— Вы уже перестали считать их семьёй?! — продолжал орать Карнистир. — Может, и от отца отречётесь? И называться Феанариони перестанете?! И Клятву забудете?! Воистину, зачем это всё, когда можно сидеть на заднице, пряча её от пинка кованым сапогом, и рассуждать о том, какой вам достался ужасный правитель! Наместник, поставленный сгинувшим королём!

Из ножен выскользнул меч, один из тех, что ковал для сыновей Феанаро, и устремился в грудь Куруфинвэ-младшего.

— Отвечай за свои слова! — крик Карнистира, казалось, сотрясал недостроенные стены дворца. — Отвечай!

— Перед тобой? — Курво побледнел, но ни один мускул на лице не дрогнул.

— Да! Передо мной!

— Интересно, — медленно поднялся Феаноринг, доставая плавным движением из ножен подаренный отцом меч, игнорируя красноречивые взгляды Туркафинвэ, — почему я должен отвечать за слова, сказанные даже не мной? Однако, меч и правда залежался без дела.

— Не смей! — встал между братьями беловолосый Феаноринг, обращаясь к Курво. — Морьо не в себе! Он скоро остынет! А ты хочешь, чтобы это случилось после его смерти!

— Отойди! — послышался приказ с двух сторон.

— Нет!

Тьелко выхватил меч, тоже выкованный отцом, и тут же выронил его под мощным ударом Карнистира, едва не сломавшего брату запястье. Сталь оглушительно застонала, Туркафинвэ наклонился за клинком, и кисть руки оказалась придавлена к полу сапогом. Меч отлетел далеко в сторону, отброшенный пинком Карнистира, давящего до хруста ладонь брата.

— Отпусти его! — к горлу Морифинвэ устремился клинок Куруфинвэ-младшего, но тот лишь рассмеялся:

— Ты меня не убьёшь, а я ему косточки не моргнув глазом переломаю!

Туркафинвэ, не в силах высвободиться, пытался понять, что ему делать: воспользоваться кинжалом за поясом или укусить брата за ногу, но понимал — что бы ни сделал, получит тяжёлый удар сапогом в лицо и раздавленную ладонь.

— Сражайся со мной! — снова заорал Карнистир на Куруфинвэ. — Победишь, и я отпущу эту белёсую скотину невредимой!

Слуги, находившиеся в зале, не знали, как поступить, поэтому держались подальше от своих господ.

— Вон отсюда! — крикнул Карнистир. — Кто останется — снесу башку!

— Успокойся, брат, — медленно убрал меч в ножны Куруфинвэ. — Если проблема во мне, я просто покину зал, и вы сможете спокойно поговорить с Туркафинвэ, если, конечно, ты уберёшь ногу с его руки.

— Ты никуда не уйдёшь! — заорал Морифинвэ, надавливая на ладонь брата, и тот, не выдержав, впился зубами в ногу. Получив пинок в грудь, Феаноринг отлетел в сторону, закатившись под стол, прижимая к себе дрожащую кисть.

— Хорошо, — Куруфинвэ снова обнажил меч.

И напал. Надеясь, что брат просто пьян, но к своему ужасу видя обратное, Атаринкэ хотел слегка ранить разъяренного Карнистира, чтобы боль отрезвила его, но Морьо ловко отражал каждый выпад, словно читая мысли противника, и Курво сам не понял, как оказался на полу, пропустив удар ногой в живот.

Приставив клинок к горлу брата и следя за движениями всё ещё сидящего под столом Тьелко, прижимающего руку к груди, Морифинвэ ухмыльнулся.

— А теперь, доблестные сыны Феанаро, — оскалился Нолдо, — вы будете делать так, как я вам скажу.

***

После очередной попытки поговорить с Макалаурэ, окончившейся провалом, Куруфинвэ пошёл на достроенную часть городской стены, чтобы просто походить и подумать.

Было очевидно, что Кано всё уже для себя решил. Да, он не станет орать, хвататься за меч, угрожать или бесконечно объяснять свою позицию. Наместник сгинувшего короля, как он сам себя назвал, нравится это Морьо или нет, просто запрётся в покоях и выйдет оттуда только для того, чтобы раздать новые указания. Опять же, без возможности их обсудить.

Морифинвэ настаивал, чтобы Курво добился аудиенции… Придётся как-то объяснить потерявшему власть и в городе и над собой брату, что момент, когда можно было изменить ситуацию, упущен, и надо исходить из нынешнего положения вещей, а не биться головой в запертую дверь.

Но… Какое оно — нынешнее положение вещей? Неутешительное.

Макалаурэ ухватился за сомнительный проект, который, возможно, и нужен… Но зачем? И в итоге в городе Феанарион хозяйничают Синдар, Амбаруссар уехали на север, незримо присутствующий среди своего народа король Нельяфинвэ вносит раздор между братьями, и вот теперь двоим из них ничего не остаётся, как просто… Опять отправиться на охоту. И тогда Морифинвэ приберёт к рукам все дела города, ведь, как бы ни относился к нему теперь Макалаурэ, сам вести все дела он не сможет.

Так всё и обстоит. И только река, пока ещё не скованная каменным панцирем, бежит своей дорогой. Неизменная и равнодушная.

Как можно не хотеть замуж за принца?!

Сборы были спешные и волнительные, все бегали, суетились, спорили, пытаясь одновременно решить несколько наиважнейших вопросов: какие наряды брать с собой невесте, чтобы очаровать будущего мужа с первого взгляда, сколько подружек необходимо для ежедневной помощи в создании безупречной прически, кто сможет заменить в далёком краю маму и как жить без привычных сладостей, ведь нельзя же взять с собой слишком много, а на севере НИЧЕГО НЕ РАСТЁТ! А даже если и растёт, это всё не то! Как быть, как быть?!

«Мама! А, может быть, мне ещё рано замуж?» — донёсся из-за закрытой двери голос старшей сестры, и маленькая Линдиэль фыркнула. Как можно не хотеть замуж за прекрасного заморского принца?! Ну и что, что ни разу не видела его! Увидит и полюбит, ясно же! Он же… Прекрасен лицом и храбр сердцем! Будет петь песни о любви, играя на серебряной арфе, украшенной крупными жемчужинами, и прекраснее их не звучало ещё в Арде!

Посмотрев на себя в зеркало, младшая дочь Новэ Корабела опять с грустью вздохнула: мамино свадебное платье ещё слишком велико, а, пока оно не станет впору, даже думать о женихах запрещают. Осторожно сняв роскошный наряд из тончайшего шёлка, серебра и перламутра, и повесив обратно в шкаф, девочка надела своё любимое синее платьице и побежала в комнату готовящейся в дорогу сестры, где сейчас собрались едва ли не все женщины семейства.

— Вот вырасту, — распахнув дверь и подбоченившись в дверях, пропела Линдиэль, — и назло тебе, капризная девчонка, выйду замуж за короля!

Мама, тёти и взрослые замужние сёстры рассмеялась, а невеста неизвестного принца обиделась:

— Король Тингол давно женат! И его супруга красивей тебя! А ты!.. Ты… Ты просто не представляешь, пигалица, как это страшно — уезжать из дома неизвестно куда! А на север, где притаился враг, ещё страшнее!

— Но там тебя ждёт прекрасный принц! — надула губки Линдиэль. — Он тебя защитит и спасёт, если враг тебя похитит!

— Вот и езжай вместо меня, раз такая смелая! — отбросила в угол сложенные стопкой платья перепуганная невеста.

— Трусиха! — разозлилась девочка, понимая, что никто её на север не отпустит.

— Не ругайся на сестру, — примирительно сказала мама, наблюдая, как её взрослые дочери помогают укладывать вещи. — Спой лучше для неё.

— Я не хочу! — фыркнула Линдиэль, потому что не знала ни одной подходящей песни, а придумать не могла.

— Зато я хочу, — покровительно улыбнулась старшая из сестёр. — Помнишь, мама, что ты мне пела перед свадьбой?

Ты подросла,

Замуж пора,

И, Эру, дай тебе не знать всё, что я прошла!

Настал твой час женою стать — жених был здесь с утра.

Грустно, но однако

Нам нельзя без брака.

Женский жребий наш —

Нужно выйти замуж!

А если повезёт,

Любовь потом придёт.

У нас всегда есть средство

Мужчину удержать:

Коварство и кокетство,

И брачная кровать.

Мужья — наша цель,

Мужья — наша боль.

Без них пуста постель,

И такова наша роль.

Мужчина — наш король,

Ему покорной быть изволь.

Грустно, но однако

Нам нельзя без брака.

Женский жребий наш —

Нужно выйти замуж.

И даже день один

Нельзя нам без мужчин!