На глаза очень некстати навернулись слёзы.

— Хорошо, — дрожащим голосом сказала Митриэль. — Только сначала мне нужно подойти к колодцу. Хочу пить и умыться чистой водой, а не из очередного лесного ручья, где песок попадается.

— Нет проблем, — пискнула мышь, оборачиваясь девочкой. — Мы должны идти за руку, иначе никто даже не спросит, зачем ты здесь. Сделает по-своему.

Не в силах перестать плакать, знахарка пошла в сторону когда-то мирного, счастливого поселения.

***

Лес поредел, расступился и эльфийку, ведущую под уздцы коня, ступающую за руку с полосатой девочкой, встретил протяжный угрожающий волчий вой, перешедший в рык. В одно мгновение перекинувшись в летучую мышь, тварь рванула вперёд, преградив путь оскалившемуся зверю.

— Очередная девка! — захохотали охранявшие лагерь орки, и Митриэль, только-только справившаяся с собой, заплакала снова.

— Сначала Топор! — завизжало крылатое существо. — А потом, если повезёт, кто поумнее. Явно не ты!

— Для этого умным быть не надо! — гордо заявил стражник под дружное одобрение соратников.

Дорога поднялась на холм, и, прежде чем увидеть цель, знахарка заметила растянутых на земле между колышками и деревьями эльфиек. Две из них, избитые до ран и ссадин, искусанные, грязные, кажется, были уже мертвы — между ног несчастных потемнела и впиталась в землю кровь. Одну, находящуюся на последнем издыхании, насиловали двое, а привязанную рядом — заживо жрал огромный волк. Эльфийка не кричала, только вздрагивала, выпучив глаза и хватая ртом воздух.

На деревьях были развешаны освежеванные трупы, около большого костра жестоко дрались четверо вояк, настолько пьяных, что постоянно валились с ног, но потом снова вставали и продолжали потасовку. Однако были и те, кто занимался делом, тренируясь в метании копий и ножей, рукопашном бое, строили укрепления и что-то относительно спокойно обсуждали. Это напугало гораздо больше, чем творящийся рядом кошмар: Митриэль понимала — враг разумен, способен продумать стратегию дальнейшего нападения, что само по себе гораздо опаснее безмозглых пьяных дикарей.

Понимая — ждать нельзя, увидев цель, Нолдиэ, смаргивая слёзы, поспешила к колодцу около самого большого и почти не тронутого дома. Нагнувшись к воде, Митриэль увидела, как внимательно за ней следит полосатая тварь, значит, любое движение будет замечено.

Постаравшись не думать о том, что делает, травница оперлась на руки, оттолкнулась и прыгнула в колодец. Оказавшись в холодной воде, Митриэль с силой ударила сумкой о каменную стену, пнула содержимое ногой, и, поняв, что стекло раскололось, вдруг расхохоталась сквозь рыдания. На шее затянулась верёвка, с силой рванула вверх, и, едва не потеряв сознание от боли и удушья, знахарка услышала многое о своём будущем, однако кое-что радовало: никто не понял, зачем на самом деле она прыгнула в колодец.

Дагор Аглареб. Дортонион

— Факелы Химринга горят! — разнеслась по Дортониону пугающая весть.

Все знали, что лорд Маэдрос установил сигнальные башни на вершинах ближайших к своей крепости гор. Их было четыре — по количеству граничащих с Морготом владений. Горит один факел — атакован один рубеж. Если два…

Сейчас пылали три из четырёх огней, и воины Ангарато и Айканаро приготовились к бою.

— Почтовых птиц перехватят летучие мыши! — сжимая от злости кулаки, выкрикнул старший из близнецов, вбегая на спешно собранный совет. — Орки увязли в лесу, их отбросят пограничные войска, но нас обошли с запада! Гонцы с передовой сообщили о тварях, марширующих по Сириону!

— Ловушки на севере леса остановят многих непрошенных гостей, — очень тихо сказал Айканаро, словно уйдя в себя. — Не знаю, сколько было отправлено из Химринга птиц, но одна всё же долетела. Приказ — атаковать. И преследовать. Нам надо разделиться, брат.

— Что значит — приказ?! — вспылил Ангарато. — Феанариони нам не короли! Да, я помню договор, но почему за нас решают, как нам вести войну?! Как оборонять наши границы?! Наши ресурсы и так используются старшими сыновьями Феанаро, словно это их собственные богатства! А теперь мы должны оставить свои земли и наступать?!

— Да, — коротко ответил младший из близнецов. — Ты выступаешь на запад, отбиваешь у врага Сирион. Я иду на север. Полагаю, к тебе присоединится Финдекано и кто-то из Химлада. Не спорь. Разногласия дают время врагу и отнимают у нас. Выступаем!

Быстро и крепко обняв брата, Айканаро покинул совет, за ним ушли его верные. Ангарато, видя ситуацию по-своему, однако, решил последовать плану действий, который принесла птица из Химринга.

Возможно, это хороший план. Хоть и не единственный верный.

***

Дневное светило закрыли белёсые, рассеивающие свет облака, небольшой замок на холме в дельте реки стал казаться брошенным и забытым.

Выбежав из дверей, увитых живым вьюном, Эльдалотэ понеслась сквозь собирающееся в бой войско, не видя никого вокруг, не слыша голосов: для неё существовал только один-единственный эльф — любимый муж, который, облачившись в доспехи, сел на коня и вскинул меч.

— Братья! — крикнул Ангарато. — Враг хитёр! Его армия обошла наши владения с запада, чтобы напасть с юга, где нет непроходимых лесов и смертоносных ловушек, где пролегают широкие торговые дороги и множество мирных поселений! Мы не должны допустить это! В бой! Остановим морготовых тварей! Защитим наш народ! Спасём тех, до кого добрался враг! Мы нужны Белерианду, братья! И мы победим!

Эльдалотэ видела, супруг заметил её, горящий беспощадным огнём взгляд изменился: пламя стихло, став не опаляющим, но тёплым, глаза теперь смотрели печально.

— Не смей прощаться со мной! — крикнула леди, бросаясь к мужу и хватая его закованную в холодную сталь руку. — Ты вернёшься, и я напишу книгу о твоих подвигах!

Посмотрев на супругу с печальной улыбкой, дортонионский лорд покачал головой.

— Обещай мне наследника, Эльдалотэ, — тихо произнёс Ангарато, — и тогда я обязательно вернусь. Я хочу, чтобы у меня были две причины жить: ты и наш сын. А летопись…

Нолдо многозначительно посмотрел в глаза жене, словно задавая немой вопрос — не жалеет ли она о том, что выбрала воина, а не книжника, что оказалась на окружённой врагами земле вместо безопасного побережья. Эльдалотэ хотела ответить однозначно и не могла: не в силах представить жизнь без любимого Ангарато, ученица Квеннара всё равно не забыла отдавшего ей сердце летописца. Как он? Как вообще жить, зная, что любимая предпочла другого? Образ из прошлого часто вставал незримой тенью между супругами в любой спорной ситуации, и сейчас возник снова.

— Летописи есть кому написать.

— Я напишу лучше! — скрестила руки на груди эльфийка. — Вернёшься, и я сделаю всё, что ты захочешь. И даже то, что не можешь представить!

Ангарато наклонился к супруге, нежно поцеловал дрогнувшие губы. Сердца забились в унисон, тёплое дыхание слилось воедино, и тень прошлого растаяла. С трудом отстранившись, смаргивая слёзы, леди подумала, что единственное её желание сейчас — пусть этот поцелуй не окажется последним!

***

Когда пришло осознание, что настало время вступать в войну с Морготом, а, значит, изначальная цель пути через Хэлкараксэ достигнута, и вот он — момент истины, который покажет, чего стоит каждый, считавший себя непобедимым героем, Айканаро почувствовал — главный бой предстоит не с орками, а с самим собой. Воспоминания обо всём причинённом Морготом зле вспыхнули ярче пламени Анар, опьянив, лишив способности мыслить, ослепив желанием немедленно расправиться с врагом. Захотелось кричать, обвиняя предателя-Вала во всех бедах Арды и лично его, Айканаро, несчастьях, огонь в сердце полыхнул слишком горячо, обжёг до боли. Нолдо, испугавшись собственной безумной ярости, очнулся.

Нет, нельзя терять рассудок. Кто же тогда будет командовать войсками? Кто-нибудь, конечно, найдётся — вспомнились нескольких искусных бойцов и хороших стратегов. Да, найдутся. Только уступать им место главнокомандующего Айканаро не собирался.