Спешно покидая шатёр, король и его подданные, думая о предстоящих важных делах, не заметили, как бывший нолдоран, побледнев, замер, смотря перед собой в одну точку. По вискам к отрастающим волосам, цвета огня и пепла, скатились слёзы.

— Всё хорошо, — с трудом выдохнул Майтимо, когда знахари, увидев его состояние, бросились помогать. — Мне просто нужно… время.

— И выпить? — спросил сын Митриэль, пряча дрожащие руки.

— Да, пожалуй, — часто заморгав, улыбнулся Феаноринг.

— Наливай всем, — подмигнула Зеленоглазка. — Опустошим запасы за здоровье лорда Маэдроса!

— Это хороший тост, — согласился сын Митриэль. — За лорда Маэдроса!

— За лорда Маэдроса! — поддержал оставшийся в шатре Аранаро. — За легенду!

***

Близился рассвет.

Направляясь через лагерь в свой шатёр, Нолофинвэ с трудом воспринимал реальность, и лишь звонкий девичий голос, долетевший от одного из костров, где пели и танцевали захмелевшие эльфы, заставил немного прийти в себя.

— Славься владыка Финвэ Мудрый! — крикнула племянница Аклариквета.

Весёлая танцевальная мелодия, которую играли три арфы, лира и флейта, сменилась медленным печальным напевом, слова проникали в сердце, и нолдоран почему-то остановился. Сопровождавшие его верные последовали примеру владыки.

— В чёрном кожаном плаще, — донеслось таинственное печальное пение Слезы, — ты стоишь у края обрыва.

Холоден ветер был в твоём окне,

И ты увидел небо — небо над обрывом.

В комнате холодного рассвета

На мраморном полу застыло лето.

По углам вино и кровь разлито,

И ты не заметил, как небо стало ближе.

— А небо смотрит вниз, небо смотрит вниз, — насмешливо подпела Улыбка.

— Ночной полёт над землёй, — Слеза вступила, и музыка обрела магию, — семь тысяч взмахов ввысь,

Без права возвращения.

Обретшие крылья, не спустятся вниз.

— Два поворота ключа, — пение Улыбки показалось страшной иронией, — осталось

Совершить три шага до двери.

На белые стены падёт луч рассвета,

И ты увидишь небо — небо над обрывом.

— И сребли когти вечности

По мокрому стеклу.

Три шага неизбежности

И выдох на краю.

— Небо стало ближе, небо стало ближе.

— Ночной полёт над землёй,

Семь тысяч взмахов ввысь,

Без права возвращения.

Обретшие крылья, не спустятся вниз.

— Славься король Нолофинвэ!

Только что обретший полную власть над Нолдор эльф вдруг совершенно растерялся и поспешил скрыться в шатре. Нужно придумать речь для народа! Нужно! Почему страх не путал мысли настолько сильно? Почему триумф лишил рассудка?!

«Небо стало ближе… Небо над обрывом».

Примечание к части Оригинал песни - "Небо над обрывом" АфродеZия

Не предадут. Не теперь

— У меня для вас радостное известие, собратья! — крикнул, выпрямившись во весь рост, Аралкарион, поднимая факел. — Заканчивается моё дежурство, а тот, кто меня сменит, может оказаться не таким принципиальным, пожалеет вас и пропустит.

Дис, так и не ушедшая отдыхать в палатку, закатила глаза.

— Их пропустят по приказу нолдорана, — вышел из лагеря Варнондо в сопровождении дюжины воинов. — Мне велено сопроводить вас к Холму Слова, где вы примите участие в торжестве, а после — сможете увидеть того, к кому прибыли.

— Я знахарка! — снова запротестовала Дис, вскакивая с места. — Знахарка! Я должна быть рядом с моим королём! Мне не нужны ваши торжества!

— Наши торжества, — поправил эльфийку Варнондо. — Когда король созывает народ, отказывать нельзя.

— Мой король нуждается в моей помощи! — Дис подошла вплотную к воинам. — Вы не имеете права меня не пускать!

— Нельяфинвэ Феанарион больше не король, — спокойно, почти не показывая внутреннего напряжения, произнёс военачальник, но рука невольно потянулась к мечу на поясе. — Он отрёкся от власти в пользу короля Нолофинвэ в благодарность за спасение из плена Моргота. Отныне мы — единый братский народ, как было в начале правления нолдорана Финвэ, пока безумец Феанаро Куруфинвэ не посеял в Тирионе, а потом и во всём Амане, вражду. Мои воины сопроводят вас.

Среди Нолдор Первого Дома повисло молчание.

— Идём к Холму, — сказал собратьям командир верных Макалаурэ, — выслушаем, что нам хотят сказать.

Аралкарион смотрел на Варнондо с высоты частокола с нескрываемым презрением. Казалось, ещё немного, и Нолдо позволит себе непозволительное. Однако, отмахнувшись искалеченной рукой, воин тихо выругался и пошёл на отдых, сдержанно приветствуя собрата, заступающего в караул.

Дис трясло от злости, она хотела снова требовать пропустить её к нуждающемуся в помощи эльфу, но кто-то взял под руку и повёл в указанном Варнондо направлении.

***

Чувство было слишком хорошо знакомым и каждый раз, возникая, сопровождалось надеждой более никогда его не испытать, обещая оставить в покое. Однако снова возвращалось.

Этим чувством был страх. Парализующий, заставляющий замерзать у жарко пылающего камина и бояться выглянуть из собственного шатра. Страх внушал, что в любой момент могут ворваться свои же верные охранники и…

Нолофинвэ осушил одним махом кубок вина, присланного лордом Кирданом, совершенно не заметив ни вкуса, ни аромата, встал из-за стола, подумав, что надо сесть так, чтобы никто не мог появиться сзади, прошёлся из угла в угол.

С другой стороны, ткань пологов легко пронзит меч или копьё, опасно оказываться близко…

Может, сидеть в центре? Лицом ко входу? А если проберутся снизу?

— Всё! Хватит! — выпив ещё кубок, одернул себя нолдоран. — Я не в Хэлкараксэ! Мои подданные не гибнут сотнями, моя абсолютная власть выгодна многим! Меня не предадут. Не теперь! Торжество должно совсем скоро начаться, всё уже обсудили и решили!

Слыша пение жаворонка, Нолофинвэ закрыл глаза и постарался дышать ровнее. Церемония будет красивой. И символичной. Мастер-оружейник, чьи искусные руки создавали самые лучшие наконечники стрел, сотворил дивную вещь — солнечные часы, собрав их на Холме Слова из обломков оружия, которое не стали перековывать после перехода через Хэлкараксэ. И пусть эльфы, хоть и привыкшие к дневному свету, по-прежнему любили гулять в ночное время, ради символизма показа часов из бесполезных остовов мечей, копий, щитов и доспехов, и торжественного события — перехода абсолютной власти над Нолдор к Нолофинвэ Финвиону, праздник решили устроить на рассвете. Вражде конец. Справедливость восторжествовала! Теперь у единого народа, подчиняющегося одному королю, только один враг — злодей Моргот. Теперь, наконец, всё, как надо.

Жаворонок запел снова. Майэ Ариэн взлетела в небо, и тень на разделённом на дюжину частей циферблате часов упала на согнутый семёркой обломок клинка.

***

Семь часов, семь комнат, семь шагов,

Семь цветов, не собранных в букет,

Семь не сказанных, нежданных слов,

Как семь слёз, упавших на паркет…

Старая песня зазвучала в памяти слишком по-новому, и Аклариквет почувствовал невыносимую тоску. Менестрель нолдорана смотрел на солнечные часы, сердце билось сильнее, сопровождая резкой колющей болью каждый удар.

Воздух трепетал, всюду ощущалась дрожь от тяжёлой поступи судьбы. Или это просто игра воображения?

Менестрель знал, что от него ждут, чувствовал, как можно сплести музыкальный узор правильно, чтобы родилась новая мелодия, но сердце отчаянно противилось, хватаясь за старое.

Народ уже собирался, но певец знал — время у него ещё есть, а играть для простой публики пока могут его помощники.

Музыка в памяти не давала покоя, Аклариквет был уверен, что, если не позволит эмоциям вылиться в мелодию, если не споёт свою боль, не сможет даже взять в руки арфу.

Спустившись с холма, менестрель, тихо напевая, пошёл в сторону плотно стоявщих шатров, поражаясь совершенно новому смыслу строф, сочинённых для Нерданель ещё в прошлую Эпоху, но так и не услышанных ею.

Чёрной петлёй вьётся

Пламя с багровых стен.