— Тебе грозит подохнуть, как брошенному псу! — выкрикнула Хирвен, но опомнилась и заговорила тише. — Откажись ехать на север.

Бреголас от удивления остановился.

— Слушай, ни одна мать, жена, дочь, сестра, племянница, соседка, любовница, в конце концов, не хочет, чтобы её мужика орки убили! — выпалила девушка.

— Ну… — полуэльф почесал под шапкой из овчины. — А если орки сюда придут, как они своих мужиков защищать будут? Под орков лягут, чтоб задобрить?

— Да не придут они!

— Если не сдерживать их на севере, придут.

— Эльфы там и без вас справятся! — Хирвен топнула ногой. — Непонятно, что для них вы — как для поломойки вода!

— Слушай, — Бреголас оттолкнул от себя девушку, — я вообще-то тоже родня Квэнди, забыла? Каким бы дерьмом ни был мой отец, моя мать его любила. И если я хочу идти рубить головы оркам, я это сделаю, кто бы тут что ни вякал. Сама со своими рыбаками разбирайся! Я на склад пошёл.

Юноша сделал несколько шагов прочь, но вдруг остановился и обернулся.

— Если бы я захотел идти против семьи, я бы сам ушёл из дома, отказавшись от наследства!

Выругавшись и сплюнув, Хирвен побежала в сторону причала, Бреголас задумался. Продолжая дружить с приютскими детьми и теперь вынужденный жениться на девушке-сироте, он тоже слышал о войне на севере разное, однако никогда не думал о том, что кто-то всерьёз верит, будто бить орков всеми силами необязательно.

Странно это всё.

Добежав до склада, полуэльф обнаружил, что его не ждали. Боромир был мрачным, впрочем, как всегда, а увидев приёмыша сына, пробормотал, мол, ему помощь не требуется. Пришлось возвращаться домой. Только как теперь доказать, что не пытался сбежать от наказания? Может, лучше пусть розгами побьют, чем начнут нудные нравоучения, после которых придётся ещё и работать? А так — сначала всыплют от души, а потом пожалеют, отдохнуть разрешат… Эх…

Ладно, будь, что будет.

***

Освежеванные безхвостые тушки белок одна за одной полетели в печь.

— Мясо пропадает, — усмехнулся высокий жилистый молодой человек, сидя около окна.

— Одни кости, — отмахнулась Брегиль и опустилась на корточки около лохани с замоченными в дубовой воде шкурками. — Скажи, Торгор, как твоя семья относится к тому, что ты на север собираешься?

— Моргота ругают, — пожал плечами адан. — Меня хвалят, но сквозь слёзы. Боятся, что как с дедом будет, который тоже на севере побывал, вернулся весь больной.

— У тебя есть я, — старшая дочь вождя шутливо продемонстрировала силу мусклов на руках. — Вылечу.

— Значит, беспокоиться не о чем.

— Да знаешь, я тут слышала… — девушка посмотрела жениху в глаза, тот от неожиданности смутился. — Говорят, будто недовольны люди решением вождя на север войско и припасы отправлять. Бунтует кто-то вроде.

— Где? — удивился Торгор.

— У нас где-то, — пояснила Брегиль. — Не знаю. Но два дня назад у нас состоялся разговор. И Хирвен заявила, будто кто-то собрался требовать отказаться от войны на севере.

— Пусть у Моргота потребуют, раз такие смелые! — будущий воин сжал кулаки. — Дед рассказывал, что сам, своими глазами видел, как орки готовятся на нас нападать! И уже нападали! С востока оборону прорвали! Их эльфий король какой-то прогнал. А люди ему помогали!

— Да, да, так и есть. Но два дня назад…

***

Сказав слугам, чтобы помогли заснувшему в кабинете Бреголасу добраться до постели, Брегор позвал старшую дочь зайти вместе с ним к Хирвен.

— Папа! — девушка вскочила с кровати, на которой сидела, поджав ноги, бросилась обниматься, но вождь отстранил её. — Я ни в чём не виновата! Брегиль меня неправильно поняла! Я ни с какими бунтарями не общаюсь!

— Сядь и послушай, — Брегор расположился за столом, многозначительно переставляя дорогие шкатулки средней дочери. — И ты тоже, — обратился он к старшей. — Когда вождём был ваш прадед, в городе случился пожар. И народ взбунтовался, собрался толпой и пошёл убивать вождя и его семью. Тогда многие пострадали, и если бы не вмешались эльфы, я бы давно был мёртв, и вы бы не родились. Если ты, Хирвен, думаешь, будто народ придёт к нам под окна и вежливо попросит не ходить на север, ты ошибаешься. Как только организуется мятеж, появится и тот, кто захочет занять моё место, и этот человек убьёт и меня, и мою семью. Возможно, он женится на тебе, Хирвен, но ты уверена, что сможешь жить с убийцей твоей семьи?

— Но я ни в чём…

— Хирвен! Кто говорит, что надо собрать толпу и прийти сюда?! Я спрашиваю, кто?!

***

— Папа страшно накричал на неё, — потупилась Брегиль, — а сестра только плакала и уверяла, что ни при чём. Но папа не поверил. Он сказал ей отправляться помогать рыбакам, потому что в скором времени выдаст её замуж за одного из них — самого бедного, чтобы она уже не могла мечтать стать женой главаря мятежа. А маму с Гильвен отправил к бабушке.

— Не знаю, — пожал плечами Торгор, взялся помогать невесте со шкурками, — я ничего не слышал про север. Ну собираемся и собираемся. Давно собираемся. Сколько себя помню, вечно какие-то сборы были «на военную помощь»: то одежду отдавали, то часть урожая, то шерсть. Помню, как овец не в сезон стригли…

— В общем, не знаю, — Брегиль покачала головой. — Весной к нам гости из Дор-Ломина приехать должны, и мы вместе с ними отправимся потом в Барад Эйтель, наверно. И я не хочу, чтобы мне перед ними было стыдно за сестру!

Посмотрев на жениха, девушка отмахнулась.

— Знаешь, кого я вчера поймала у лавки Травочки? — загадочно спросила она, медленно приоткрывая высокую тумбочку около сундука с одеждой. — Смотри!

В руках аданет появилась небольшая клетка с серой крысой весьма потрёпанного вида.

— Я хочу посмотреть, что будет, если она с высоты упадёт. Как думаешь, у людей так же внутри рвётся?

— Я тебе пленных орков привезу, — пообещал Торгор. — Говорят, они больше на нас похожи, чем грызуны.

— Зато крыс ловить проще, — Брегиль поставила клетку на стол. — И мех у них мягкий. Хотя, я бы сшила себе куртку из орочьей шкуры.

— И мне сшей, — кровожадно улыбнулся адан. — Сколько орков для этого понадобится?

— Чем больше, тем лучше. Думаю, люльку нашему первенцу можно будет сделать из орочьих костей. Надеюсь, они достаточно крепкие. Но это потом.

Взяв клетку с заметавшейся крысой и подняв над головой, Брегиль с силой швырнула её о пол. Раздался отчаянный писк.

— Нет, — покачала головой старшая дочь вождя. — Так не пойдёт. Высоты мало. Пойдём, с крыши сбросим.

***

Вернувшись домой с реки, Хирвен хотела только одного: отмыться. Отмыться от запахов, от взглядов, от несказанных похотливых слов, от зависти богатству, от памяти об этом дне.

Отмыться от приказа отца присмотреть себе жениха самой, иначе выберет он. Бауглир! Не Моргота так надо звать! Не Моргота!

Желая что-то кому-то доказать, зная — охрана всё равно наблюдает и придёт на помощь, но и расскажет родителю-тирану обо всём, девушка отдала дорогую одежду одной из семей, обменяв на старую шубейку, которая уже почти не грела, но хотя бы позволила дойти до дома и не простудиться.

Хирвен надеялась, что, узнав о её ссоре с отцом, друзья помогут и приютят, не позволят состояться позорной свадьбе. Да в конце концов, можно выйти замуж за единомышленника и…

Они ведь говорили! Сами говорили!

«Надо сказать, что нечего людям гибнуть в землях врага!»

«Надо сказать, что не наша это война!»

«Надо защитить наших собратьев от грязной смерти!»

«От бессмысленной смерти!»

«Там только калечатся!»

«На что Брегор обрекает матерей?!»

«Надо сказать…»

«Мы соберёмся и поговорим!»

Стало страшно за маму и сестёр. За себя. Может быть, папа простит? Он ведь папа… Папочка!

Где Хирвен?

Копать могилу с похмелья было особенно тяжко: лопата не слушалась, ноги скользили по грязи, образовавшейся из-за короткой оттепели.

— Ты чем ночью занимался, а? — спросил Бреголаса смотритель, даже не скрывая зависти к возможностям молодого тела.