Нолдо промолчал, вернулся к соратнику около дерева.
— Мы видели вас, — подытожил Линдиро, — вы — нас. Выводы сделаны, однако я надеюсь, что мы ещё побеседуем и договоримся до чего-то более приемлемого для всех заинтересованных сторон.
— Не с нами надо вести беседы, — глаза Ривиан сузились, — а с жадными коротышками. Пусть не скупятся на золото — у них его много!
Сулион посмотрел на резко развернувшуюся деву, на её исчезающий во мраке ночи силуэт, потом взглянул на собратьев и бросился вслед уходящим «оркам».
***
Звёзды в чёрном небе были абсолютно такими же, как и в любую другую ночь, однако Авар смотрел на них словно впервые в жизни.
— Хасолсэль! — окликнул Сулион деву. — Постой!
— Я слышала, что ты бежишь за мной, — снисходительно заявила Ривиан, следя за реакцией своих сообщников, — и если бы хотела с тобой поговорить, обернулась бы сама.
Друзья девы рассмеялись, заставив Авара смутиться. Опустив глаза, эльф увидел, как красиво переливаются под ногами мелкие камушки, как завораживающе искрится гранит и крупный песок в свете небесного цветка.
— Я знаю, — подошёл ближе Сулион. — Знаю, ты не зло. Прошу тебя, одумайся! Чужая жадность — это совершенно не то, за что стоит умереть, понимаешь?
Туча, поднявшаяся над восточной стороной редколесья, показалась живым воплощением твари из бездны, меняющей причудливые формы, глубокого и таинственного цвета.
— Ты меня не знаешь и судить не можешь, — скривилась Ривиан, внимательно смотря в глаза эльфа. — Придумал себе что-то, не имеющее ничего общего с реальным положением вещей!
— Я ничего не придумал! Я говорю, как есть!
Песня ветра прозвучала печально и прекрасно, предупреждая о скором дожде.
— Ты не знаешь ничего о том, как есть, — усмехнулась эльфийка, ещё внимательнее взглянув в тёплые встревоженные глаза.
Сделав быстрый шаг вперёд, Ривиан мимолётным движением коснулась губ Сулиона и, отпрянув, рассмеялась, видя произведённый эффект.
— Сейчас опять сделаешь неверные выводы, — хихикнула дева, подмигнув своим соратникам. — Но на этот раз твои домыслы меня хотя бы позабавят. Идём, братья, дождь начинается.
— Не умирай за чужую жадность! — крикнул вслед «оркам» Авар, чувствуя кожей влажный холод ночи.
Хотелось сказать ещё очень многое, только было некому. Разрываясь между отчаянным желанием снова догнать Хасолсэль и необходимостью вернуться к своим, Сулион решил отправиться дальше на восток, чтобы убедиться лично в отсутствии приготовлений к строительству тракта.
Шутливый поцелуй-издёвка всё ещё ярко ощущался на губах, и невозможно было перестать улыбаться. Звёзд, красивых и таинственных по-новому, не было заметно за дождевыми облаками, но Сулион знал расположение небесных искр, и ничто не могло помешать смотреть на них сквозь тучи, видеть в своём воображении далёкие огоньки и представлять их такими, какими хотелось.
О планах Белегоста
— Представляешь, моя дивная Камея, — нежно обнимая супругу за округлые упругие плечи, почёсывая её аккуратно заплетённую бороду, украшенную серебряной тесьмой, мечтательно говорил Эзгедхал, развалившись на подушках, — там крепость — продолжение скалы! Думаю, гору своротить проще, чем эту твердыню! А какие там жители! Представляешь, их лица светятся улыбками! Они устраивают весёлые праздники, танцуют прямо на улицах! Песни поют! А какие могучие стены! Смотришь — и сердце радуется! Гордость берёт за строителей! Дух борьбы и победы витает там в воздухе, ты дышишь верой в счастливый исход, чувствуешь силу этого народа! Великую силу!
Женщина улыбнулась. Муж много раз говорил о Химринге, не уставая снова и снова восхищаться.
Встав с постели, Эзгедхал накинул фиалкового цвета халат и натянул любимый ярко-синий колпак, который заметно преобразился при помощи купленного у эльфов красителя.
Картинно сев за стол и закинув ногу на ногу, брат белегостского короля церемонно поднял стоявший для красоты серебряный бокал с ониксовым виноградом, изображая, что говорит тост.
— Эльфы показали, как правильно пить их вино! — поучительно произнёс гном. — Если его просто хлебать кружками, так и не поймёшь, чем этот дивный напиток отличается от забродившего сока, который вот-вот плесенью покроется. Тут всё непросто! Сначала надо вдохнуть аромат! Не так, как проверяешь, испортилась еда или нет, а долго, оценивающе! Нюхаешь, а потом подливаешь ещё! И, представляешь, когда вина на донышке, оно пахнет сладко, словно сироп какой! Но по мере наполнения чаши становится более терпким и пряным! Эльфы говорят, что можно понять, достаточно ли для тебя налито, когда больше всего нравится, как пахнет.
Эзгедхал с довольной улыбкой сытого кота хмыкнул.
— Но как понять заранее, что, подлив ещё четверть чарки, запах не станет совсем дивным?
— Вижу, ты много экспериментировал, мой дорогой, — рассмеялась жена, поворачиваясь так, чтобы пышная грудь выглядела наиболее соблазнительно.
— Немало, — с весёлым огоньком в глазах произнёс гном. — А когда выстроим короткий путь в северные королевства, будем делать это чаще.
***
— Виновата ли я, виновата ли я,
Виновата ли я, что люблю?
Виновата ли я, что мой голос дрожал,
Когда пела я песню ему?
Виновата ли я, что мой голос дрожал,
Когда пела я песню ему?
Задорный напев молодой гномихи со светлыми, словно льняное полотно, волосами разливался звонким ручьём по залу, сопровождаемый музыкой множества дудок и трещоток. Тёмные высокие своды озаряли огни ажурных светильников, купленных у Нолдор из Поющей Долины, а также сделанных мастерами Белегоста массивных ярко горящих ламп. Приобретая в большом количестве товары, изготовленные в восстающей из пепла и руин земле Маглора, сына Феанора, которые были подгорному королевству в общем-то без надобности, Азагхал однозначно давал понять собратьям и соседям, на чьей он стороне.
— Владыка заскучал? — спросила сладким голоском внезапно очутившаяся рядом дочь главного воеводы новосформированного войска. — Владыка знает, о ком поёт эта дева?
Размышлявший за весёлым шумным столом среди пирующих о готовом проекте северной дороги, которая должна стать свободной для всех, наугримский король подумал, что интерес к нему этой милой рыженькой гномихи вовсе не случайный: её отец осознаёт своё особое положение в обществе Белегоста, ведь армия теперь развивалась даже быстрее золотодобычи и строительства. Юная дева разумно полагает, что королю выгодно жениться на дочери воеводы.
— Целовал-миловал, целовал-миловал,
Говорил, что я буду его.
А я верила всё и, как роза цвела,
Потому что любила его.
— Одна юная особа захотела замуж за эльфа, — придвинувшись вплотную к Азагхалу, чтобы молодой король чувствовал тепло и аромат аккуратно уложенных волос и тела, гномиха, в образе которой в совершенстве соблюдались традиции народа Кхазад, заговорила чересчур ласково и свободно для искренней симпатии, — влюбилась и совсем голову потеряла, бедняжка. Разумеется, конец истории печальный. В песне о ней и поют. Но как бы красиво ни звучал рассказ о чьей-то глупости, я уверена, каждый обязан хранить верность своему роду, выбирать пару из своего круга, ровню себе по уму и способностям, чтобы преумножать богатство, а не растрачивать его.
— Ой ты, мама моя, ой ты, мама моя!
Отпусти ты меня погулять.
Ночью звёзды горят, ночью ласки дарят,
Ночью все о любви говорят.
Азагхал видел: те, с кем он планировал беседовать на серьёзные темы, заняты элем, музыкой и вниманием дев, пьют, хохочут, водят хороводы и заводят знакомства для себя или своих детей, значит, разговоры стоит отложить. Можно было бы обратить внимание на дочь воеводы, но почему-то король уверился — эта девушка не подходит ему в жёны, не может стать его королевой. Почему? Моргот знает!
А ещё было немного обидно, что совсем не получается веселиться наравне со всеми. Да, каждый будет рад развлекать своего Тханэ, любой готов подлить эль в и так полный кубок, музыканты могут сколько угодно раз спеть желаемую песню, сплясать или спародировать глупых воинственных соседей, однако всё это было совершенно неинтересно. Азагхал хотел только одного: обсудить волнующие вопросы и убедить самого себя, что беспокоиться не о чем — всё продумано до мелочей, предусмотрено любое, самое худшее и неожиданное развитие событий, никто и ничто не застанет врасплох.
