— Это ты! — обрадовался орк с черепом зубра. — Ждёшь, когда новое жильё дадут? Не боись, скоро хозяева перережут жителей вон той норы, там как раз есть место для горна.

Не до конца решив, как реагировать, чувствуя отвращение и ужас от собственной ничтожности, эльф не мог ничего сказать. Вдруг орки изменились в лицах, выпрямились по струнке. Авар обернулся назад и увидел идущего к ним Огненного Майя. Не одного из семи, всего лишь их воина, но страх всё равно на миг парализовал.

— Пламя недр даёт вам оружие и доспехи, — громыхнул звучащий железом голос, — погаснет — и вы потеряете военную мощь. А нужны ли слабаки Владыке?

— Ты кого слабаком назвал?! — взъярился орк с черепом зубра. — Иди сюда, вулкан иметый! Иди! Я твой бич тебе на член намотаю и дёрну, понял?!

Двое приятелей попытались утихомирить собрата, Майя замахнулся хлыстом, но неожиданно направил удар совсем в другую сторону.

Не поняв, как оказался на земле, эльф хотел встать, но вдруг стало невыносимо больно. Пытаясь освободиться от обжигающих пут, притянувших руки к торсу, быстро теряя силы и способность ясно мыслить, Авар закричал, видя сквозь пелену перед глазами, как от тела начал подниматься дым — загорелась одежда и плоть.

— Эльфы, — указывая огненным мечом на бьющегося в агонии несчастного, быстро заговорил Майя, стараясь успеть сказать всё необходимое, пока кровожадный восторг окончательно не лишил орков способности мыслить, — друзья Владыки Воды. И они специально молили его, чтобы он затопил наши земли, лишив огня. Поэтому их всех надо сжечь! Не верите? Прижгите шкурку эльфа калёным железом, и на месте ожога выступит вода. Красиво горит, правда, храбрые воины?

С последним высказыванием невозможно было не согласиться.

Примечание к части Песня гр. "Чёрный кузнец" "Звезда"

Примечание к части НЦ. Жесть Как остановить потоп

Из стены шахты били уже четыре мощные струи, пятая набирала мощь. Попытки остановить разрушение камня давно оставили, поняв, что это бессмысленно, и лучше направить все силы на добычу ценного угля.

— Продолжайте работать! — орал сверху смотритель, угрожая шипованной дубинкой. — Боитесь водичку, девочки? Вот эта палочка в попочке пострашнее будет! Вжик-вжик, туда-сюда! О, молодцы! Зашевелились!

Рабами-эльфами двигал только панический ужас перед пытками, перекрывающий страх пребывающей воды. Пятая струя хлынула потоком, сквозь камни пробились ещё две.

— Нам нужен уголь! — напомнил приказ орк, хотя сам понятия не имел, для чего необходим антрацит именно из его шахты, и почему нельзя заменить его «серым испражнением» других месторождений.

Авари тоже не знали — им было всё равно, что делать, чтобы угрозы не воплощались в действия. Если выжить не суждено, лучше утонуть, чем…

Неожиданный отчаянный плач, настолько громкий, что услышали его даже некоторые рабочие под землёй, перекрыл шум воды и рявкающего орка. Выгружавшие из шахты антрацитовый уголь рабы в ужасе обернулись на звук.

Холодный ветер с моря принёс дождь, но вода с неба, из невидимых за чёрной пеленой туч, не могла погасить живое пламя Огненного Майя, вышагивающего рядом с двумя орками, волокущими отчаянно сопротивляющуюся эльфийку. Следом за ними торопливо шла целая толпа из мастерской с ближайшего холма.

— Да я хоть счас их всех приведу! Всех, кто у меня живёт! — заверял каменщик с агрессией ужаса в выпученных глазах. — Нужны мне эти твари водяные! Я давно заметил, что в воде у них рыбьи хвосты отрастают! Вместо ног, слышь? Вот прям в чешуе, с плавниками! Как у селёдки! Как я раньше не понял, что сжечь их надо?!

Орки, не имевшие наложниц-эльфиек, злорадствовали, глядя на перепуганных и готовых на немедленную расправу едва ли не со всем своим семейством, лишь бы остаться живыми самим, главных мужчин родов.

— У меня сыновья от этих полурыб! — взвыл орк, чью жену волокли убивать во имя огня недр. — Но я уверен, я им не отец! Эти водяные суки перед всеми ноги раздвигали!

В растерянности наблюдая за происходящим безумием, эльфы-рабочие застыли на месте, не зная, что делать.

— Веди своих рыбохвостых! — захохотал не успевший обзавестись жёнами молодой надсмотрщик, поигрывая дубинкой. — И остальные тоже! Сожжём их всех — вода отступит!

Истошно кричащая эльфийка начала хрипеть и кашлять. Орки сорвали с неё одежду, швырнули несчастную жертву на камни, и Балрог нанёс первый удар огненным хлыстом. Эльфийка попыталась закрыться рукой, бич обмотался вокруг предплечья, кожа задымилась, покраснела, пошла волдырями. Майя рванул на себя, и обугленная кожа ошмётками полетела на мокрые от дождя камни. Следующий удар опалил щёку, плечо и грудь полумертвой от боли жертвы, хлыст взлетел, со свистом рухнул, обжигая бок и живот. Плоть начинала дымиться, сморщиваться, Балрог протащил бич, оставляя позади него оголённое мясо.

— Засунь ей плётку в дырку! — загоготал молодой орк, спуская штаны и начиная самоудовлетворяться, перевозбудившись от зрелища.

Майя ударил опять, но жертва не отреагировала.

— Сковать их! — приказал Балрог, указывая на рабов-Авари. — Одной цепью. Вместе. И сжечь.

Впервые в жизни эльфы попытались оказать настоящее сопротивление в борьбе за жизнь, но безнадёжный бой завершился быстрее, чем смотритель шахты закончил насиловать изуродованный труп жертвы Огненного Майя. Авари, лишённых возможности сопротивляться, швырнули на добытый ими же антрацит, способный гореть даже под дождём, и подожгли.

За отчаянными воплями боли, рёвом пламени и торжествующими криками орков никто не услышал, как рухнул свод шахты, и хлынула вода, не позволив спастись никому, кто был под землёй.

— На юге много ресурсов, не тронутых потопом, — сказал Балрог двум воинам-оркам, которые уже натянули штаны и были способны слушать приказы. — Придётся делать вылазки. А заодно подготовимся к войне. Эльфы, живущие в лесах за горами, тоже должны быть сожжены.

Третий Дом близко

Решение было окончательным, и в правильности выбора в сердце более не находилось места сомнениям, несмотря на то, что любой посоветовал бы поступить иначе: остаться.

Да, так было бы лучше, удобнее, безопаснее, выгоднее, и даже сам Тьелпе уговаривал бы любого не покидать Дориат. Любого. Но не себя. И на то были причины, пусть и глупые, и по-детски наивные, и сам Нолдо понимал, насколько его поведение бессмысленно, однако не мог поступить иначе, как бы ни хотел.

«Снова пытаешься противопоставлять себя остальным? — спорил сам с собой Куруфинвион. — Что и на какое место на этот раз выльешь в знак протеста?»

С невольной усмешкой взглянув на изуродованную золотом «серебряную руку», Нолдо перевёл взгляд на пустой лист. Что можно написать Артанис? И через кого передать? От мысли, что кто-нибудь может прочитать сокровенное послание, начинали дрожать руки, и Тьелпе оттолкнул от себя ненужную бумагу. Нет, лучше и вовсе ничего не писать! Ведь…

Мысли закружились ураганом. Артанис… Она, наверно, ненавидит Первый Дом Нолдор за их деяния, ведь её родная мать родом из Альквалондэ! А Феанаро… Он и его войско разгромили город, уничтожили тэлерийскую святыню, убили сродников Нэрвен…

— Келеборн… — вздохнул Куруфинвион, проводя ладонью по лицу. — Пусть ты наглый лжец, но…

Тьелпе тянуло высказать, что он думает о самозванце, однако молодому эльфу слишком сильно хотелось верить, что его великий прославленный предок не убивал сына Ольвэ. От столь глупого самообмана почему-то становилось легче на сердце, и Нолдо просто избегал встреч с тэлерийским лжецом, общаясь лишь с Дуилино, Амдиром и наугрим.

Снова взглянув на лист бумаги, Тьелпе с ужасом представил, как встречается с возлюбленной, приехавшей в Дориат… с мужем! Или… Вдруг Артанис подарит сердце кому-то из подданных Тингола, и тогда…

Понимая, что не хочет видеть прекрасные влюблённые глаза, смотрящие на кого-то другого, сын Куруфинвэ Атаринкэ встал из-за стола и продолжил собираться в дорогу.