Балрог небрежно махнул ладонью, начертил алые стрелки.

— Я так и думал, — кивнул наместник. — Благодарю и вас, бдительные стражи, и крылатых разведчиков, и самого Владыку Мелькора!

— Принято, — пламя Утумно разгорелось ярче. — Счастливо оставаться, хранитель востока. Слава Владыке Мелькору!

Майя снова поклонился. Похоже, пора менять стратегию, и хорошо, что есть идеи, как именно это сделать.

Примечание к части Иллюстрация от Arisen

https://vk.com/photo-185183650_457239404 Фанглиндур

Жизнь всегда заставляла сравнивать то, что есть, с тем, что могло бы быть. И текущее положение дел каждый раз проигрывало упущенным возможностям, а способы сделать правильно и лучше неизменно лежали на поверхности.

И почему-то всегда — абсолютно всегда! — расплачиваться за ошибки приходится не тому, кто их совершает!

Когда в покоях-тюрьме один за другим щёлкнули замки, мир пленённого Фанкилем эльфа, только-только собравшийся из осколков, рухнул и рассыпался опять, взгляд против воли скользнул в сторону окна, неизменно плотно занавешенного — единственного, из которого была видна тюрьма-колодец.

Что случилось? Неужели пленник снова нужен страдающим?

Запертая дверь в покоях в целом ничем не отличалась от незапертой — эльф боялся выходить в коридор, старался не издавать никаких громких звуков, а если страх новых издевательств выливался в крик и слёзы, прятался в подушку. Однако факт того, что пленнику не доверяют настолько, что пришлось повернуть ключ в замочной скважине, нанёс сокрушительный удар по едва набиравшей силу воле, и пленник, сотрясаемый дрожью, замер за столом, где до этого пытался что-то читать.

Разум услужливо пытался защитить отчаявшегося эльфа, подкидывая мысли о том, что у себя дома он тоже был пленником. Что дало юному Квэндо с «чёрной» кровью Авари вечное военное положение, взращиваемое амбициями недальновидного отца? Ответ — ничего! Только ощущение несвободы, постоянного требования стремиться к победе и один лишь верный путь — с оружием на север. Или на восток. Но ведь не все противники Моргота жили войной! Да никто не жил войной! Никто! Только Химринг и кучка тех, кто попал под влияние желающего отыграться за свою же глупость лорда!

Башня-колодец притягивала взгляд даже сквозь плотные шторы. Вот оно — светлое прекрасное будущее неудачника, которому не позволили самому решать, куда, с кем и для чего идти!

Это ведь искажение, да? Так не должно быть. Это искажение, и Моргот понимал, что сделал нечто неправильное, он хотел не допустить дальнейшего распространения скверны в Эа, но ему не позволили всё исправить! Моргот… Чёрный Враг. Но чей он враг? Тех, кто решил наблюдать за страданиями и болью искажённых существ в искажённом мире? Он враг света, но нужен ли такой проклятый свет?!

— Я ведь тоже «чёрный», как нарекли моих предков «светлые» Валар. Я из рода Мориквэнди!

С поворотом ключа в замке вся жизнь сфокусировалась в одной точке — на скрытой шторами башне-тюрьме. А ведь можно было не воевать! Можно быть помириться с верховным нолдораном, строить у себя прекрасные дворцы, а не давящие красно-серыми стенами крепости! Можно было признать, что в искажённой Арде есть место искажению! Это ведь очевидно! Почему нельзя просто позволить ему быть?

Взгляд устремился к запертому замку и обратно в окно. Похоже, мечты об эльфийских дворцах воплотились в жизнь во дворце айнурском. Только обратная сторона кричащей волшебной роскоши — тюрьма-колодец. Надо признать её право на существование и не мечтать разрушить? Это ведь искажение, неотъемлемая часть Арды…

Запертый замóк был неподвижен и безмолвен, и пленник подумал, что дело не в его неверных действиях. Нет, просто Фанкиль получил от него все сведения, какие хотел, поэтому теперь, когда победа Моргота гарантирована, можно… Можно всё. Его сторонникам можно всё! А тот, кто хоть раз, хоть однажды, вопреки разуму и происхождению, назвался светлым, никогда не станет для Чёрного Врага своим.

Прозревшего будут вечно клеймить предателем и обрекать на муки.

Башня. Её не видно, но она там… Она ждёт.

Ключ в замке повернулся, и обрушившаяся на голову пленника тьма лишила зрения, слуха и разума.

***

Из крутящегося до тошноты полумрака вырвал орочий смех и слова:

— Чего обделался? Пошли, хозяин зовёт.

Под руки резко подхватили и выволокли из-за стола. Можно было бы начать сопротивляться и сказать, что пойдёт сам, однако эльф чувствовал — дополнительная опора не помешает, и гордость сейчас будет лишней.

«Пусть ведут, зато не упаду».

— Зачем?.. Зовёт? — выдавил слова невольник.

Орки расхохотались. Дрожащий голос эльфа веселил их так сильно, что воины Фанкиля не могли сдержаться.

«Хорошо, что это не люди», — подумал пленник, с содроганием вспоминая, как с ним обращались Младшие Дети Эру.

— Не боись, — усмехнулись сзади, даже не пиная беззащитного невольника, — тебя отвезти куда-то надо, и всё.

Уверившийся, что наступают последние мгновения жизни, и повезут его куда-нибудь на площадь для публичной жестокой казни, эльф зажмурился, однако слёзы сдержать не удалось.

Орки снова загоготали.

Коридоры и лестницы быстро закончились, во дворе замка ждала крытая повозка, в которую затолкали обессилевшего от страшных догадок невольника, и начался долгий путь.

***

— Ты нужен мне здесь, — первое, что услышал эльф, когда дорога завершилась, и стражники-орки выволокли его в ночную тьму и пронизывающий холод пустыни.

Майя Фанкиль стоял на подступе к зелёному холму, на котором среди богатого сада возвышалась золотая башня с длинным шпилем на покатой крыше.

— Это один из моих храмов, — сказал восточный наместник Мелькора, указывая вверх, — здесь ты будешь жить и помогать мне становиться сильнее. Я нарекаю тебя Фанглиндур, и отныне ты мой верный слуга и помощник. Ты и другие служители храмов должны придумывать и совершенствовать ритуалы, чтобы ваш повелитель мог обрести сокрушительную и созидательную мощь Старших Айнур. Если будете усердными слугами, мы все скоро станем независимыми от Вала Мелькора. Если же нет, — Фанкиль усмехнулся, в свете луны его волосы казались абсолютно белыми с оттенком золы, — мне придётся применить к вам имеющуюся силу. Ты знаешь, что даже её вполне достаточно. Для тебя.

Фанглиндур, содрогавшийся от холода, растерянно закивал, и вдруг, неожиданно для себя, оказался на коленях. Стражники, которые помогли принять правильное положение, усмехнулись, а из золотого храма вышли люди в алом и оранжевом, с интересом наблюдая за происходящим.

— Свобода от Мелькора, — напомнил Фанкиль, — вот наша цель. И мы её достигнем, не став рабами остальных Валар. Не об этом ли мечтал твой предок, Фанглиндур?

Эльф ответил согласием, а разыгравшаяся прошлой ночью песчаная буря трусливо отступила на юг.

О Звезде Путеводной

Свет теперь казался отвратительным. Любой. Будь то мерцание звёзд, сияние луны или жар солнца.

Поначалу Хатол думал — это пройдёт, просто надо привыкнуть, что больше нет вечного вонючего мрака, который в какой-то момент стал привычным и начал казаться нормой.

Однако время шло, и чем дальше позади оставались вражеские земли, тем тяжелее становилось на душе. Уходя в родные края вместе с дюжиной соратников, которым выпал жребий отдохнуть и повидаться с семьёй, сын оставшегося в Дор-Даэделот Магора с каждым днём чувствовал себя отвратительнее, чем вчера.

«Это не недоверие, Хатол, — объяснил своё решение командир разведчиков, — и не повышенная забота отца о чаде. Знай: каждый из нас ошибается, и порой за это расплачиваются другие, и мы готовы к подобным вещам. Никто из нашего отряда не считает тебя вредителем, но тебя как предателя запомнили алкарим. Те, кто гнались за тобой, живы, они рассказали о тебе другим, поэтому ты должен исчезнуть из отряда разведчиков на некоторое время».

Юноша понимал — отец не сказал всей правды, и на самом деле считает своего отпрыска опасным глупцом, поэтому больше никогда не позволит отправиться в Дор-Даэделот. Вот и конец всем мечтам о подвигах!