это бред сумасшедшего орка! — вскочил, как ошпаренный, Курво.

— Выслушай сначала!

— Нет!

Карнистир хмыкнул и налил себе снова. Питьяфинвэ перевёл взгляд на Тьелко, смотря на него с подозрением.

Вдруг Хуан навострил уши и поднял голову. Отдав псу мысленный приказ идти проверить, всё ли в порядке, Туркафинвэ поморщился:

— Морьо, не знаю, что ты там пьёшь, и знать не хочу. Наливай.

***

— Вы правда не нашли тело? — после долгого молчания спросил Тэльво, отведя, словно с трудом, взгляд от спокойно журчащей реки.

Младший Феаноринг не поднимал с глаз низко опущенный капюшон черного тёплого плаща, лицо почти полностью скрывала тень.

— Да, — вздохнул Макалаурэ, — зачем мне врать?

— Чтобы оправдать себя? — Тэлуфинвэ испытующе посмотрел в глаза брату. — Мы ведь должны были идти на те переговоры все вместе, но у каждого нашлись свои причины и отговорки, чтобы бросить брата одного. И теперь каждый из нас оправдывается, убеждает себя, что Нельо не погиб, что однажды он вернётся, живой и здоровый, простит нам наше бездействие, и всё станет хорошо.

— Зачем ты мне это говоришь? — Макалаурэ и так было гадко на душе, а после слов брата стало совсем плохо.

— Я просто хочу понять, куда ты пойдёшь дальше, наместник.

— Мне нечего ответить, — мрачно произнес менестрель.

Тэлуфинвэ понимающе покачал головой.

— Путей много, — сказал он, — не знаю, что вы выберете, а я буду исполнять нашу Клятву. Однажды я попробовал отступить…

— Иримэль очень красиво пела, — опустил голову Макалаурэ, — в её музыке была магия. Знаешь, однажды я случайно услышал её голос, когда Иримэль думала, что рядом никого нет. А потом… Мне было плохо, я напился снадобий и… Почему-то пел её песню.

— Это месть? — попытался улыбнуться Тэлуфинвэ. — Сначала я наговорил тебе неприятных вещей, теперь ты мне?

— Нет, что ты! Мне просто…

Договорить Макалаурэ не успел. Из леса донеслись крики: наместника искали подданные.

— Господин Канафинвэ! Гонец от Моргота!

Братья вскочили на ноги. Гонец? От Моргота? Ещё одни переговоры?

***

Огромная лохматая тварь, вдвое больше волколака, с костяными наростами на морде, припала на мощные передние лапы, водя оранжевыми светящимися глазами и скалясь. Всадник был высокий и стройный, словно эльф, но плоское широкое лицо с серо-жёлтой кожей выдавало его происхождение.

На выставленное чуть вперёд предплечье, скрытое металлическим литым наручем с узором из звериных следов, села огромная летучая мышь с густым тёмно-серым мехом и лиловыми глазами со зрачками, как у кошки. Ещё одно крылатое существо, не уступающее размером волку, сидело высоко в ветвях, вцепившись жуткими когтями в ствол, оставляя глубокие истекающие смолой раны на коре.

— Ваш предыдущий король не удостоил вниманием гонца Владыки, — прошипел режущий слух голос из ветвей, — что насчёт нового? Кто он? Пусть покажется.

— Какое тебе дело, кто здесь главный? — вдруг вышел вперёд с гордо поднятой головой Курво. — Король у эльфов только один, и его имя Куруфинвэ. Пусть ваш владыка-пустослов попридержит змеиный язык и не распускает мерзкие сплетни о смерти нолдорана!

Карнистир и Питьяфинвэ незаметно переглянулись, шокированные речью брата. Туркафинвэ довольно хмыкнул.

— Змеиный, говоришь, — прошипела тварь с дерева. — Да только настоящая ложь звучит из твоих уст, крысёныш.

— Я — король Куруфинвэ! — почти как отец, произнёс Курво. — Говори, что Моргот нижайше молил передать мне.

— Ой, дура-а-ак! — прошептал Карнистир.

— Я слышал, — хмыкнул орк, сидевший верхом на исполинском волколаке, — ваши слуги побежали звать наместника. У заморских тварей принято править одновременно двум королям и наместнику? Вы либо тупы, словно древесные царьки, либо дурачите Владыку Севера.

— Король Куруфинвэ — это я! — снова повторил Курво, заметив, что Макалаурэ уже подошёл достаточно близко, надеясь, что брат услышит его и поймёт правильно.

Колыхнулись ветви, зашуршала трава, и в лицо тому, кто назвался королём, прилетела ядовитая змея. Успев увернуться и избежать укуса, Куруфинвэ выхватил сверкающий золотом и рубинами меч, направляя его в сторону огромной крылатой твари, которая уже снова сидела на дереве, калеча ствол.

— Яд, — прошипела летучая мышь, — не берёт истинного короля! Испугался — не владыка. Истинный король сможет излечить от яда любые раны! А тебе самому нужен лекарь.

— С чем вы пришли? — громко и напевно спросил Макалаурэ, незаметно применяя чары. — Зовёте на переговоры?

Линдиро и его воины мгновенно встали рядом с наместником, держа наготове оружие. Амдир делал вид, что ему всё равно, но его лучники видели незаметно для остальных поданные командиром знаки.

— У вас день на размышления! — летучая мышь, сидевшая на руке орка, взмыла в воздух и бросила к ногам Макалаурэ большой свиток. — Мы вернёмся за ответом.

— День? Как вы считаете дни? — серьёзно спросил наместник.

— Это время, которое потребовалось палачам, чтобы заставить вашего короля написать письмо! — расхохотался орк, и волколак с наездником на спине одним прыжком исчез среди деревьев. Летающие твари последовали за ним.

За короткий миг обнажив кинжал, нагнувшись к траве и нанизав змею на лезвие, Амдир выпрямился и хмыкнул:

— Если как следует проварить, будет вкусно. Не доваришь — отравишься.

Макалаурэ поднял свиток, отчаянно борясь с дрожью в руках. Бумага показалась тяжелее стальной опоры для лестницы, но ведь наместник должен быть сильным…

Прости меня, брат!

— Оставьте меня!

Почему-то эти слова дались Макалаурэ очень тяжело. Он видел, как злится Туркафинвэ, как снова ушёл в себя Морьо, как близнецы, теперь такие непохожие, делают вид, что одобряют действия брата-наместника, как Курво затаил обиду… Макалаурэ всё это видел и даже больше, чем хотел. Возможно, он был не прав, уединяясь и не показывая никому послание Моргота. Но ведь… Возможно, прав! Менестрель на примере собственной семьи во всех подробностях увидел, как уродует жажда власти, и это отвратительное зрелище навсегда неизлечимо изранило сердце.

Непослушными пальцами сломав печать с изображением короны с Сильмарилями и с особым удовольствием раскрошив её в пыль, Макалаурэ развернул свиток.