Я ищу глаза, а чувствую взгляд,

Где выше голов находится зад.

За красным восходом — розовый закат.

Скованные одной цепью,

Связанные одной целью.

Можно верить и в отсутствие веры,

Можно делать и отсутствие дела.

Нищие молятся, молятся на

То, что их нищета гарантирована.

Здесь можно играть про себя на трубе,

Но как не играй, все играешь отбой.

И если есть те, кто приходят к тебе,

Найдутся и те, кто придёт за тобой,

Также скованные одной цепью,

Связанные одной целью.

Скованные одной цепью,

Связанные одной целью.

Связанные.

Маэдрос по-прежнему молчал и не двигался, однако Макалаурэ был уверен — что-то в брате незримо изменилось.

— Смотрите! — крикнул Аранаро, поравнявшись с Феанорингами. — Нам навстречу выехал Линдиро и его отряд аборигенов.

Братья посмотрели друг на друга, поняв всё без слов. Вдали рассеялся туман, открыв взглядам руины города.

Примечание к части Песни: "Скованные одной цепью" Наутилуса

"Стекло" из мюзикла "Метро"

Встреча Феанорингов. Уходим на восток

Полог просторного шатра откинулся, и на пороге возникли две фигуры, одна из которых абсолютно не интересовала собравшихся на совет. Никто даже не заметил приветствия, прозвучавшего из уст брата-менестреля, не потрудился ответить. Все взгляды застыли на том, кто сейчас мог и, скорее всего, хотел вершить судьбы присутствующих.

Наслышанные о спасении старшего сына Феанаро из плена, братья сразу посмотрели на его руки и, увидев две перчатки, засомневались в правдивости слухов. Лишь меч, висящий на поясе справа, наводил на мысли, что всё же рассказы не врут.

Макалаурэ сделал шаг вперёд и снова попытался заговорить первым, но лишь Куруфинвэ-младший равнодушно кивнул в ответ.

— Здравствуй, брат, — встал с места Морифинвэ, прямо смотря на Маэдроса. — Вот мы и собрались. Как ты хотел.

— Я рад, — сухо ответил старший Феаноринг, занимая место во главе стола, вроде бы случайно отодвинув от себя стул, на который должен был сесть Макалаурэ.

Именно сейчас, когда Маэдрос снял с плеча сумку левой рукой, а правая осталась неподвижно согнутой в локте, братья окончательно удостоверились в правдивости рассказов об увечье.

— Я готов выслушать каждого из вас, — совершенно без эмоций произнёс старший сын Феанаро, но невозможно было не заметить, как белеет его непривычно худое, в тонких шрамах лицо.

— Отвечать перед тобой, Нельо, мы должны все вместе и в равной степени, либо никто! — неожиданно уверенно и громко заговорил Туркафинвэ, опустив руку на голову лежавшего в ногах Хуана. — Мы все виновны или невиновны одинаково! Несправедливо судить одних и миловать других. Я знаю, на улице ждёт приказа твоя новая армия, выделенная нолдораном, и её достаточно, чтобы отправить нас всех в Чертоги Намо. Однако, Нельо, знай — я не позволю зарезать меня, как безвольную скотину! Все или никто!

Амбаруссар переглянулись. С надеждой.

— Ты мог сам спасти себя, Нельо! — засверкал глазами Туркафинвэ, теряя контроль над эмоциями. — Ты мог притвориться покорившимся и убить себя при случае, например, проглотив что-то режущее. От подобной травмы не спасёт никакая магия! Но ты сам хотел что-то всем доказать и терпел боль! Сам! По своей воле! И хочешь обвинить в своём выборе нас?!

Маэдрос закрыл глаза, задержав дыхание. Сейчас ему казалось, что под ногами разверзалась пропасть, открывая пустую равнину Ард-Гален, сводя тело воспоминанием о боли, убивая душу безнадёжным отчаянием и пониманием бессмысленности борьбы, которую, однако, прекратить нельзя. Нельзя!

— Тьелко! — одёрнул брата Макалаурэ.

— Что, дорогой мой наместник сгинувшего короля? — не унимался Туркафинвэ. — Помирился с Нельо, вымолил прощение, и теперь считаешь, что тебе позволено указывать мне, как поступать? Когда у тебя было законное право раздавать приказы, ты им не пользовался! Теперь поздно!

Куруфинвэ-младший, краснея, закрыл ладонью лицо.

— Что ты несёшь, Тьелкормо? — на удивление устало и медленно произнёс Морифинвэ. — Послушай, Руссандол, я признаю твоё право учинить расправу надо мной и всеми, кто по твоему мнению виновен. И хочу, чтобы ты знал: я виноват больше всех, потому что не позволил даже пытаться убить тебя. Знаешь, почему? Издеваясь над тобой напоказ, Моргот всем продемонстрировал, какое он безжалостное чудовище. Я ничуть не лучше него, согласен. Можешь изрубить меня на куски прямо здесь, но в таком случае признай право выжившего сына Асталиона сделать с тобой то, что сотворили с его отцом! — голос Карнистира становился громче и громче, переходя в крик. — Не отрицай, Руссандол — все, кто пошёл за тобой на переговоры с Морготом, погибли по твоей вине!

На белое, бескровное лицо старшего Феаноринга пала тень.

«Ты думаешь, твои братья такие же, как ты. Считаешь их героями. Меряешь своей меркой. Тебя ждёт разочарование, сын великого Феанаро Куруфинвэ. Разочарование и прозрение».

Лорд Маэдрос открыл глаза, и в шатре вдруг стало очень тихо.

— Куруфинвэ, — вполголоса произнёс старший Феаноринг, — Питьяфинвэ, Тэлуфинвэ? Вам есть, что добавить?

— Нельо, — спохватился Курво, — я не хочу раздора! В чём-то я согласен с братьями, но мы же вместе росли, мы вместе шли за отцом, вместе принесли Клятву… Я знаю, что ты хочешь сказать, и оправдываться не стану, лишь хочу предложить помощь с рукой. Я могу сделать механизм, чтобы хоть как-то компенсировать отсутствие кисти!

— Ах, подхалим! — зло оскалился Морифинвэ.

— Амбаруссар? — прервал начавшийся спор Маэдрос.

Близнецы переглянулись, Тэльво посмотрел на Туркафинвэ, потом на Макалаурэ.

— Всё уже сказали, — отмахнулся Питьяфинвэ. — Я хочу, чтобы это быстрее закончилось, и мне уже всё равно, как именно.

— О жене подумай, — полушёпотом напомнил Тэлуфинвэ, и близнец совсем сник.

Медленно поднявшись с места, Маэдрос достал из сумки свёрнутые рулонами карты.

— Мне ясно, о чём вы думали в моё отсутствие, — натянуто улыбнулся Феаноринг. — Придавите края листов. Прежде, чем позову Ангарато, который ездил по моему поручению в Дориат, скажу одну вещь.

— Ангарато? — подался вперёд Карнистир. — В Дориат?! Я не понял, почему меня отозвали?! И почему…

— Морифинвэ, — негромко произнёс Маэдрос, однако брат, как ни странно, замолчал, — я сейчас говорю. Собрав вас здесь, я собирался решить политические и территориальные вопросы, а не семейные. Я уже говорил это нолдорану, и теперь повторю вам: мстить за себя я не буду никому. Даже Морготу. Никому, ясно? А теперь о важном. Я отдал власть над всеми Нолдор Нолофинвэ. Теперь он нолдоран, и мы его подданные.

— Подожди, Нельо, — поднял от стола ладони Туркафинвэ. — Постой. Ты больше не нолдоран. Это означает, что я, как равный тебе по происхождению, не обязан тебе подчиняться. Ты присягнул Нолофинвэ, но я этого не делал и делать не собираюсь! Я готов был признать твою власть надо мной, а Ноло мне не король! Я прикажу Хуану помочиться на его трон, если предоставится возможность!

— Я отдал корону ради прекращения вражды, — слишком спокойно сказал старший из сыновей Феанаро. — Нам не нужна новая междоусобица.

— Вот и молодец! — всплеснул руками беловолосый Феаноринг. — Ты лишил себя статуса, но я тут ни при чём! Не надо мне указывать, ты мне больше не король! И вот что я ещё скажу. Если Ноло попробует мне указывать, он получит стрелу в глаз, но перед этим ему на корону нагадит какая-нибудь разжиревшая ворона!

Сдержать смешки не смог никто.

— Я больше скажу! — не унимался Туркафинвэ. — Ноло ничего нам не сделает. Знаешь, Нельо, почему?

— Я подписал документ о передаче власти «лорд Маэдрос», — сообщил то, чего так долго ждал Макалаурэ, старший Феаноринг. — Это теперь моё имя.

— Нет проблем, Маэдрос, — согласился Тьелко. — Ноло не позволит воевать с нами его сын. Что бы ни говорили во Втором Доме, Финьо всегда был за нас. А Ноло не нужны проблемы с наследником. Поэтому, всем предлагаю поступить, как я. Если единственный, кого я признал бы нолдораном, не нолдоран, значит, я сам себе владыка. Можешь, Маэдрос, считать это мятежом и, храня верность своему королю, казнить меня самым позорным способом.