Теряя понапрасну жизни дни.

Мгновение любви за годы без надежды

И после — молчаливое: «Прости».

Убедившись, что песня окончена, Ириссэ натянуто улыбнулась, но было заметно, что музыка затронула сердце.

— Спасибо, — сказала принцесса менестрелю, и, забросив арбалет за спину, ушла от продолживших веселиться у костра Нолдор в морозный туман, чтобы продолжить охоту.

Примечание к части Песня для Ириссэ - чуть переделанная "Йеннифэр" гр.ESSE из симфо-рок-оперы "Дорога без возврата"

Комикс по главе https://vk.com/wall-150464714_569

Волшебство огня

— В чашу надо налить вино, капнуть крови и уронить слезу, — загадочно улыбаясь, произнесла с пугающей интонацией Иттариэль, расставляя на столе, полу и даже стульях горящие лучины.

Взяв серебряный кубок, дочка принца Турукано налила вино и обвела взглядом заинтересованных, напуганных или смотрящих скептически подружек и служанок.

— Вы же хотите увидеть в отражении в зеркале своих будущих мужей?

Две девушки уже не хотели совершенно, однако признаваться в трусости стеснялись, остальных смущал состав, необходимый для гадания.

— Откуда ты знаешь, госпожа Иттариэль, — не выдержала самая младшая эльфийка, — что слёзы и кровь необходимы?

Ответить юной принцессе было нечего, ведь всё это она придумала сама.

— Я предлагаю другой способ узнать судьбу, — со знанием дела сказала племянница Эктелиона, — нальём в чаши воду и выставим на мороз. О будущем расскажет образовавшийся лёд.

— Нам не разрешат выйти из пещер, — нахмурилась двоюродная сестра Глорфиндела. — Скорее бы уже закончилась метель! Страшно думать, что кто-то снова замёрзнет насмерть.

Иттариэль была расстроена провалом своей задумки. Неужели она зря стащила вино у родителей? Мама до сих пор считает её ребёнком, ничего не позволяет… Интересного…

— Сделай нам горячего вина, — протянула принцесса бутылку служанке. — Поиграем в стихи, сочиняя по очереди по строчке. За бокалом пьянящего напитка это гораздо веселее! И метель закончится быстрее.

На этот раз возражений не последовало.

***

Держась в плотной связке, трое патрульных с огромным трудом преодолевали сбивающий с ног ветер, постоянно бьющий с разных сторон. Сейчас, на десятый день не стихающей бури, уже не приходилось вытаскивать замерзающих и замёрзших эльфов из сугробов, как первое время, зато необходимость разносить по домам уголь возникала всё чаще.

За прошедший во льдах год, лошадей практически не осталось: не привыкшие к морозу животные не смогли адаптироваться к тяжёлым условиям, а тех, что всё же приспособились, почти всех забрали строители.

Думая об этом, таща на санях практически наравне с мужчинами мешок с углём, Эленвэ махнула соратникам рукой, указывая на едва виднеющиеся вдалеке сквозь воющую метель укрытия.

Весьма недвусмысленно дав понять супругу, что не желает видеть его среди патрульных, так как Иттариэль нельзя оставлять без родителей, Эленвэ ходила среди бурана в сопровождении двоих друзей детства, которые казались ей самыми смелыми и послушными.

Ураганный ветер лишал возможности разговаривать друг с другом, поэтому эльфы ждали окончания дежурства, чтобы обсудить затянувшееся отсутствие вестей от ушедших далеко на северо-восток строителей восьмого по счёту лагеря. А так как прокладывающие дорогу Нолдор регулярно отправляли посланников с почтой, подробными докладами о работе и результатах, списками необходимого или просьбой прислать подмогу, молчание всё больше настораживало.

Зато, наконец, стали находиться следы стоянок Финдекано и его воинов, и поводов для беспокойства не возникало: ни могил, ни предупреждений за старшим принцем не оставалось.

***

Заметённые снегом, скрытые тьмой домики из ледяных блоков приблизились, и Эленвэ, собравшись с силами, ускорила шаг, насколько позволял ветер и спутники.

И первый же дом, в который постучала эльфийка, ответил тишиной.

С огромным трудом открыв дверь, дозорные оказались в тёмном промёрзшем помещении, где около печи, полной погасших углей, спал, сжавшись в комочек, маленький ребёнок.

Сердце Эленвэ упало, и эльфийка, отвязав от себя верёвку, бросилась к малышу.

— А где мама? — спросила, открыв ярко-синие глазки, девочка, когда супруга Турукано её осторожно потрясла за плечики.

— Мама скоро придёт, — улыбнулась Эленнис, разжигая непослушными руками печь, — а пока я с тобой посижу, чтобы тебе не было скучно.

— Мне не будет скучно, — насупился ребёнок, — сейчас проснутся брат и сестра, и мы будем играть.

Эльфийка подняла глаза на проверивших дом соратников и по выражению их лиц всё поняла.

— Пока не закончится буря, — сказала Эленнис, — я буду с тобой. Поверь, малышка, я тебе пригожусь, потому что умею поддерживать огонь в печи. Это особое волшебство, которому учатся долгие годы.

— А ты меня научишь? Прямо сейчас! — пискнула девочка.

— Обязательно, — тронула холодную щёчку малышки супруга Турукано, провожая взглядом уходящих в дозор без неё собратьев, незаметно выносящих из дома тела. — Но для любого волшебства нужен крепкий дом без щелей в стенах. Давай проверим, откуда дует, и лишим мороз возможности вредить нам. Нам понадобятся лоскуты. Лучше плотные. Ты же знаешь, где они сложены?

— Т-с-с-с, — приложила палец к губам девочка, — только тихо! У моей сестры в сундуке очень много тканей! Она любит шить. Но сейчас спит, и будить её мама не разрешает.

Справиться с эмоциями было для Эленвэ практически невыполнимой задачей, поэтому, пообещав сходить за всем необходимым самой, при этом никого не потревожив, эльфийка отошла подальше от ребёнка и расплакалась.

Лишь понимание, что позаботиться об этой крохе больше некому, придало сил, и эльфийка, вытерев слёзы, быстро отыскала необходимый сундук.

***

Печь жарко разгорелась, все обнаруженные щели закрылись, и, пригревшись, сидя у огня, женщина и девочка задремали в объятиях друг друга.

Белая бездна

Долгий подъём наверх… Настолько длинный склон, что пропадает ощущение реальности происходящего. Или… Это же и есть сон, и в нём присутствует кто-то ещё. Кто-то близкий, но совершенно чужой. Он за спиной, и обернуться нельзя. А ещё… Там, позади… Там враг. Но сейчас он не опасен, он лишь наблюдает, его нечто не пускает напасть. А близкий-чужой ничем не сдерживаем. И он рядом, кто-то произносит имя…

Турукано?!

И вдруг скала под ногами исчезает, остаётся лишь белая бездна.

Ощущение падения заставило проснуться, и Нолофинвэ в ужасе сел на постели, представляя, что окружён предателями. Но предатели ли они на самом деле?

Осмотревшись и убедившись, что охрана жива, не спит и не собирается убивать своего короля, нолдоран облегчённо вздохнул. Однако, несмотря на то, что метель стихла, выходить на улицу даже с десятком охранников было страшно: Нолофинвэ боялся увидеть белую пустоту, узнать, что Нолдор покинули правителя, который повёл их на верную смерть, обрекая видеть близких и друзей замёрзшими во сне.

Нолофинвэ прекрасно знал, как легко его народ находит врагов, а сердца загораются жаждой отмщения, и чувствовал, что вот-вот сам станет мишенью для стрел, пущенных во имя справедливого суда. И кто защитит его? Да, Аклариквет будет по конца верен, его песня смолкнет лишь с последним ударом сердца, но достаточно ли этого? Встанет ли Турукано на защиту отца? А вдруг он захочет вернуться домой любой ценой?..

Нет! Нет… Этого не будет!

Финьо бы не позволил причинить вред отцу, Нолофинвэ был более чем уверен. Старший сын, несмотря на все разногласия, не допустит кровопролития в семье. Да только Финьо слишком далеко впереди…

Может, попробовать ещё раз поговорить с Артанис?..

Теряясь в лабиринтах страхов и домыслов, путаясь в паутине совести, король Нолофинвэ, сопровождаемый многочисленной охраной, вышел из укрытия, чтобы услышать в застывшем воздухе крики и рыдания, треск огня и проклятья в адрес Феанаро.